Крутой вираж карьеры

Евгения ГАРАНЖА

Здесь, на Татари, 14, произошла последняя ссора Яна с работодателем.

Спор между работодателем и досрочно освобожденным из тюрьмы молодым человеком, настаивавшим на заключении с ним официального трудового договора, закончился тем, что строптивому подчиненному пришлось прокатиться по дороге под колесами автомобиля своего начальника.

Тридцатидвухлетний Ян вышел на свободу досрочно в августе прошлого года. Еще в тюрьме через знакомых он связался с председателем правления строительной фирмы Тармо, чье гарантийное письмо с обещанием взять молодого человека в строительные рабочие и стало веским аргументом в пользу досрочного освобождения. С начала сентября до середины октября Ян, по его словам, трудился на объектах фирмы в качестве маляра и разнорабочего за обещанную плату 25 крон в час. Рабочие часы, а их в день набегало по двенадцать-тринадцать, исправно записывал в специальную тетрадочку для инспектора по надзору за досрочно освобожденными.

Работодатель, однако, заключать с Яном трудовой договор, равно как и перечислять на его банковский счет зарплату не спешил. Ян говорит, что единственные деньги, которые получил от своего начальника - аванс размером в две тысячи крон, – Тармо передал новому работнику в конверте. А от напоминаний работодатель отмахивался: «Завтра, все завтра»... Потом предложил оформить договор не с первого дня работы, а с начала октября. Терпение Яна лопнуло. Восемнадцатого октября он потребовал расчет и пригрозил жалобой в Налоговый департамент. В ответ услышал: «Пошел вон!»

С места в карьер

На перекрестке таллиннских улиц Татари и Сакала Ян сел в машину к своему начальнику.
Ян был уже на полпути к остановке троллейбуса, когда раздался звонок от Тармо. Бывший начальник, казалось, сменил гнев на милость. Он попросил молодого человека вернуться, обещая рассчитаться наличными. Однако, рассказывает Ян, когда он сел в машину к Тармо и его приятелю, оказалось, что под «рассчитаться» те подразумевали совсем другое. Раздались угрозы: «Сейчас я отвезу тебя в Мяннику в карьер, убью… закопают тебя так, что никто и никогда не найдет». Возможно, мужчины просто хотели припугнуть взбунтовавшегося маляра, но привыкший к тюремным нравам Ян не стал выяснять, насколько их слова расходятся с делом. Улучив момент, когда автомобиль притормозил у светофора, он попытался выскочить. Но Тармо оказался быстрее. Он схватил Яна за куртку и потащил за машиной, хотя молодой человек, чья нога попала под заднее колесо, кричал от боли и умолял водителя отпустить его.

Через несколько десятков метров Яну удалось вырваться. В шоке он добежал до придорожного магазина Villeroy & Boch и там, весь в крови, упал возле витрин с дорогой посудой. «Это было так неожиданно. Он вбежал к нам и повалился на пол. Просил вызвать “скорую” и полицию. Водитель машины вошел позже. Видно было, что молодой человек его боится. Он просил нас его не впускать. С нами водитель не разговаривал. Они говорили о чем-то между собой», - продавщицы магазина хорошо запомнили тот случай. Тармо говорил Яну, что тот просто пьян.

Первой на место примчалась «неотложка», которая увезла Яна в больницу, где у него не обнаружили алкогольного опьянения, зато нашли трещину в кости и сделали операцию по пересадке кожи на изуродованной ноге. С прибывшей к магазину дорожной полицией общался один Тармо. По словам окружного прокурора Леэлет Кивиоя, он рассказал следствию, что после обмена угрозами пытался удержать Яна от прыжка из автомобиля и затормозил, как только смог. Причиной ссоры Тармо назвал недобросовестную работу молодого человека, с которым, по его словам, еще 4 октября был заключен трудовой договор. Тармо утверждает, что до этого дня Ян работал не на фирму, а на него лично, например, стриг траву, за что и получал плату наличными. Прокуратура не спешит давать оценку тому, чья версия происшествия более соответствует истине, поскольку еще не заслушала показания самого Яна и третьего присутствовавшего в машине мужчины. Изложить свою точку зрения газете лично, равно как и показать трудовой договор Яна Тармо отказался.

Освобожденные предпочитают не жаловаться

Примерно эту дистанцию Ян, по его словам, проехал волоком за автомобилем, периодически попадая ногой под колесо. 3 х фото Александра ГУЖОВА
Ян после инцидента получил от бывшего работодателя только несколько угроз, пришедших в виде сообщений на мобильный телефон. На звонки пострадавшего Тармо не отвечал. Зато по собственной инициативе позвонил инспектору Яна Ану Тууксам и заявил, что работник не соответствует его ожиданиям, и потому фирма прерывает с ним трудовые отношения. «Тууксам попросила прислать ей по электронной почте данные о том, сколько Ян проработал в данной фирме и каков был его доход, но такой информации не поступило», - сказала «Молодежке» руководитель отдела уголовной опеки Таллиннского городского суда Керсти Каск. Оставшийся без работы, медицинской страховки и до сих пор сильно хромающий Ян помимо полиции уже обратился в комиссию по трудовым спорам, требуя возместить нанесенный ему ущерб.

Хотя конфликты между работодателем и подчиненным редко принимают такой из ряда вон выходящий оборот, как в описанной нами истории, сами по себе препирательства вокруг официального оформления на работу не редкость. Тем более, если штат фирмы невелик, а прошлое сотрудника не отличается кристальной чистотой. Керсти Каск сказала, что досрочно освобожденные обычно очень дорожат рабочим местом, поэтому предпочитают скорее остаться без страховки и трудового стажа, чем навлечь на себя гнев работодателя. «До нас редко доходили сведения о том, что наши опекаемые не соответствуют требованиям работодателя. А вот с такой проблемой, когда, по словам опекаемого, работодатель не расположен заключать трудовой договор, мы, действительно, сталкивались. С согласия опекаемого я могу обратиться к работодателю, однако опекаемые обычно придерживаются позиции: «Лучше не надо, а то я и этой работы лишусь», - рассказала она. На памяти Трудовой инспекции это тоже первый случай, когда бывший заключенный предъявляет претензии к работодателю.

Работодатель контролю не подлежит

При этом чиновник уголовной опеки подчеркнула, что посланное в тюрьму гарантийное письмо ни к чему не обязывает работодателя, если во время испытательного срока выяснилось, что досрочно освобожденный не справляется с порученными ему обязанностями или объем работы сократился. Руководитель отдела уголовной опеки Министерства юстиции Райт Куузе был еще более конкретен: «Контролю подлежит лицо, над которым учреждена уголовная опека, а не работодатель».

Хотя трудоустройство бывших заключенных является одним из решающих факторов для их возвращения к законопослушной жизни, права напрямую вмешиваться в этот процесс нет ни у одной государственной службы. Социальная помощь ограничивается работой с самим освобожденным. Чиновник уголовной опеки может помочь подопечному составить план действий, как найти официальное рабочее место. Вышедшие на волю люди также имеют право на 10 сеансов психологической поддержки в год и на 40 часов услуг специального помощника, в чьи обязанности входит налаживание отношений между бывшим заключенным и его родственниками, различными учреждениями и местными властями. Эти услуги оказывают центры социальной реабилитации и некоммерческие объединения, список которых помещен на домашней странице Министерства социальных дел.