Лаагнаский вариант

Нелли КУЗНЕЦОВА

В эстонской Лаагнаской гимназии прошло необычное мероприятие — «круглый стол» учителей, родителей и русских учеников, обучающихся на госязыке.

Признаться, я несколько удивилась, увидев, как свободно, раскованно ведут себя старшеклассники этой эстонской гимназии, русские, кстати, ребята, как уверенно, наравне с учителями участвуют в дискуссии. Родители чувствовали себя чуть скованно, как будто слегка смущались или стеснялись, а это молодое поколение — представьте себе — нисколько. Наоборот... Старались помочь, как могли, поделиться опытом, обозначить слабые места, даже, если хотите, дать рекомендации. Это ученики-то учителям...

Но вопрос действительно был поставлен серьезный. И заведующая учебной частью гимназии Рутт Каур, а с ней и учителя — Галина Нооркыйв, Антонина Козаченко — в самом деле старались получить ответ, подтвердить свои намерения или отказаться от них. И позиция родителей, мнения русских ребят, уже имеющих опыт обучения в эстонской школе, были тут особенно важны.

А дело, собственно, в следующем... На будущий год здесь предполагается начать новый этап эксперимента, который в Лаагнаской гимназии продолжается уже почти 10 лет. Вообще-то экспериментом это назвать уже, пожалуй, нельзя. Сколько же, в самом деле, может длиться эксперимент? Если за 10 лет он не провалился, если от него не отказались, как от не оправдавшего себя, то, наверное, можно считать, что это уже обычная школьная практика.

Наша газета неоднократно рассказывала об этом. Но для тех, кто, быть может, пропустил наши предыдущие публикации, поясним: речь идет о создании в эстонской гимназии русских классов, где ребята обучаются на эстонском языке. Сюда приходят после 8-го класса ученики русских школ, а бывает, что и позже, проходят здесь некоторую проверку на знание эстонского языка. Собственно, выясняется главное: каким багажом знаний они обладают, способны ли учиться на эстонском языке? По существу, отбирались лучшие...

Заметим сразу: этим ребятам в определенном смысле было легче. Их не бросали, как щенят в воду, в незнакомую среду, чужую и по языку, и по стилю общения, и по традициям. Они оказались среди таких же русских ребят, с которыми можно было говорить во внеклассное время, на переменах по-русски, от которых можно было получить помощь.

Русская ярмарка в Лаагнаской гимназии. Фото Александра ГУЖОВА
И все-таки им было очень нелегко. Сандра, одна из участниц «круглого стола», которая сейчас учится в 11-м классе, сказала, что в русской школе была отличницей, а придя сюда, поняла, что до пятерок ей далеко. Она не понимала сути того, о чем говорилось на уроках. От отчаяния ее спасли родители. Они не могли ей помочь, потому что и сами не слишком хорошо владели эстонским, но они не подстегивали ее, не упрекали, не гнали вперед. Очень спокойно они сказали, что она вполне может остаться на второй год, время ее не поджимает, родители вполне могут ее содержать, и переростком она не окажется, поскольку рано пришла в школу, но лишний год поможет ей освоиться в эстонской школе, в эстонской среде. Сандра, к ее чести, не захотела воспользоваться этим предложением родителей. Она занималась так упорно, что в школе заговорили о ее феноменальной трудоспособности. К тому же, родители, не умея помочь сами, находили для дочери репетиторов.

А другая участница «круглого стола» сказала, что на первых порах, и в общем-то довольно долго, ходила после уроков в русскую школу, смотрела ту или иную тему в русских учебниках, так ей легче было понять, о чем говорят эстонские учебники, особенно в таких сложных предметах, как математика, физика, химия. Но надо ли обрекать детей на такой непосильный труд? Надо ли создавать ситуацию, в которой учеба требует от ребят удвоенных, утроенных усилий? Ведь фактически у детей отнимается детство. Оно уходит, увы, так быстро. И — что останется? В памяти? В воспоминаниях?

Все дело в мотивации, сказала Рутт Каур. Эти ребята решили для себя, что жизнь свою связывают с Эстонией, что получать высшее образование будут на эстонском языке и что к моменту поступления в вуз они должны быть к этому готовы, свободно владеть государственным языком.

Все ли выдерживают эту гонку, этот упорный труд? Этот вопрос в разговоре не мог не возникнуть. Много ли таких, которые ушли, вернулись в русские школы? Очень охотно ребята ответили, что немного. И объяснили, что уходят обычно в первые две недели, может быть, в первый месяц, но если это первое время выдержали, то уже остаются. Одна из девочек, правда, тихонько призналась, что все время хотела уйти и даже не может объяснить себе и другим, почему все-таки осталась. Может быть, потому, что не хотелось расставаться с друзьями, которые уже появились в этом классе. Может быть, не хотела показать, что сдалась, что в чем-то слабее других... А Роман, очень уверенный в себе мальчик, сказал, что раз цель поставлена, нельзя от нее отступать.

Словом, учителя считают, что этот, в чем-то уникальный эксперимент прошел испытание временем. А что дальше? В гимназии думают, что можно создавать русские классы, начиная уже не с 9-го, как было до сих пор, а с 5-го года обучения. Собственно, это и было главной темой обсуждения на «круглом столе». Учителя хотели знать мнение родителей, старшеклассников, полезно ли это, целесообразно ли. Это в общем-то тоже уникальный случай, когда руководство гимназии советуется с учениками, вводить ли новую форму обучения или нет. Что ж, это хорошо, это правильно. Их опыт должен быть учтен.

Все, в общем-то, согласились с тем, что создать русские классы уже на 5-м году обучения — полезно. Это лучше, чем посылать детей в эстонские классы, где им будет трудней. Хотя последовал целый ряд предложений, советов, даже предостережений и от ребят, и от родителей. Роман, например, один из участников «круглого стола», сказал, что в такой 5-й класс надо брать из русских школ отличников, самых способных ребят. Ну, а если эти таланты, эти отличники почему-либо в последний момент откажутся, не брать на освободившиеся места тех, кто послабее. Они послужат дурным примером, потянут, по мнению Романа, класс назад, да и сами не справятся, испортив себе жизнь, подорвав веру в себя и взрастив в себе ненависть ко всему и ко всем. Может быть, он выразил свою мысль в несколько иных словах, но имел в виду именно это. Во всяком случае, он вполне четко выразил свое мнение, сказав, что такие ребята, те, что, как он выразился, похуже, в таких условиях забудут свой язык и не выучат эстонский.

Школа, кстати, тоже думает, как облегчить приход в эстонскую гимназию этим будущим пятиклашкам. Уже сейчас здесь пишут проект летнего языкового лагеря, где будущих учеников, уже прошедших в той или иной форме конкурс, «окунут» в эстонский язык. Предполагается, что ребят соберут в этот лагерь в июле, и сейчас, по существу, идет разговор о средствах, необходимых для того, чтобы такой лагерь мог состояться.

Здесь понимают также, что такие 5-е классы, где русские дети начнут учиться на эстонском языке, должны быть небольшими по численности. Тогда и учителям, и самим ребятам будет легче. В финансовом отношении школе, конечно, невыгодно иметь такие сокращенные классы, но здесь готовы пойти на это. В интересах детей...

Уже потом, позже, когда участники «круглого стола» стали расходиться, Рутт Каур сказала мне, что сама она убеждена: дети должны заканчивать основную школу на родном языке, это лучше для них во всех отношениях, но жизнь вносит свои коррективы. И если родители так хотят, чтобы их дети учились в эстонской школе, она, школа, должна постараться создать для этого, по возможности, наилучшие условия.

Но родители должны понимать, на что идут, с чем им придется столкнуться, с чем именно столкнутся их дети и что они, все вместе, теряют, а что приобретают.

И тут не может не возникнуть еще один, достаточно сложный и деликатный вопрос, который в той или иной форме не раз уже возникал и на страницах печати, и на разных собраниях, и в дискуссиях, и на который, по существу, еще нет достаточно ясного ответа. Ну, хорошо, эстонский язык они будут знать, но кем будут чувствовать себя эти ребята, получившие воспитание в атмосфере другой культуры, другой ментальности?

Многие родители именно над этим и задумываются. Роман, например, сказал, что его бабушка и дедушка, кстати, оба хорошо владеющие госязыком, были против того, чтобы внук пошел в эстонскую школу. И сначала он начал заниматься, помимо основной русской школы, еще и в эстонской художественной.

Уже потом, когда «круглый стол» закончился, мы разговорились с родителями. Елена Куницына, мать двух мальчиков, обучающихся в эстонских классах, сказала, что «дети все-таки теряют». И в знании русского языка, хотя именно этот язык у них домашний, и в знании русской литературы... Она вспомнила, как ее ребенок однажды явился домой после уроков: «Мама, у нас есть «Дочь капитана Пушкина»? Елена рассказывала об этом без всякого смеха, не как расхожий школьный анекдот, было видно, что ей тревожно, больно. Она сказала, что сама чувствует, как много упустила в воспитании детей. В планах семьи сначала было — отдать детей в эстонский детсад, а потом — в русскую школу. Но жизнь так круто поменялась, обстоятельства были уже таковы, что от русской школы пришлось отказаться. Но если бы она знала, что все сложится именно так, сказала Елена, она совсем по-другому занималась бы своими детьми, иначе бы их воспитывала. Родители, добавила она, отдающие детей в эстонские школы, должны знать, что им придется приложить гораздо больше усилий. Но все ли родители это понимают?

Впрочем, в разговорах с учителями, с родителями, со старшеклассниками высветилась мысль, что Лаагнаская гимназия — все-таки особая школа, Ведь и сам эксперимент с русскими классами оказался здесь возможным, потому что такова атмосфера в школе, такова позиция руководства, которую Галина Нооркыйв, сама русский человек и прекрасный учитель, назвала «высшей дипломатией». Здесь понимают все сложности работы с русскими детьми, приобрели в этом плане немалый опыт. Кстати, в программе русских классов здесь больше уроков русского языка и литературы, чем в эстонских. И учителя считают, что это правильно. Я уж не говорю о разного рода мероприятиях, которыми известна эта гимназия, — о русских ярмарках, фестивалях русских сказок и т.д. Русские учителя, работающие в этой школе, не жалеют на это ни сил, ни времени, и руководство гимназии, что особенно важно, их в этом поддерживает. Кстати, один из учителей однажды все-таки выразил сомнение по поводу того, что русские дети здесь, в эстонской школе говорят между собой по-русски. Может быть, это надо запретить? Нет, мягко поправила его завуч Рутт Каур, запрещать мы ничего не будем. Русский язык, подтвердила и Галина Нооркыйв, здесь фактически на равных с эстонским. Почти на равных...

Словом, в этой школе начинается новый эксперимент. «Придите к нам через год, — сказала мне Рутт Каур, — посмотрите, что у нас получается...»

Что ж, посмотреть действительно стоит...