Защитит ли наши права Евросоюз?

Фото Александра ГУЖОВА

Алексей СЕМЕНОВ, руководитель Центра информации по правам человека, отвечает на вопросы «Соотечественника».

— В последние годы, а сейчас, быть может, особенно много у нас говорят о важности вхождения Эстонии в Евросоюз, о том, что это дает всем нам, жителям страны. Но вот один из самых, быть может, важных вопросов, для нас, во всяком случае: что даст присоединение Эстонии к Евросоюзу в смысле защиты прав человека?

— Это действительно очень существенный вопрос. Тем более, что ситуация изменилась по сравнению с тем, что было раньше. Раньше мы, я говорю об Эстонии, были членами разных международных организаций, подписывали разные конвенции, скажем, ООН, Совета Европы и т.д., и должны были их выполнять. Эстония выполняла их или не совсем выполняла, хотя отчитывалась регулярно. Ей делали замечания, вновь разрабатывались рекомендации, которые опять, в свою очередь, выполнялись или не совсем. Иногда Эстония меняла у себя что-то в законодательном порядке, что как бы совпадало с этими рекомендациями. Так было, скажем, с гражданством для детей, в том числе и тех, родители которых не имеют синих паспортов. Это была давняя рекомендация международных организаций, которая, правда, выполнена была не сразу, но все-таки выполнена. Словом, какие-то подвижки происходили. Но главное в другом… Рекомендации были как бы необязательны для исполнения. Конечно, ожидалось, что государство обратит внимание на эти рекомендации и отнесется к ним серьезно. Но если оно их не выполняло, никаких санкций не следовало. Не было такого рычага давления.

В Евросоюзе ситуация иная. Здесь действуют не конвенции, а директивы. А это уже серьезнее. За невыполнение директив могут последовать если не немедленные санкции, то, во всяком случае, неприятности.

— А разве конвенции не имели приоритета, как международные договоры, подписанные Эстонией?

— В общем-то, да, имели. На них можно было ссылаться, скажем, в суде. Должен напомнить, что именно таким образом мы, я имею в виду наш Центр информации по правам человека, выиграли несколько судебных процессов. И это послужило причиной того, что Конституционная палата Государственного суда разработала соответствующие рекомендации, которые пошли затем в парламент и были одобрены депутатами. И в законодательство были внесены некоторые изменения. Так было, например, с воссоединением семей. Вы знаете, что раньше существовала квота, причем очень жесткая. Мы доказали, что наличие этой квоты нарушает право на семейную жизнь. Конституционная палата Государственного суда указала, что эта норма в Эстонии не соответствует международным стандартам, и рекомендовала ее изменить. Теперь, как вы знаете, квоты на членов семьи нет, и сотни, если не тысячи, человек почувствовали облегчение.

И все-таки директивы — это нечто иное. Их, кстати, много. И они очень разные. Есть и такие, где административное рвение чиновников Евросоюза выглядит прямо-таки анекдотически. Скажем, определение длины огурцов. Или история с французским сыром камамбер… Его в соответствии с директивой предлагается делать теперь не из натурального молока, а из кипяченого.

— Чем же это отличается от тех указаний, которые шли из Москвы еще сравнительно недавно и которыми так возмущались эстонцы?

— Из Москвы, помнится, тоже приходили дурацкие, простите, директивы, вроде той, которая предписывала сеять кукурузу всюду, где можно и где нельзя.

Что же касается директив Евросоюза, то среди них есть и много очень важных, существенных. В последнее время, например, начиная где-то с 1999-2000 года, появились директивы, связанные с правами человека.

Сразу нужно сказать, что словосочетания «права национальных меньшинств» в Евросоюзе не существует. Все, что касается защиты прав нацменьшинств, укладывается там в рубрику: борьба с дискриминацией, осуществление так называемого равного обращения…

Не используется и термин «права человека». Употребляется другой: «фундаментальные или основные права».

— А разве это не одно и то же?

— По сути, да, конечно. Хотя нюансы все-таки есть. В Евросоюзе коллективные права каких-то групп людей во внимание не принимаются, о них речь не идет. Скажем, на рамочную Конвенцию о правах нацменьшинств в Евросоюзе ссылаться нельзя. Что не означает, конечно, что ее не надо выполнять. Она работает в рамках других механизмов.

В Евросоюзе есть документы, связанные с дискриминацией — недискриминацией. И это очень важно для нас. Помню, как в 2001-2002 годах в Брюсселе как раз обсуждались такие директивы. Я тогда тоже был там, участвовал в обсуждении и смог, к счастью, внести свою лепту. Благодаря нам — мне и представителям правозащитных организаций из Латвии — удалось внести в документ положение о дискриминации по языковому признаку. Раньше там его не было.

— Но если вы говорите о том, что директивы Евросоюза обязательны для исполнения, то почему, скажем, у нас нет закона против дискриминации? Ведь нет?

— Нам в Эстонии с самого начала надо было принять такой закон. Еще до вступления в Евросоюз… Это сделано не было. Хотя в Евросоюз нас все равно приняли. И тут возникает вопрос: на каких основаниях принимались в Евросоюз новые члены, если они не выполнили определенные обязательства? Этот вопрос, кстати, поднимается сейчас и там, в Евросоюзе. Впрочем, ясно, что это было политическое решение.

Если же вернуться к закону, который вы упомянули, то должен сказать, что законопроект о равенстве у нас был разработан и даже представлен в парламент предыдущего состава. Однако принят не был. И хотя директива о принятии закона против дискриминации, этнической, языковой и т.д., которая в Евросоюзе называется общим словом «расовая», есть, непонятно, кто у нас в Эстонии будет предпринимать шаги для ее выполнения. Месяца два назад мы сделали официальный запрос: кто будет работать над законопроектом такого рода? Оказалось, что никто.

До сих пор нет ясности, кто должен этим заниматься. То ли Министерство культуры, коль речь идет об этнических и языковых различиях, то ли Министерство социальных дел. Или, может быть, Министерство внутренних дел, поскольку именно оно занимается русскоязычным населением, меньшинствами? Договориться между собой все эти чиновники не могут, очевидно, потому и законопроекта до сих пор нет.

Мы, кстати, могли бы подключиться к подготовке такого закона, у нас для этого есть и опыт, и необходимые знания.

— И это было бы правильно…

— Между прочим, Закон о равных правах мужчин и женщин, принятый нашим парламентом, был проработан очень грамотно, именно потому, что в подготовке законопроекта принимали участие неправительственные организации.

Но хотя закона против дискриминации нет, все-таки нельзя сказать, что соответствующая директива Евросоюза у нас не действует. На нее можно и нужно ссылаться именно в тех случаях, когда виновником дискриминации являются государственные или местные органы.

— Это особенно интересно, если вспомнить о военных пенсионерах, которым отказывают в постоянных видах на жительство. Может ли защитить их права в этом случае директива Евросоюза?

— Нет директивы о постоянных видах на жительство для военных пенсионеров. Есть директива Евросоюза о постоянных видах на жительство для граждан третьих стран, живущих на территории Европейского союза. Никаких исключений там не предусмотрено. Вообще военных пенсионеров как отдельной социальной категории в мировой юридической сфере не существует. Нет такой категории. Это лишь эстонское изобретение. Но потакать Эстонии, вводить ради нее в юридическую практику такую отдельную категорию никто не собирается. Так что придется исполнять директиву. И если законом права военных пенсионеров в Эстонии ограничиваются, значит, придется вносить изменения в законодательство.

Кстати, военные пенсионеры могут обращаться за помощью к нам. Мы такие процессы в судах уже выигрывали, даже не доводя дело до международных инстанций, поскольку здесь, по крайней мере в Государственном суде, хорошо знают, что в Европейском суде такого рода дело будет нами выиграно.

Хочу напомнить, что в Центре информации по правам человека начинает действовать «горячая линия», о которой «Молодежка» рассказывала на этой неделе. По «горячей линии» можно получить все необходимые разъяснения. Так что ваши читатели, которым нужны помощь и совет, пусть обращаются к нам.

— Значит, есть надежда, что ситуация с правами человека будет улучшаться?

— Да, такая надежда есть. И вполне обоснованная… Европейские чиновники любят, чтобы к их требованиям прислушивались, их выполняли. А если выполнять не будут, то они могут сильно обидеться. И у них есть немало возможностей сделать жизнь страны, которая их обидела, крайне неприятной.

— Но будет ли так и дальше? Будет ли дело Евросоюзу до наших проблем? Ведь и в нем самом идут невнятные процессы.

— Почему невнятные? Все очень понятно. Люди задумались, готовы ли они поступиться своим суверенитетом, чтобы жить по Конституции, написанной неизвестно кем, в составлении которой та же Франция, скажем, принимала участие, но играла при этом далеко не ведущую роль. Я думаю, если бы референдум прошел, например, в Германии, результат был бы такой же, как во Франции и Голландии. В принципе это даже здоровая, я бы сказал, реакция европейского обывателя. И я его понимаю.

Я, вообще говоря, сторонник объединенной Европы. Но мне, как, наверное, и многим другим, не слишком нравится, как происходит это объединение. Тут говорить можно много, но ограничусь, пожалуй, лишь одним: нарушается главный принцип демократии. Люди должны быть согласны с законами, которые управляют их жизнью. А в Европе сейчас во многом это не так… Я говорю не о директивах так называемой гуманитарной сферы. Я имею в виду прежде всего экономические распоряжения.

Вот хотя бы та же длина огурцов… Принятый стандарт, возможно, и хорош, например, для Голландии, где нет земледелия как такового, где действует гидропонная система, где все или почти все выращивается в теплицах. Но зачем это, скажем, Португалии? Или Польше?

Но есть и нечто гораздо более серьезное… Когда объединяются такие разные государства — с разной историей, экономикой, политическим устройством, традициями культуры, быта, — трудно требовать от всех единообразного подхода, единообразного исполнения законов, в том числе и экономических. А ведь именно это и требуется.

Что из этого следует? Может быть, такое большое объединение изначально нежизнеспособно, и объединенная Европа должна оставаться в пределах тех первых шести государств? То есть Франция и Германия могут задавать тон, а те, кто решил к ним присоединиться, должны сознательно принимать чужие правила игры. Но если хвост начинает управлять собакой, то нетрудно предугадать, что начнутся противоречивые процессы. Тем более, что присоединившиеся начинают навязывать локомотиву, или, если хотите, собаке, свои правила игры. Я уж не говорю о том, что у «хвоста» есть и другие хозяева по ту сторону Большой реки, то бишь океана. Это ведь всем видно.

Словом, стало ясно, что дальше так продолжаться не может. А вот что будет — большой вопрос…