Необычный юбиляр

Калининграду исполняется 750 лет

Нелли КУЗНЕЦОВА

К тому времени, когда я впервые попала в этот город, немцев там уже не было. Говорят, их выселили в 1947 году, буквально в одночасье. Объяснение было простым: в развалинах были убийства, случались ограбления. Посчитали, что в этом могут быть замешаны оставшиеся в городе немецкие жители, в том числе, что было вполне возможно, и бывшие солдаты гитлеровской армии. Как было на самом деле — неизвестно. Хотя старые калининградцы говорили, что после этого убийства вроде бы прекратились.

А развалин в городе было, действительно, много. В сущности, был совершенно разбит весь центр города. Уцелели лишь остовы Биржи, одна стена которой отвесно уходила в воду реки Преголь, и знаменитого кафедрального собора, возле стены которого чудом сохранилась могила философа Иммануила Канта. А от университета Альбертина остались почему-то каменные скамьи, амфитеатром поднимающиеся вверх. Пробираться к этим скамьям было сложно, всюду валялись каменные обломки стен, потолков, но мы все равно пробирались, чуть не ломая ноги. Все-таки интересно было посидеть на скамьях, где до нас сиживали поколения и поколения немецких студентов.

В этих развалинах часто снимали фильмы про войну. И кажется, в очень известном в те годы фильме «Мир входящему» мы увидели те самые университетские каменные скамьи, на которых любили фантазировать сами.

А королевский замок, поднятый над городом, потом почему-то взорвали. Может быть, для того, чтобы лишить символа и чтобы никто из зарубежных деятелей не покусился на замок и город, попытавшись снова вернуть его в лоно Восточной Пруссии, как это было до войны. Такие во всяком случае разговоры ходили между жителями. А может быть, он просто был слишком разрушен и мог в любой момент обвалиться на головы людей. Тем более, что, по слухам, многие пытались там вести раскопки. Предполагалось, что именно там спрятана знаменитая Янтарная комната, вывезенная немцами из Царского Села.

С историей и безуспешными поисками Янтарной комнаты была связана и таинственная вилла «Грета» на окраине Калининграда, описанная в одной из книжек такого рода. Фигурировал в книжке и некий колодец недалеко от виллы, через который якобы уходили в подземелье шпионы. Были ли колодец и вилла действительно связаны со шпиономанией, поисками Янтарной комнаты и т.д., неизвестно, но экскурсантов к ним возили исправно.

Под городом вообще были длинные подземные коридоры. Об этом среди жителей было много разговоров. Но все они, эти подземные ходы, оказались затопленными. И осушить их, во всяком случае в те годы, не представлялось возможным, поскольку не было соответствующих карт. Говорили, что они были увезены отступающими гитлеровскими частями.

Как раз в те годы к одному из дней рождения города был издан альбом, посвященный его истории. Говорили, что он существовал всего лишь в трех экземплярах. Как напоминание о том, что город был все-таки прусским, и кто знает, может быть, еще и будет… Так уж получилось, что один из трех этих экземпляров попал в штаб Балтийского флота. Я видела этот альбом… Еще не разрушенные дома в центральной части города, не слишком широкие улицы, типичная немецкая застройка, люди, смеющиеся на улицах, которых, быть может, давно уже не было в живых. Добротный, солидный немецкий город..

Основан он был как крепость в 1255 году. До 1945 года был центром Восточной Пруссии. Гитлеровцы держались за него, сколько могли. Там шли страшные, ожесточенные бои. Народу полегло множество. Недаром там был большой мемориальный комплекс в память о погибших при освобождении Калининграда, тогда еще Кенигсберга, от фашистов с указанием наименований многих частей Советской Армии, участвовавших в боях за город.

Я, кстати, познакомилась тогда с полковником Потехиным. Он был в пятидесятые годы начальником школы диверсантов под Калининградом. Про его питомцев знающие люди рассказывали невероятные вещи.

В тот день, когда я его увидела, он был весел, галантен, танцевал с дамами, рассказывал забавные анекдоты, шутил. Словом, был душой компании. Хотя, как мне сказали, только недавно перенес тяжелейшую онкологическую операцию, а до этого — еще шесть… И глядя на него, слушая его шутки, я поражалась мужеству этого человека, его умению владеть собой. А потом вдруг подошла минутка, когда все собрались вокруг него, и он негромко, задумчиво стал рассказывать, как его и двух его друзей — разведчиков забросили в Кенигсберг перед началом боев. Они должны были принести важные сведения, какие-то документы. И сумели раздобыть их. Но немцы так прижали их, что уйти, казалось, было невозможно. И один из них не выдержал…

Они сами застрелили его, поскольку немцы не должны были увидеть ни одного из них, ни в коем случае узнать, что именно они уносят с собой.

Они хранили эту тайну многие годы. Их товарищ остался героем, а его семье они, двое оставшихся в живых, помогали всем, чем могли, до самой своей смерти. В тот вечер, когда я услышала этот рассказ, полковник Потехин заговорил об этом в первый раз. Может быть, потому, что вокруг были люди, понимавшие его с полуслова, и только я оказалась случайной слушательницей. Может быть, он хотел передать кому-то заботу об этой семье, тем более, что предвидел, очевидно, свою скорую смерть. Он и умер вскоре после этого.

Вот ведь как бывает в жизни, а тем более на войне… Константин Симонов недаром сказал, что на войне было много трусости и много самого высокого героизма, и простого человеческого терпения тоже. И никем еще эти вещи по-настоящему не уравновешены.

А город был все-таки хорош… Я особенно помню ту его часть, где был Сталинградский проспект, и Тенистая аллея с великолепными каштанами, и улица Кутузова с виллой Гесса, на которую мы все ходили смотреть, и улица Минина и Пожарского (не знаю, как она называлась при немцах), где были виллы немецких морских офицеров. И двух-трехэтажные дома, построенные по заказу Управления экспедиционного лова, тоже помню. Калининград очень быстро стал базой рыболовного и китобойного флота. Некоторые именитые рыбаки даже направлялись в страны соцлагеря, в Албанию, например, чтобы учить тамошних жителей ловить рыбу в океане.

Уже позже там стали развиваться судостроение, вагоностроение, деревообрабатывающая, целлюлозно-бумажная, рыбоконсервная и другая промышленность. В Таллинне, кстати, живут и работают многие выпускники калининградских вузов, особенно того, который связан с морем, судостроением, рыболовством и т.д. И думается, как бы давно они ни уехали из этого города, все равно его юбилей для них не может быть безразличен.

В первые годы после войны здесь очень своеобразно складывалось население. Многие были направлены сюда с учетом развивающегося рыболовного флота, предприятий промышленности, строительства. В городе было много пустых квартир, и появлялись люди, которые в первую очередь на это и рассчитывали. Многие воевавшие здесь осели, демобилизовавшись из Советской Армии. А были и такие, что надеялись просто спрятаться среди всего этого пришлого населения.

Помнится, на территории судоремонтного завода, возле ремонтирующихся военных кораблей одно время часто появлялся мужичонка в потрепанной, рваной шинели. Сердобольные матросы подкармливали его, вынося с камбуза тарелку супа. Но однажды за ним пришли суровые люди с оружием. Оказалось, что это бывший глава управления Вильнюсом при фашистах. Матросы потом долго качали головами, вспоминая «губернатора».

А в общем-то город сумели поднять почти из пепла, обжить его, сделать русским. Красивый стал город, очень зеленый, с множеством цветов… Но и теперь он оказался в сложном положении, отрезанный границами новых независимых государств. Но люди живут, они привязаны к этому городу. И очень хочется надеяться, что будущее у него будет счастливым…