Оппозиция управляет парламентом?

С вице-спикером Рийгикогу Тоомасом ВАРЕКОМ беседует Татьяна ОПЕКИНА

Фото Александра ГУЖОВА

— Г-н Варек, за годы работы в парламенте вы сделали определенную карьеру, так сказать, внутри Рийгикогу: сначала были рядовым депутатом, потом несколько лет возглавляли фракцию центристов, в марте этого года стали вторым, а теперь и первым вице-спикером. Во время заседаний парламента вы сидите на некотором возвышении лицом к залу — так расположено ваше рабочее место. Что вы видите, глядя в зал? Какой вам представляется сегодняшняя диспозиция парламентариев? И вообще, есть ли разница в том, где сидишь, внизу или наверху?

— Когда я был избран в Рийгикогу, то, разумеется, не думал ни о какой «внутренней карьере». Однопартийцы поручили мне руководить фракцией, и я делал это в течение пяти лет. Когда меня избрали вице-спикером, политическая ситуация внутри Рийгикогу была довольно сложной, и это особенно ощущается, когда сидишь лицом к залу. Отсюда, из президиума, совсем иной взгляд на присходящее. Тому, кто руководит заседанием, некогда размышлять над тем, почему депутат икс вышел из зала или вообще отсутствует, с каким подтекстом задал тот или иной вопрос депутат игрек, ибо в зале достаточно «дежурных», которые внимательно следят за ведущим, чтобы использовать его ошибку в интересах своей партии. Увы, мне случалось ошибаться, и я еще и еще раз убеждался в том, как важно следить за каждым своим словом, за каждым жестом, чтобы все шло по правилам, по регламенту. Да и за часами-минутами надо следить, чтобы никто из депутатов не превысил отпущенного на вопрос или реплику времени. Конечно, когда зачитывается чей-то доклад минут на двадцать, можно немного расслабиться. Да и тут нельзя забывать о вездесущих телекамерах, фиксирующих не только главное, но и всякого рода детали. Не раз вечером видел себя по телевизору прислонившим очки ко рту или крутящим ручку. Конечно, это мелочи. Но все время надо быть начеку.

— Нынешний, десятый созыв Рийгикогу заметно отличается от прежних созывов. Самая большая фракция республиканцев — сплошь новички от политики. Центристы из-за внутрипартийных разногласий раскололись. Замещающие депутаты, пришедшие на смену тем, кто вошел в правительство, снова покинули Рийгикогу, когда министры, сдав портфели, стали экс-министрами. Лицо парламента столь переменчиво, что это, наверное, не может не сказаться на эффективности законодательной работы. Или все происходящее — в порядке вещей?

— Если проводить параллели между девятым и десятым созывами Рийгикогу, то, действительно, налицо их несхожесть. Впрочем, экзотики хватало и в начале 90-х, одни роялисты чего стоили. Но это уже быльем поросло. Девятый созыв был очень конструктивным и сбалансированным, работал интенсивно, гармонизируя эстонское законодательство и готовя страну к вступлению в НАТО и Евросоюз. Конечно, как во всех парламентах мира, в нем были активные депутаты и пассивные, энергичные и не очень, но все было на своих местах — коалиция управляла страной, оппозиция строго за ней присматривала. На последних парламентских выборах заявила о себе и блистательно прописалась на
Тоомпеа новая политическая сила — Res Publica. Ее депутаты, за исключением профессора Юло Вооглайда (уже покинувшего парламент из-за несогласия с действиями руководства своей фракции), не имели опыта работы в этом зале. Свой предвыборный лозунг — новая политика — они начали претворять в жизнь, демонстрируя образцы не ведомой до того манеры говорить с трибуны одно, а делать совсем другое. Конечно, все мы, единомышленники или оппоненты, хотим действовать быстрее и лучше, но всему свое время, и это особенно справедливо для политики и политиков. Нет в Эстонии такой политической силы, которая в состоянии получить на выборах большинство голосов и самостоятельно сформировать правительство. А коли так, многое зависит от переговоров-договоров, согласований и компромиссов. Амбициозные республиканцы пока еще не умеют или не хотят этого делать, оттого и растеряли доверие избирателей, которое упало до низкой отметки. До того, как Центристская партия вошла нынешней весной в правящую коалицию, не было в этом созыве Рийгикогу ни слаженной коалиции, ни слаженной оппозиции.

— Почему вы отошли от руководства фракцией центристов? И не было ли ошибкой избрать вместо вас Вилью Сависаар, что послужило поводом — не причиной, о ней много писали — для выхода из фракции восьми депутатов, заявивших, что в партии обозначилась семейственность?

— Я уже сказал, что в течение пяти лет возглавлял фракцию. Признаюсь, это был самый трудный период в моей трудовой жизни, а я до того и коммерческие предприятия возглавлял, и мэром города поработал. Ибо в политической среде гораздо труднее достигать компромисса, чем в среде экономической. Все во фракции — личности, у каждого свое мнение или оттенки мнения, и каждый на своем мнении настаивает. Я человек оптимистичный и уравновешенный, но со временем почувствовал, что иногда трудно сохранять равновесие, преодолевать накопившуюся усталость. И я сказал: после выборов сдаю полномочия. Что и сделал. Предполагалось, что фракцию возглавит Свен Миксер, но к тому времени он уже был в конфронтации, и возникла опасность расколоть партию и фракцию. Айн Сепик отказался меня заменить, у него были на то свои мотивы. Вилья Сависаар пошла «на амбразуру».

— Но фракция все равно раскололась.

— Знаете, в политике нередко ставят условия, о которых потом стараются забыть...

— Последнее сто шестьдесят пятое китайское предупреждение...

— После этого — не всегда значит по причине этого. Раскольники ушли после избрания Вильи Сависаар, но не поэтому. Конечно, очень жаль, что так получилось. Это были активные, энергичные и опытные парламентарии.

— Три человека входят в правление Рийгикогу — спикер и два вице-спикера. Какие партии они должны представлять — коалиционные, оппозиционные? Что об этом говорит регламент работы парламента?

— Регламент определяет, что правление Рийгикогу состоит из трех человек — председателя и двух заместителей, что выборы председателя проходят раз в году — в последний четверг последней недели марта. Обычно им становится представитель правящей коалиции, ведь у нее большинство голосов. А уж внутри коалиции депутаты договариваются, из какой партии будет этот парламентарий. То же и с вице-спикерами. Сложилась традиция, при которой один из них — от правящей коалиции, второй — от оппозиции. Голосуют дважды. Отдельно — за председателя, отдельно — за заместителей. Первым вице-спикером становится тот, кто набрал больше голосов.

— Вы говорите о правилах, о традициях. А нынче у нас многое вышло за рамки традиции. Спикер парламента — представитель оппозиции Эне Эргма. Понятно, как это случилось. Выборы спикера происходили тогда, когда Res Publica еще была у власти. Не мешает ли это обстоятельство правящим ныне партиям выполнять коалиционный договор?

— Новая коалиция функционирует всего три месяца. Пока то, что спикер — из оппозиции, не мешало работе. Что будет дальше, покажет время.

— Еще один прецедент: вместо ушедшего в Банк Эстонии реформиста Андреса Липстока в правление избран Таави Вескимяги, лидер республиканцев, и таким образом два члена правления Рийгикогу из трех представляют оппозицию. Если спорные вопросы в правлении решаются голосованием, то вполне можно утверждать, что парламентом руководит оппозиция. Ведь вы один, а их двое...

— Спорные вопросы решаются путем согласования, консенсуса. Если консенсуса нет, они переносятся в зал.

— Этический момент. Таави Вескимяги — лидер партии, в которую входит Эне Эргма. Не может ли лидер при необходимости оказывать на нее некое давление?

— Гипотетически такое возможно, опасность существует. Подобного опыта Рийгикогу не знает, чтобы два представителя одной и той же партии были в правлении, причем один из них, нижестоящий, был лидером партии. Ясно, что моя роль — первого вице-спикера — в таких условиях становится вдвойне ответственной.

— Похоже, вы не имеете права ни заболеть, ни съездить в командировку...

— Так оно и есть. Продолжая гипотезу, можно предположить, что в мое отсутствие спикер может созвать внеочередное заседание Рийгикогу, предложив депутатам для обсуждения нежелательную для правительства повестку дня.

— Почему же вместо реформиста Липстока в правление Рийгикогу не был избран другой реформист? Или — на худой конец — представитель оппозиционной партии, но не Res Publica?

— Оппозиция в парламенте сегодня разрозненна (что облегчает работу коалиции, конечно). Разрозненна потому, что собственные амбиции молодых политиков-республиканцев им дороже, чем традиции Рийгикогу, о которых мы говорили. Когда в марте этого года голосовалась кандидатура Эне Эргма на пост спикера, центристы и реформисты отдали за нее свои голоса. Это было, если хотите, проявлением хороших политических манер — Res Publica у власти, у нее самая большая фракция, ей, как говорится, и карты в руки. Сейчас Res Publica в оппозиции. Увы, свои голоса она отдает только за своего кандидата. Таави Вескимяги получил ровно 28 голосов, то есть фракция присутствовала и голосовала в полном составе.

— Республиканцы сразу после выборов-2003 пришли к власти и не имеют пока опыта работы в оппозиции. Сумеют ли они преодолеть свою неуемную амбициозность?

— Время, конечно, покажет. Наша партия в оппозиции была больше, чем в правящих коалициях, и я знаю, какое это испытание для нервной системы. Скажем, центристы долго и неотступно пеклись о бесплатном, за счет государства, питании школьников, а нас без конца обвиняли в популизме, желании получить дополнительные очки, потрафить избирателям. Это очень не просто, когда коллеги-депутаты тебя не понимают. Выручает жизненный опыт, он учит, когда следует поторопиться, а когда лучше выдержать паузу.

— Где легче работать, в правящей коалиции или в оппозиции?

— Конечно, в оппозиции. Но недолго. Иначе избиратель начнет в тебе сомневаться. Он ведь рассчитывает на реализацию, полную или хотя бы частичную, предвыборных обещаний. А их можно реализовать только будучи у власти.

— Спасибо за беседу.