Черный квадрат, таинственный и неопознанный

Галина БАЛАШОВА,
искусствовед

Художники Слава Семериков, Анатолий Страхов и Владимир Макаренко. 2 х фото Николая ШАРУБИНА

«Здесь нет земных далей, здесь отсутствует плоскость, есть только вечно летящий навстречу и вечно уносящийся в белизну ЧЕРНЫЙКВАДРАТ. Ни время, ни земное тяготение не властны над ним. Здесь, как в космосе, нет верха и низа, только белая бесконечность ипарящий в ней ЧЕРНЫЙ КВАДРАТ - символ изначального покоя».

Казимир Малевич

Последний квадрат Казимира Малевича, несмотря на авторскую надпись на обороте «1913 г.», обычно датируют рубежом 1920-1930-х годов, поскольку нет никаких следов его более раннего существования. По легенде, именно его несли за гробом художника в день похорон. Считается, что Малевич торопился написать это полотно к выставке, взял в руки еще не просохший холст, и на белом поле картины сохранились отпечатки пальцев живописца.

Недавно «Новые Известия» попросили ведущих российских искусствоведов и арт-критиков назвать пять произведений, с которыми у них ассоциируется XX век. Сто всех опрашиваемых сразу, не задумываясь и без всяких сомнений, называли «Черный квадрат» Казимира Малевича. Это, по мнению специалистов, «наша «Мона Лиза» XX века». С него начинается отсчет русского авангарда, модернизма и всех других «измов». Все, кто был до Малевича, остались в веке XIX. Его произведения символизируют конец классического искусства, конец привычной картины с ее сюжетом и композицией. Малевич первым сделал радикальный жест - и после него весь российский XX век стал чередой подобных же жестов. Самая, на первый взгляд, бессмысленная из всех картин оказалась наполнена множеством смыслов.

Квадрат вступает в разнообразные, разноуровневые диалоги со всеми явлениями в мире. Истории уже известны случаи, когда квадрат становился главным героем многих художественных произведений.

Руслан Цримов, замечательный художник из Кабардино-Балкарии, с легкой руки земляка Михаила Шемякина сумевший продвинуться в современном искусстве, создал недавно серию картин «Музыканты и цветы». Это фактически одна работа, пропущенная через таблицу трансформации Малевича. На ее основе рождаются бесконечные серии картин, посвященные какому-то одному понятию. Знак, его обозначающий, подлежит трансформации в другой, который, в свою очередь, тоже трансформируется. Художник называет это распредмечиванием знаков.

Марк Розовский поставил спектакль по «Черному квадрату». В одной рецензии описывалось, как стоял-стоял маленький человечек - такой Акакий Акакиевич Башмачкин - на выставке перед картиной Малевича «Черный квадрат», смотрел-смотрел - ничего понять не мог. Час стоял, другой. Войну вспомнил, маму, разруху, любимую женщину со смуглой пяточкой, держать в руках которую было его самым сильным эротическим переживанием... Сам не заметил, как вдруг оказался внутри картины - чернота сожрала его полностью. И тут потекли такие мысли!..

Рождение живописи

«...Из бездонного колодца большого произведения можно черпать бесконечно», - считает известный художник Владимир Макаренко (Макар), живущий в Париже, творчество которого хорошо знают и любят таллиннские зрители. Его серия картин «Рождение черного квадрата» задумана как оригинальный опыт структурного анализа художественного произведения, в котором тоже найдена определенная знаковая система. Именно она помогает объяснить развитие пластических форм, раскрыть механизм перерастания одной формы в другую, занимавший Малевича. Серия состоит из двенадцати небольших по размеру картин, в каждой из которых изображен один-единственный персонаж. Одна-единственная женщина, образ которой художник проводит через все стили и направления живописи, интерпретируя по-своему творческий метод Малевича, названный супрематизмом.

4 х иллюстрации из буклета выставки Владимира Макаренко в Германии.

Серия родилась внезапно, когда, путешествуя по музеям, Макар увидел на одном из плакатов выставки фрагмент картины Вермеера «Аллегория живописи». Застывший у мольберта пленительный женский образ, запечатленный гением живописи, вновь привлек неразгаданной тайной. Захотелось, по его словам, вернуться, подобно архивариусу, к истоками, отыскать одну-единственную фразу, найти нужный импульс, чтобы выстроить свою версию поклонения искусству, которое зовется живописью. «Цитирование» живописи, оказывается, тоже способно стать творческим методом.

По воле художника Муза претерпевает удивительные превращения во времени и пространстве. Она покидает плоскость стены собора, расписанного Фра Анжелико в Италии в эпоху Раннего Возрождения, и возникает перед зрителями на фоне изумрудной зелени травы, словно олицетворяя стремление художника эпохи мрачного средневековья вырваться в живое жизненное пространство, вопреки регламентам искусства. Локальные плоскости цвета, продиктованные темперной живописью, не позволяли Анжелико добиться той удивительной игры света, которая появится позже в Нидерландах с открытием масляной живописи, рожденной кистью Ван Эйка. Эта новая живопись открыла невиданные возможности игры красок. Художник любуется каждой складкой одежды, каждым предметом убранства, передавая материальный мир так, как делал Ван Эйк, погружая модель в глубину пространства, наполненного светом.

Живопись маленькой Голландии в ХVI веке пошла дальше в познании тайны светописи. Интерес к окружающему миру, его реальной красоте в картинах Кранаха и Терборха завораживает современного художника. Макаренко точно улавливает тончайшие оттенки палитры старых мастеров, которые, подобно звукам, сливаются в стройную мелодию целого.

По вибрирующему мягкому свету в следующей картине сразу можно отличить ее принадлежность кисти Вермеера. Отдавая должное мастерству художника, сумевшего «написать свет», Макаренко повторяет не только композицию, но и тональность живописца, отчего и тесное пространство комнаты, и стоящая у окна фигура девушки словно окутаны какой-то тайной. Ключ к ее раскрытию европейские художники будут стремиться найти лишь во второй половине ХIХ века.

Наследник искусства Возрождения Рембрандт был великим учителем для художников последующих времен. Им всегда владела одна идея - совершенствовать свое мастерство. Женский образ «а la Рембрант», по мысли Макаренко, мерцает и переливается всеми красками. Они живут «жизнью еще не окаменевших самоцветов - то вспыхивают, то наливаются жаром и переливаются через край, то густеют и застывают».

Русская романтическая живопись ХVIII века пополнила галерею шедевров мировой живописи. Тонкий психолог и колорист, первая кисть России - Дмитрий Левицкий. На фоне сверкающего атласа в белой пене драгоценных кружев наряда Музы Левицкого возникает черный квадрат. Он режет глаз непроницаемой черной поверхностью, никак не сочетаясь с романтическим женским образом. В версии Макаренко, это своеобразный вызов, алогизм, которой не мог возникнуть в ориентированном на классические каноны веке.

А в следующем столетии возникла новая живопись. Ее черты проглядывают в застывшем отчужденном пространстве картин Де Кирико. Черный квадрат зияет на месте дверного проема, чувства угашены, лиц нет, образ-манекен с яйцеподобной безликой головой расчерчен на острые треугольники. Формы предметов расчленены объемами. «Метафизическая» живопись пыталась раскрыть тайны, загадочный смысл явлений жизни, запутавшись в сонной мгле ирреального пространства.

Малевич писал: «Импрессионизм меня привел к тому, что я вновь увидел природу новыми глазами, и она вызвала новые реакции, зажгла мою духовную энергию к творчеству...». Выделив три основных цвета спектра - синий, красный и желтый, импрессионисты считали, что картины должны быть написаны с помощью отдельных мазков чистого цвета, оптически смешивающихся на сетчатке глаза зрителя. Живописная мозаика Макаренко в стиле Сёра напоминает терпеливо вытканный ковер с сюжетом «девушки у окна».

Продолжая фантазировать, Макаренко показывает еще один поворот в живописи - кубизм. Женский образ в его кубистической версии, разложенный на геометрические плоскости, растворяется в иллюзорной глубине, испещренной линиями. Зритель с трудом угадывает его конфигурацию. Живопись становится не целью, а способом создания новой художественной реальности, провозглашенной Казимиром Малевичем. Знаменитый «Черный квадрат» в свое время явился отражением взгляда художника на окружающую его действительность. В начале ХХ века эту картину трактовали как конец света. У художника Владимира Макаренко взгляды на жизнь более оптимистичные.

Об этом последняя картина серии «Рождение черного квадрата». Его, как икону, держит в руках украинская девушка, уложив на белый рушник. Красный квадрат украшает рукав блузки, белый - над головой, еще один черный - в самом низу у края картины, как пьедестал, а под картиной подпись «Макаренко. (Украина, Франция)».

Что же, как не икона, является попыткой прикоснуться к непостижимому умом, увидеть невидимое? И, наверное, не случайно Малевич в письме к одному из непримиримейших своих оппонентов Александру Бенуа назвал свой «Черный квадрат» «голой иконой без рамы».

Так таинственный и непознанный «Черный квадрат» - «живой царственный младенец явился в мир, чтобы спасти его, покончив с обыкновенной видимой живописью».

Он утвердил божественное и совершенное ничто. Он превратился в классику, став иконой для поклонения.

* * *

После смерти вдовы Малевича самый главный из четырех известных «черных квадратов», вместе с «Автопортретом» и «Портретом жены» Малевича перешли к ее родственникам, а затем были проданы ими в коллекцию Инкомбанка.

После кризиса 1998 г. эта коллекция, за исключением «Черного квадрата», была выставлена на продажу. Министерство культуры Российской Федерации воспользовалось правом приоритета на приобретение в госсобственность особо ценных произведений искусства. Благодаря щедрости президента холдинговой компании «Интеррос» Владимира Потанина, который предоставил необходимую для покупки «Черного квадрата» сумму, полотно принял на хранение Государственный Эрмитаж.