За опасной чертой

Анна ЛИТВИНЮК

Фото Александра ГУЖОВА

Желто-черная черта при входе в Контрольную лабораторию по диагностике ВИЧ-инфекции Ляэне-Таллиннской центральной больницы (LTKH) является водоразделом между жизью и смертью, старым образом жизни и новым, полностью меняет представление о мире части людей, решившихся на проведение анализа на ВИЧ-инфекцию.

За чертой — четыре сотрудника и умные машины, с помощью которых ставят окончательный диагноз. Эту территорию называют «зоной повышенной опасности». Белые халаты, тапочки и перчатки, ничего не разрешают трогать руками. При выходе контролируют, чтобы правильными составами продезинфицировали руки, и обрабатывают специальным раствором обувь.

Надзор за ВИЧ: 32+1

Референс-лаборатория является верхушкой пирамиды, которая была создана в Эстонии для выявления случаев заболевания ВИЧ-инфекцией и СПИДом. Она является тридцать второй и той самой, где тщательно проверяют, связан ли первично-позитивный результат анализа с вирусом иммунодефицита человека, или вызван другими факторами.

Пробы крови в референс-лабораторию поступают в закодированном виде из стационаров, анонимных кабинетов, родильных домов. То есть фамилии тех, для кого здесь проводят анализы, сотрудникам неизвестны. В Министерство социальных дел или Службу охраны здоровья информацию отсюда отправляют только в виде статистических отчетов с данными о возрасте, поле, месте проживания инфицированного.

— База данных ВИЧ-позитивных находится в референс-лаборатории Ляэне-Таллиннской центральной больницы, — говорит заведующая лабораторией Валентина Устина. — Но в компьютерах лаборатории такую информацию не хранят. Сведения хранятся на носителях вне компьютеров.

Пожизненная аккуратность

Что происходит дальше? После постановки диагноза инфекционист наблюдает за течением болезни, так как только специалист такого профиля способен оценить все риски, ход развития болезни.

— Насколько пациент аккуратно соблюдает предписания лечащего врача, регулярно ходит на консультации, какой образ жизни ведет, настолько у него есть шансы прожить свою биологическую жизнь, — утверждает Валентина Устина. — Первый пациент, которому мы поставили диагноз ВИЧ-инфекция в 1988 году, жив до сих пор, работает. То есть ВИЧ-инфекция — не приговор.

Работа в лаборатории организована так, чтобы специалистам в процессе работы не угрожали уколы, порезы, контакты с кровью. Для этого изъяты из обращения колющие и режущие инструменты, контактирующие с инфекционным материалом. Работают здесь специалисты с высшим образованием, и в лаборатории есть вакансии.

Если, например, в центрифуге трескается пробирка с кровью или пробирка падает и содержимое разливается по поверхности, тогда место, куда попала кровь, подвергают тщательной обработке. Например, из центрифуги изымаются все стаканы и заливаются специальным дезинфицирующим средством, которое за определенное количество времени разрушает вирус.

В течение дня дел у четырех милых женщин, работающих в лаборатории, множество. Мы пришли, когда одна из сотрудниц готовила контрольные пробы и загружала их в аппарат. Большая умная машина, способная одновременно обрабатывать шестьдесят порций крови, делает анализ на разные болезни.

— Каждый анализ оценивается по отношению к «контролю», чтобы убедиться, что результат, который мы получили, на самом деле истинный, — объяснила нам Валентина Устина. — Для этого существует целая система.

Хорошо, но душно

Лаборатория уже два месяца работает в новых, улучшенных условиях. Теперь, по словам Валентины Устиной, площадь, на которой проводят анализы ее сотрудники, соответствует эстонским санитарным нормам.

Правда, вот новая система вентиляции, и это я ощутила на себе, работает пока не очень эффективно, не отрегулирована, поэтому дышать в помещении теплым воздухом от работающих машин тяжело. А открывать окна и двери нельзя, так как в лаборатории установлены очень чувствительные приборы. Приходится милым дамам, работающим в лаборатории, приноравливаться к таким условиям.

Без молока «за вредность»

— Что дают специалистам, работающим здесь, за вредность? — интересуюсь у сотрудников референс-лаборатории.

В ответ — молчание. Улыбается и молчит Валентина Устина. По ее словам, зарплата здесь такая же, как у других медработников. Никаких специальных надбавок «за вредность» современные эстонские законы не предусматривают, если не считать дополнительного отпуска в 7 календарных дней.

Специалист Татьяна Иванова, имеющая высшее биологическое образование, работает в лаборатории потому, что это — ее профессия. Особо опасными инфекциями занимается уже больше двадцати лет, и ей это нравится.

— Я всегда хотела работать с микробами, а когда попала в вирусологию — поняла, что от этого уже не откажусь, — сказала «МЭ» Татьяна Иванова. — Мне нравится, хотя работа очень тяжелая, но все время что-то новое — методики, приходится много читать, думать и работать. Наука постоянно развивается.

Специалист лаборатории Лариса Телпт по образованию химик, работает здесь третий год и уверена, что если все делать аккуратно, выполнять все правила техники безопасности, большой опасности нет.

— А страха заразиться нет? — спросила напоследок я.

— Нет, я привыкла. Живешь своей жизнью, не думаешь об этом. Просто ко всему начинаешь относиться осторожнее. Хотя образование позволяет мне преподавать химию в школе, я выбрала лабораторию. Работа в школе опасна для психики. Здесь спокойнее, а наблюдать, как ведут себя клетки больного и здорового человека, — интересно.

P.S.На момент, когда готовился материал, в Эстонии было зарегистрировано 4778 зараженных ВИЧ-инфекцией.