Этот настоящий человек…

Нелли КУЗНЕЦОВА

Владимиру Милошевичу БОЖИЧУ, партизану и офицеру, капитану I ранга в отставке, исполняется 80 лет.

Божич в форме югославского офицера. 2 х фото из архива семьи

Каждый раз, когда я вижу этого высокого худощавого человека с его прихрамывающей походкой, мягким южнославянским говором, поневоле удивляюсь: как он сумел сохранить эту удивительную приветливость, сразу привлекающую к нему людей, какое-то веселое упорство, мужество, даже лукавство, часто вспыхивающее в глазах, он, проживший такую нелегкую жизнь? По его биографии можно изучать историю. Историю Югославии, в которой он родился и воевал, хотя ему было всего 15 с половиной, когда началась война. Историю Советского Союза, Эстонии, где ему пришлось прожить большую часть жизни…

Мне повезло: мы как-то разговаривали с ним долго, часа два или три, и я услышала эту удивительную повесть о жизни. Мы говорили с ним о Косово, где жили его близкие родичи и где он сам бывал не раз. Мы вспоминали голубую Саву, Дунай, Мораву в Югославии, где он воевал, и трагические события прошлого становились совсем близкими, почти осязаемыми.

Владо, так его называли в детстве, и так, кажется, до сих пор зовут друзья, впервые увидел трамвай, когда ему было 9 лет. Они жили тогда в Белграде большой семьей, состоявшей из семи человек, в одной комнатенке. Более приличное жилье найти не удавалось. Почти везде висели объявления: «Семьям, где есть дети и собаки, комнаты не сдаются». Семья жила бедно, трудно, но отец сумел дать сыну какое-то образование. Владимир окончил пять классов гимназии и среднетехническую школу. Вспоминая об этом, он сказал, что ему повезло, после школы удалось устроиться учеником на Монетный двор. Меня поразила деталь, о которой Владимир Милошевич упомянул как-то вскользь. Оказывается, надо было обязательно вставать и кланяться, когда в помещение, где они работали, входил инженер. А во время забастовки жандармы, вызванные хозяином, хлестали их, молодых рабочих, дубинками. Не хотелось бы, чтобы нашим детям пришлось пережить нечто подобное.

Божич говорил, что 1941 год был очень сложным для Югославии. В марте 41-го правительство Цветковича присоединило Югославию к Берлинскому пакту фашистских держав. И это вызвало в Югославии широкую волну протеста. Уже 27 марта профашистское правительство было свергнуто. Но на престол взошел молодой король Петр II, сын Александра I, убитого в Марселе во время официального визита в начале 30-х годов. Позже, как говорил Божич, этот юный король со своим правительством оказался в Лондоне, а его четники, правительственные войска все больше оказывались в стороне или даже воевали вместе с гитлеровцами.

Страна была оккупирована. Уже в августе 41-го Владимир видел на главной площади Белграда повешенных и убитых. Мог ли он не уйти в Сопротивление?

Совсем еще мальчишка, он стал партизаном, участвовал в боях. А ведь поначалу они и стрелять не умели, и оружие надо было добывать в бою. И сапоги они носили, снятые с убитых гитлеровцев. Только пилотки, говорил Божич, были у них свои, знак их партизанской принадлежности, лихие пилотки, которыми они гордились.

Они были молоды, отчаянны. Они были максималистами. Впрочем, их можно, их нужно понять. В своем мальчишеском возрасте они уже успели насмотреться многого, они поняли, что такое патриотизм. И хотя, быть может, не знали или просто не произносили подобных слов, все же не умом, так сердцем понимали, что их родина страдает, что она залита кровью.

Божич и до сих пор помнит имя девушки — Сони Обрадович, которая тоже хотела участвовать в Сопротивлении, хотела быть вместе с ними. Они не поверили ей. Не думали, что богатая девушка, дочь директора Монетного двора, захочет бороться с гитлеровцами, если уж не сражалось против них правительство, сидевшее в Лондоне, если уж стреляли не в фашистов, а в партизан югославы-усташи. А она одна сделала больше, чем иные взрослые. И была замучена в гестапо. Впрочем, кому верить, а кому не верить в тех сложнейших условиях, когда в стране шла не только освободительная, но и гражданская война, — вопрос трудный, далеко не каждый может на него ответить.

Сам он был тяжело ранен в 1944 году, уже после освобождения Белграда, после того, как Космайский партизанский отряд, в котором он воевал и в котором было 800 человек, стал одной из войсковых частей Югославской армии.

…Накануне шел тяжелый бой. И глядя на истерзанные тела тех, кто еще недавно ел и спал рядом с ним, он думал, что в случае чего у него есть пистолет. Для самого себя… Чтобы не попасть в руки врагов, чтобы не остаться беспомощным обрубком. Но когда наутро в сумасшедшей атаке он упал с разорванной, разбитой ногой, было уже не до пистолета. Он только успел понять, что к нему подползла медсестра. Но уже не слышал, как его, истекающего кровью, выносили из боя.

В медсанбате врач сказал, что ногу придется отнять. Другого выхода нет. И теряя сознание от боли, от горького чувства беспомощности, безнадежности, он вдруг уловил, уже краем сознания, где-то рядом с собой русские слова.

Очнувшись на вторые сутки после операции, он понял, что раненая нога у него все-таки на месте. Ему объяснили, что случайно здесь оказались русские врачи — мужчина и женщина. Они сказали, что ногу ему попытаются спасти. И сделали это почти что чудо. Он даже не смог их поблагодарить, был еще без сознания, когда они уже уехали в другие части. Но всю жизнь он помнит, что спасли его русские врачи.

После войны его оставили работать в Министерстве обороны. А потом предложили поехать учиться в СССР.

Любопытная деталь… Владимир Милошевич сказал, что в 1698 году (представьте себе — XVII век!) на этой территории, в Которе, была знаменитая школа Марко Мартыновича. Петр I послал в нее 17 молодых мужчин — учиться морскому делу. А в ХХ веке молодые мужчины из Югославии поехали учиться морскому делу в Россию. И мог ли он отказаться учиться вместе в теми, с кем воевал против фашизма?

Они уезжали веселые, без всяких дурных предчувствий. Они не могли представить себе, что могут вдруг рассориться, порвать отношения две страны, пережившие вместе так много, помогавшие друг другу во время войны. Это была действительно трагедия, трагедия для многих людей, которым словно полоснули по сердцу.

О югославской трагедии написаны книги и поставлены фильмы. Но мы рассказываем об одном человеке, одной отдельной судьбе. Владо Божич, как и другие югославы, учившиеся в Ленинграде, в высшем Военно-морском училище им. Фрунзе, вынужден был остаться в СССР. Всякие связи с родиной были порваны, контакты прерваны. Только в 60-х годах, когда отношения между странами более или менее нормализовались, Божич смог впервые после многих лет съездить на родину. И с потрясением узнал, как пострадали родные тех, кто тогда, в 1948-м, не вернулся в Югославию. А те, кто решился вернуться, попали на «Голый остров», страшный лагерь на одном из островов, где боевые заслуженные офицеры под палящим солнцем в сорокаградусную жару долбили и долбили камень. Не все из тех, кто попал на «Голый остров», вернулись домой. Выжив на войне, они не смогли остаться в живых в послевоенное время в хитросплетениях истории, столкновениях политических лидеров.

Я, кстати, помню, как года два назад мы с Владо Божичем встретились на Метсакальмисту, у могилы Народного Героя Югославии и Героя Советского Союза Павла Якимова. Это тот самый летчик, штурман самолета, который спас маршала Тито, а также членов английской, американской и советской миссий, выхватив их буквально из-под носа наступавших немцев. Экипаж, совершивший этот невероятный подвиг, сорвавший тщательно подготовленную немецким штабом операцию «Ход конем», был награжден высшими югославскими и советскими государственными наградами, но судьба этих летчиков после 1948 года тоже оказалась плачевной. Об этом горько, обидно думать. Так же, как горько думать и о том, что пережили мужественные люди — Владо Божич и его товарищи.

Ну, а дальнейшая его судьба связана с Балтикой, с Таллинном. После окончания училища он был направлен в гидрографическую службу Таллиннской военно-морской базы. Совсем еще молодой человек, старший лейтенант, он стал в 1954 году начальником гидрографической партии, а это должность для опытного офицера с гораздо более высоким званием.

Последние четыре года службы он был начальником гидрографической службы Таллиннской базы. И для тех, кто не знает или плохо знает, что это такое, скажем, что это очень нелегкая работа. Она включает в себя широкое обслуживание всего побережья и прибрежных вод Эстонии, включая острова. Это и промеры глубин, и установка навигационного ограждения фарватеров, вообще опасных районов для плавания, наблюдение за ними. Это маяки, створные знаки, огни. Это карты и навигационное оборудование. И еще многое другое… Словом, служба, руководимая Божичем, обеспечивала безопасное, безаварийное плавание всех кораблей и судов, военных и гражданских, на большей части акватории Балтийского моря.

Такая вот судьба… Трагедия, которую пришлось ему пережить. Счастье, которое он нашел здесь, в Эстонии…

У него множество орденов, я даже не буду пытаться их все перечислять. И думаю, что, оглядываясь назад, он может сказать: ему есть чем гордиться. И мы тоже можем гордиться этим замечательным человеком, тем, что все эти годы он был с нами, тем, что душой он принадлежит Югославии, но, конечно же, принадлежит и нам. И в канун 80-летия очень многие люди пожелают ему добра, тепла, здоровья. И мы присоединяемся к этим пожеланиям.

Будьте счастливы, дорогой капитан I ранга. Будьте благополучны, дорогой Владимир Милошевич. Наша неизменная благодарность вам за все, что вы сделали, за то, что вы есть…