Подруженные призраками

Йосеф КАЦ

Дни Старого города прошли уже в 24-й раз. Фото Леонида СМУЛЬСКОГО

Экскурсией по «нехорошим», то есть облюбованным привидениями и домовыми местам Таллинна, проведенной в ночь с воскресенья на понедельник, завершились Дни Старого города. И хотя заявленный предварительно экскурсовод оказался в последний момент замененным чуть менее знаменитой личностью, принявшие в ней участие разочарованными наверняка не были.

«Ну, кто может сосчитать, сколько нас здесь сегодня? — обратилась к толпе, заполонившей поздним воскресным вечером двор гимназии Густава-Адольфа руководитель молодежного клуба Kodulinn Тийна Мяги. — Триста? Пятьсот? Кто-то кричит мне, что ровно четыреста тридцать семь. Ну, если все эти четыре с лишком сотни смогут затихнуть как один человек, вы сможете услышать новость номер один».

Новость, увы, наверняка оказалась для большинства разочаровывающей: заявленный в качестве экскурсовода Март Лаар не успел вернуться из американского турне. Но прежде чем у поклонников таллиннской старины родился выдох разочарования, выяснилось, что Исамаалийт «своих не бросает» — тем более в час ночной, — и место главного специалиста по борьбе с оккупацией, лесным братьям и таллиннским привидениям займет его однопартиец — магистр истории Тартуского университета, член Рийгикогу Тынис Лукас. Отмечающий, как оказалось, 5 июня свой день рождения, но готовый променять застолье в кругу семьи и друзей на пустынные улицы Старого города и многочисленную аудиторию слушателей.

До Таллинна недалеко

После того как были пропеты здравицы в честь новорожденного, а самому имениннику поднесена желтая гербера, виновник торжества начал экскурсию. «Таллинн, как и все старинные города, в большей степени город мертвых, чем живых, — сразу же настроил слушателей на мистический и таинственный лад Т.Лукас. — В том смысле, что если задуматься, сколько поколений жило тут до нас, голова пойдет кругом. А потому мы будем говорить не о всех, кто был похоронен в черте Старого города, и даже не о тех, кого до сих пор вспоминают в его стенах, а о том, кто время от времени дает о себе знать».

Правда, Т.Лукас поспешил заверить, что по сравнению со своим коллегой и однопартийцем М.Лааром он более ленив, а потому вместо того, чтобы останавливаться у каждого дома или церкви и рассказывать об обитающих в них призраках и привидениях, ему больше по вкусу находить такие строения, где можно говорить сразу о нескольких. И потому у дома бургомистра Хука на улице Лай экскурсовод-парламентарий одинаково успешно оживил память и о влюбленном в хозяйскую дочку монахе-францисканце, и о любившем попивать в тени растущих у его входа лип кофе Петре I. А во дворе старейшей таллиннской гимназии рассказал не только о построивших стену монахинях цистерцианского монастыря, спасающихся от военного лихолетья студентах и профессорах тартуской Academia Gustaviana и воспитанниках первого в городе детского сада начала XIX столетия, но и о временах совсем недалеких.

«Бывало такое время, когда ни о каких наркоторговцах никто и думать не думал и учеников на переменах без всяких опасений выпускали побегать в школьный двор, — поделился воспоминаниями Т.Лукас. — Одним из тех, кто бегал под крепостной стеной напротив гимназии Густава-Адольфа в ту давнюю пору был и я. Играл, разумеется, в Мстителя-Тасуя из всем известного исторического романа, кричал приятелям, мол, Таллинн, братья, уже близко, а там ждет подмога! Как видите, интерес к истории помог и помогает мне и по сей день».

Корректность превыше всего

Исторические познания, давний опыт преподавательской работы, а может — и приобретенные на трибуне Рийгикогу навыки позволяли держаться Т. Лукасу просто великолепно: стебель подаренного цветка то и дело превращался в указку, носящуюся над головами слушающей гида без малого полутысячной аудитории. «Водить по старому Таллинну приятелей выпадало мне и раньше, но профессиональным экскурсоводом мне бывать до сегодняшней ночи не приходилось, — восторженно признавался он. — И я сам удивлен нынешним ощущением: это не контакт между туристом и гидом — это чувство единой дружеской компании, объединенной самым замечательным — любовью к родному городу и его истории».

Краеведческие пристрастия, похоже, действительно не знали в ночь с воскресенья на понедельник ни возрастных, ни национальных различий: большую часть экскурсантов составляла эстоноязычная молодежь, разбавленная пожилыми таллиннцами, традиционно составляющими электорат Исамаалийта, однако среди родителей, пришедших на ночную прогулку с детьми-школьниками, слышались и русские голоса. Не исключено, что кто-то пришел сюда, чтобы услышать от одной из знаковых фигур правого политического крыла какие-либо «жареные факты», но их прогнозам было не суждено сбыться: признавшись, что ему несколько обидно, что иностранные туристы чаще фотографируют православный храм, чем парламент, Т. Лукас поспешил напомнить аудитории, что русификация царских времен была направлена не против эстонского национального движения, а против остзейских баронов, и вообще таллиннцы должны гордиться тем, сколько народов и культур оставили свой след в истории города.

А вот к бескультурью Т.Лукас, похоже, решил быть непримиримым: несмотря на, мягко говоря, прохладное отошение Исамаалийта к подписанию пограничного договора с Россией и отказу от земель бывшего мааконда Петсеримаа, «доброжелателей», выкрикивающих то и дело из толпы лозунги «Свободу земле сету!», гид-парламентарий поставил на место. «Думаю, что живем мы дольше и здоровее по сравнению со Средневековьем не только благодаря изменившимся стандартам жизни, но и потому, что слишком много стало таких твердолобых, что никакая зараза их не возьмет», — парировал неразличимым в толпе крикунам Т. Лукас.

* * *

«Если бы кто-нибудь из иностранцев, наблюдавших за нами из баров и кафе на Ратушной площади, узнал, что перед ними самая обыкновенная экскурсия для местных жителей, они бы, наверное, упали от удивления в обморок: не много, наверное, найдется в Европе городов, чьи жители были бы готовы гулять по ним в столь поздний час, — резюмировал Т. Лукас. — Лично мне эта экскурсия запомнится надолго. Не потому, что она была первой в моей практике, и даже не потому, что закончили мы далеко за полночь, а потому, что у Старого города столько искренних друзей. И это — главное».