Зимнее наступление Москвы от Финляндии до Польши

Андрей ХВОСТОВ
Eesti Ekspress

Россия ведет мощную подготовку к 9 мая. Не каждая операция бывает удачной.

Президент Финляндии Тарья Халонен выступила 1 марта во Французском институте внешней политики с речью, в которой среди прочего заявила что-то вроде того, что для ее страны Вторая мировая война была особым событием, которое не следует рассматривать в контексте германо-советской войны. Российский МИД на тезис Халонен спустя несколько дней отреагировал заявлением, в котором обвинил финляндского президента в попытке «переписать историю». «Вряд ли есть основания вносить в учебники мировой истории поправки, вычеркивая из них участие Финляндии во Второй мировой войне в качестве союзника гитлеровской Германии», — заявил российский МИД.

Особый случай

Комментариев от финского президента и МИД Финляндии на московский комментарий не последовало. Похоже, финны решили сделать вид, будто они его не заметили.

Для Финляндии с Зимней войной все ясно. Финские социал-демократы были в Европе единственными соцдемами, публично поддержавшими союзничество своей страны с Гитлером против Советского Союза. Когда 4 июня 1942 года Адольф Гитлер был в Хельсинки в качестве почетного гостя на праздновании 70-летия Карла Густафа Маннергейма, представители соцдемов находились с германским диктатором в одном зале. Что из того, что Гитлер отправил их немецких товарищей в Дахау и Бухенвальд? В период Зимней войны партия социал-демократов входила в правительство Финляндии, ее многолетний председатель Вяйнё Таннер был в войну министром финансов, а после войны по воле Москвы как военный преступник был отправлен за решетку. С точки зрения социалистического интернационала и европейской истории, факты непонятные. Тарья Халонен тоже социал-демократ, но социал-демократ финский; ей, по логике Зимней войны, не следует стыдиться установок своей партии. (Интересно было бы знать, как эту сложную историю Халонен объясняет своим европейским товарищам.)

Что говорить о социал-демократах, когда даже финские евреи не брезговали воевать на фронте плечом к плечу с немецкими солдатами. Против фактов не пойдешь: финские военные врачи-евреи лечили солдат дивизии СС «Норд». На берегу реки Свирь в Восточной Карелии солдаты немецкой 136-й дивизии зимой 1942 года стали свидетелями чуда из чудес: их финские товарищи по оружию соорудили полевую синагогу, чтобы в ней по всем правилам отметить шаббат.

Финские евреи знали о нацистских планах расовой чистки на оккупированных территориях. Хотя в финских газетах первые снимки людей, погубленных их товарищами по оружию в концентрационных лагерях, появились лишь весной 1945 года, евреи Суоми знали о судьбах своих единоверцев в Европе раньше. Отсюда трудноразрешимая дилемма, которой была посвящена специальная публикация последнего выпуска еврейской фронтовой газеты Front Karolina. В ней писалось, что финские евреи избежали судьбы своих европейских единоверцев именно потому, что их родиной была Финляндия. И к этой демократической стране всеобщего равноправия следовало быть лояльными.

Финскую совесть бередил также один эпизод с полицией безопасности Valpo, которая в 1942 году выдала отделу гестапо, находившемуся в Эстонии, восьмерых евреев восточноевропейского происхождения (по тем же мотивам, что и Швеция, выдавшая в 1946 году СССР беженцев из Балтии). В конце концов финны в 2000 году поставили в центре Хельсинки памятный камень всем восьмерым выданным беженцам. Премьер-министр Пааво Липпонен от имени финского народа принес извинения. И – опять феномен Зимней войны – на открытии памятного камня в почетном строю стояли ветераны-евреи, на груди которых красовались ордена и медали, полученные ими за бои на Карельском фронте против Красной армии, армии-освободительницы в «единственно правильной» московской трактовке истории.

Финнам есть что «объяснять» России и миру из своей уникальной новейшей истории. Но финны из-за этого не напрягаются: если кому-то что-то в финской истории не нравится, то это его проблемы.

Польский узел

12 февраля российский МИД допустил странную оплошность, известив мировую общественность об историческом значении Ялтинской 1945 года конференции. Российский МИД наступил на те же грабли, что и латыши, которые сопроводили фотографию концентрационного лагеря Саласпилс в «Истории Латвии XX века» немецким названием времен войны «исправительно-трудовой». За это российским МИДом и прессой латыши были наказаны так, что мало не показалось. Тем не менее, сами российские дипломаты, говоря о Ялтинской конференции, пользовались теми же формулировками, что были в ходу 60 лет тому назад. В Ялте было решено, что Польша должна стать «независимой» и «демократической». Так записано в тексте, хотя позднее польская действительность по воле Сталина оказалась несколько иной. Промашка российского МИДа заключается в том, что, взяв формулировку из ялтинских договоренностей, он позволил звучать ей так, будто мечта о «независимой» и «демократической» Польше осуществилась сразу по окончании Второй мировой войны.

Когда латвийский премьер-министр Айгарс Калвитис в середине февраля был с рабочим визитом в Польше, у него был повод вместе со своим польским коллегой Мареком Белка покритиковать Москву за ее позицию по Ялтинской конференции…

В отличие от российско-финляндских отношений, свободных от натянутости (так как финские солдаты не дали врагу растоптать себя в Карелии, а потом в Ихантала), российско-польские отношения из-за трактовок истории следует признать крайне сложными.

Дело дошло до того, что в глазах современной польской общественности трагическое значение даты 1 сентября, когда в страну вторглись войска Германии, сместилось на 17 сентября, когда Красная армия приступила к «освобождению» Западной Украины и Западной Белоруссии, открыв тем самым в тылу польской армии, сражавшейся с вермахтом, второй фронт.

И, конечно же, массовое убийство в Катыни. Главный архивариус России Рудольф Пихоя (бывавший в Эстонии и вызвавший воодушевление в связи с тем, что, возможно, ведет родословную из Печорского края) в 1992 году в качестве представителя президента Бориса Ельцина передал своим польским коллегам обнаруженные в архивах НКВД секретные документы, касающиеся кровавой расправы в Катыни. После этого по данному вопросу не последовало ничего. Москве хотелось бы забыть ту историю. Варшава забыть не может. И ни одно польское правительство этого не захочет. По данному вопросу в польском обществе царит такой же консенсус, как в финском о Зимней войне.

Хранители чистоты истории

Россию тоже необходимо понять. Во-первых, нельзя заявлять, будто там нет никаких нетрадиционных взглядов на Вторую мировую войну. В прошлом году в России демонстрировался взбудораживший многих военный сериал «Штрафбат», названный культурным событием года. Причина тому не только в рекордном числе зрителей, а, очевидно, и в том, что лента рассказала о малоизвестной стороне Второй мировой войны – о судьбе штрафных батальонов советской стороны.

Вокруг сериала много дискутировали. Кто-то указывал на явные фактические ошибки, кто-то делал обобщения, называя всю Красную армию гигантским штрафбатом. Но несомненно одно: художники и массмедиа снова опередили профессиональных историков в устранении белых пятен.

Плестись в хвосте стало традицией, российские историки со времен гласности Михаила Горбачева выглядят весьма скромно по части новых исторических концепций. Причина в том, что общественный настрой не благоволит радикальному пересмотру существующей истории. Русские не хотят, чтобы их Великая Отечественная война утратила хоть частичку своей справедливости и героичности. Чтобы понять этот феномен, вспомним недавно высказанную одним из национально «правильных» эстонских историков тревогу за народные массы, которых бомбардируют новейшими подходами к фигуре Константина Пятса и значению Тартуского мирного договора, постановками знака вопроса над любыми мифами. Широкие массы будут потревожены и в конце концов не будут знать, где правда, а где ложь. Простой человек потеряет голову.

Переведите это мнение на русский язык, замените понятия, относящиеся к истории эстонской независимости, на понятия, относящиеся к коммунистической истории России, и тогда любому российскому патриоту станет понятен весь ход рассуждений. Что из того, что написано оно на эстонском языке пытливым эстонским историком. Смысл един: не лапайте российскую (эстонскую) историю, она единственная святая вещь, оставшаяся русским (эстонцам) для самоопределения.