Эстонское самосознание и латышский прорыв

Марью ЛАУРИСТИН,
профессор
Тартуского университета

«Случай 9 мая» обнаружил неуверенность эстонского государства и народа в своей принадлежности западному миру. 15 лет спустя после памятного марта 1990 года, когда Конгресс Эстонии, а за ним Верховный совет ЭССР возвестили миру, что Эстония де-факто начала восстановление независимости, которая де-юре была реализована в 1991 году, Эстонская Республика все еще страдает от недостатка внутренней самостоятельности.

Чем иным объяснить то, что эстонское национальное самосознание все еще озабочено прошлым, а не осмыслением и формированием своего будущего. В нашей политике, цепляющейся за устаревшие стереотипы, мало уверенности.

Уважаемые деятели эстонской культуры пишут в ООН, ЕС, СЕ, НАТО и ОБСЕ просительные письма, по стилю больше похожие на речи, звучавшие в 1980-е годы в парке Хирве, чем на выступления духовной элиты современного и преуспевающего европейского государства. Будто Эстония все еще не признана равноправным членом этих мировых и европейских организаций, будто нет у нее профессиональных дипломатов и политиков, способных успешно бороться с интригами России в этих самых организациях. Будто сегодня нет среди граждан страны более чем 150 тысяч неэстонцев. Их гражданская лояльность, поставленная под сомнение из-за этнического происхождения, скорее, сигнализирует миру о национальной нетерпимости эстонцев, чем побуждает его понять эстонскую точку зрения. Глава независимой Эстонской Республики боится ехать в Москву напрямую разъяснять главам России и других стран правду об Эстонии.

Зависимость от прошлого

Неубывающая актуальность общественного внимания к вопросу о поездке президента в Москву показывает, какую определяющую роль в нашем миропредставлении до сих пор играет Россия. Ей без труда удается усиливать внутреннюю зависимость эстонцев от себя, заставлять занижать статус Эстонии как независимого государства. В политике, как в любой человеческой зависимости, эмоционально сильная сторона вызывает отрицательные, а не положительные эмоции.

Сравнивая поведение президентов Эстонии, Латвии и Литвы, приходится с сожалением отмечать, что решение Арнольда Рюйтеля продиктовано неуверенностью, страхом и зависимостью от прошлого. Напротив же, линия поведения Вайры Вике-Фрейберги отражает внутреннюю независимость и уверенный взгляд в будущее.

Внешняя схожесть решений Рюйтеля и Адамкуса обманчива. Для Литвы эмоциональной доминантой – «большим соседом» – является, скорее, Польша, чем Россия. Литва уже совершила все то, что наш президент называет «предательством»: подписала договор о границе и сопутствующую декларацию. В Литве нет проблемы русского меньшинства, в 1990 году под руководством Ландсбергиса она приняла решение предоставить гражданство всем некоренным жителям, пожелавшим участвовать в построении независимой Литвы. Адамкусу, с его американским прошлым, человечески и политически легче игнорировать приглашение Москвы, поскольку в контексте национальных интересов Литвы оно не имеет большого веса.

Европейское самосознание Латвии

К сожалению, эстонские СМИ не потрудились поточнее раскрыть схему поведения Вике-Фрейберги, выборочно подчеркнув в нем лишь два момента: вопрос о единстве стран Балтии и резкое отношение к оккупации Латвии со стороны СССР. Внимательное изучение заявления президента Латвии позволяет выделить в нем главное: четко выраженное европейское самоосознание Латвии. Латвийский президент едет в Москву как равный к равным, как глава государства, которое 9 мая вместе с другими членами ЕС отметит в Москве 55-ю годовщину Декларации Шумана, заложившей основу европейскому сообществу. Следует отметить также и четкую оценку Латвией нацизма как смертельной угрозы Европе, его родство со сталинской тиранией.

Поясняя свое решение 14 января в Риге перед дипломатическим корпусом, Фрейберга сказала: «Русский народ сыграл важную роль в освобождении Европы от кровожадной тирании Гитлера. Но он, как народ Латвии и других стран, не смог освободиться от тирании Сталина и тоталитарного коммунизма. Принимая участие в событиях, запланированных в Москве на 9 мая, я тем самым протягиваю русскому народу руку дружбы и примирения, одновременно ободряя нынешнее руководство его страны осудить преступления, которые сталинский режим совершил в Латвии и других странах Центральной и Восточной Европы».

В контексте 9 мая Латвия, аналогично Германии, идентифицирует себя как народ, свободно и достойно преодолевающий прошлое, способный к солидарности и потому имеющий право на солидарность других европейских государств. Она мудро не переносит ответственности российского государства за преступления Сталина и коммунистическую тиранию на русский народ. Стремительная реакция британского премьер-министра Тони Блэра на такую позицию Латвии показала, что ее подход задел верные струны.

А что делает Эстония? Для начала СМИ, не опубликовав полностью текста заявления президента Латвии, спешно осудили его решение, использовав недостойные стереотипы упреков. Потом президент Эстонии наивно оказался в Москве в силках, хитроумно расставленных митрополитом. Испугавшись реакции эстонской общественности и униженный иезуитским поведением российского президента, президент Эстонии какое-то время дает невнятные ответы на вопросы о своих намерениях. Прослышав, что партии, в общем, хотят, чтобы эстонский президент вел себя так же достойно, как президент Латвии, Рюйтель вдруг публично признается, что боится ехать в Москву, чтобы потом его не назвали предателем. Узнав про решение президента Литвы, но не учтя его иной контекст, Рюйтель с облегчением заявляет, что в Москву (никогда больше!) не поедет, и задним числом дает своему решению эмоционально угодные народу объяснения.

Принудительная солидарность

Страх президента Эстонии отражает настроения народа, пояснил в своем комментарии журналист Валнер. Рюйтель боится, что с ним произойдет то же, что с Партсом после Лихула. Народ устал сдерживать свои эмоции и вести себя «правильно» под давлением Запада.

Тут-то и кроется принципиальное различие самочувствия президентов Эстонии и Латвии. В отличие от латвийского президента, у президента Эстонии (читай: эстонского народа?) нет ощущения внутренней солидарности с Европой, она ему лишь внешне навязана. Свободный президент свободного латышского народа не боится заявить, что протягивает руку дружбы и примирения русскому народу, так как понимает, что русский народ тоже страдал от сталинского режима и коммунистической диктатуры. Для президента Латвии — человека западной демократии — естественно делать различия между народом и государством, искать поддержки русского народа, чтобы заставить государство признать свою историческую ответственность, и в то же время укрепить позиции Латвии среди демократических стран Европы.

Судя по комментариям, оправдывающим решение Рюйтеля, эстонцы с облегчением переложили на президента Латвии задачу представительства в Москве 9 мая от всех стран Балтии. Россия предсказуемо отказала Эстонии в просьбе участвовать в празднике хотя бы на уровне министра иностранных дел. Россия теперь может долго иронизировать над тем, как в Москву приедет весь ЕС, кроме Литвы и Эстонии. Российские политики еще долго смогут подогревать антиэстонские настроения своих избирателей напоминаниями про «плевок в душу». Вряд ли и Латвия откажется от дополнительных пунктов в конкуренции с Эстонией за лидерство среди стран Балтии.

Идентификация под сомнением

Комментатор Валнер утешал: память людей коротка, 9 мая вскоре забудется. Так бы и было, не имей праздник такого психологического и политического значения. «Случай 9 мая» показал, как неглубоко самоопределение эстонского государства и народа, как неуверенны мы в своей принадлежности западу, как упрямо замкнуты на самих себе, как подозрительно глядим на другие народы. Мы ждем понимания от других, не понимая самих себя, не представляя, как могут реагировать, как видят мир, какие ценности предпочитают другие.

Последние события показали, к нашему стыду, что государство не имеет четкого и ясного видения истории, не может сформулировать видения своего будущего. Символичным в этом смысле стало и название просветительной кампании под руководством поэта-министра «Забытые народы». Вместо того чтобы как свободный народ принимать новые вызовы открытого мира, мы заняты созиданием новых мифов, делящих мир по черно-белой схеме на «своих» и «чужих», подпитывающих глубоко укоренившийся в душе эстонского народа менталитет униженной жертвы.

После успешного старта и убедительных побед в экономике, спорте и политике в первое десятилетие независимости Эстония сегодня проиграла большую часть своих успехов. На что надеяться? Неужели только на Латвию? Eesti Päevaleht