Чем сегодняшний Исамаалийт отличается от вчерашнего

С членом Рийгикогу, председателем партии Исамаалийт Тынисом ЛУКАСОМ беседует Татьяна ОПЕКИНА.

Фото Александра ГУЖОВА

— Две политические организации — Исамаалийт и Res Publica — определяют себя как консерваторы, сторонники традиционных христианских ценностей. Это позволило вам пару недель назад сделать республиканцам предложение объединиться. Они отказались, пожелав продолжить самостоятельное плавание, хотя и не отрицали подобной возможности в будущем. В связи со всем этим хотелось бы поговорить об особенностях эстонского консерватизма (разумеется, если таковые имеются). Ведь консерватизм сегодня, будь то германский, шведский или эстонский, отличается от своего прародителя — старого английского консерватизма, когда горделивые землевладельцы тори свысока, но в то же время опасливо поглядывали на утилитаристов вигов, чьим евангелием был закон спроса и предложения, а божеством — локомотив. Что такое консерватизм на сегодняшней эстонской почве? Ревнителями каких ценностей, устоев, традиций вы выступаете? И как с этим сообразуется революционный дух Исамаалийта — «Очистим площадку!», «Наши министры — самые молодые министры в Европе!» и т.д.

— Исамаалийт — христианско-демократическая партия. Такие партии есть во многих демократических странах. Самая известная из них — Христианско-демократический союз в Германии, давший недавно стране первого канцлера-женщину. Наш консерватизм прежде всего основан на приверженности фундаментальным ценностям христианской морали и этики и, наоборот, чужд всякого рода поветриям нового времени, к коим относятся наркомания, гомогенные браки и прочее, что либералы не только не отрицают, не запрещают, но и легализуют, признавая неизбежным злом. Мы исходим из того, что главная цель и сверхзадача эстонского государства состоит в том, чтобы эстонский народ, его язык и культура сохранялись и развивались не только сегодня, завтра, но и послезавтра. Цель эта совпадает с той, что была у Эстонской Республики, основанной в 1918 году. В промежутке между вчерашним и сегодняшним днем Эстонии был длительный период советской оккупации, последствия которой надо было как можно скорее ликвидировать. Отсюда и энергичность, и революционность первого правительства Марта Лаара, пришедшего к власти в 1992 году. Надо было вернуть нашу экономику на рыночные рельсы, придать национальный характер системе образования, ввести в руководство страны новых людей, попрощавшись с прежними коммунистическими лидерами. Сейчас, когда Эстония стала членом Евросоюза и НАТО, когда рыночная экономика окрепла и государство функционирует по законам, гарантирующим эстонскому народу его будущее, повседневная политика может отдышаться, уйти от бурных потрясений, чтобы все люди, все регионы могли жить спокойно. И наша партийная программа сориентирована сейчас на семью, прежде всего семью с детьми, на улучшение демографической ситуации.

— В качестве своих политических оппонентов вы называете либералов, коих в наших пенатах олицетворяют реформисты. Чем, кроме уже названного, вы от них отличаетесь? Вы ведь тоже не чужды реформам — одна реформа собственности, породившая множество вынужденных квартиросъемщиков, чего стоит! Или ваша персональная реформа, в результате которой одно отдельно взятое Министерство образования и науки переместилось из Таллинна в Тарту, так что министр проводит теперь значительную часть времени, гоняя на автомобиле туда и обратно по соответствующему шоссе...

— Хороший министр от плохого отличается тем, что умеет четко спланировать и организовать свою работу. Но это ремарка. А перевод министерства в Тарту не имеет отношения ни к консервативной, ни к либеральной политике, он связан прежде всего с политикой региональной. Оставим в стороне подробности, ибо их перечисление может занять слишком много времени. Что касается программных отличий нашей партии от программы реформистов, то их немало. К примеру, Партия реформ предлагает перевести Силы обороны на профессиональную основу, отказавшись от воинского призыва. Мы против такого предложения, ибо рассматриваем службу в армии как очень важный этап в жизни молодых людей, увязанный с патриотизмом. Далее. Рийгикогу — с подачи правительства, возглавляемого реформистом, — большинством голосов разрешил жителям третьих стран (той же Турции, России, африканских государств) приезжать к нам по туристической визе сроком на пять дней без приглашения эстонской стороны. Спрашивается, почему? Россия не отменила требования виз для эстонских граждан, а мы отменили. Не правильнее ли было бы обеим сторонам договориться и сделать это одновременно? Но это только одна грань проблемы. Есть и другая: нелегальная иммиграция в европейские страны, как правило, начинается именно с приезда в страну по такой легкодоступной туристической визе. Теперь об экономической сфере. Реформисты, как известно, хотят максимальной свободы для предпринимательства, они сторонники низких налогов. Мы же считаем, что очень сильно понижать налоги нецелесообразно, ибо получаемые от них средства идут на социальные нужды, на культуру, образование, здравоохранение. В области семейной политики мы стоим за то, чтобы пособие на ребенка — всем семьям без исключения — составляло 1000 крон в месяц.

— Эстонская культура и язык — две священные коровы для Исамаалийта. Угрожает ли им что-либо в сегодняшних условиях? По сравнению с восьмидесятыми годами ситуация значительно изменилась, правда, нельзя не заметить и новых угроз, новых рисков — стремительного нашествия английского, неукротимого потребительства, уже названных вами поветрий в виде наркомании и т.д.

— Чтобы эстонский язык не оказался всего-навсего кухонным, обиходным языком, его надо неустанно развивать. Нужно составлять компьютерные программы на эстонском языке, обогащать его новой медицинской, юридической терминологией. Короче, он должен развиваться и еще раз развиваться. Что касается ареала эстонского языка, то и здесь есть проблемы. В стране до сих пор проживает немало людей, которые не знают или очень плохо знают эстонский. И что же? Тот же Налоговый департамент начал печатать бланки деклараций о налогах на русском языке, газета «Постимеэс» стала дублироваться на русский... Выходит, мы сами создаем среду обитания, в которой люди могут обходиться без государственного языка, жить замкнутой общиной. Но язык — средство общения, источник информации. Не разговаривая на нем, не читая эстонских книг, газет, не смотря Эстонского телевидения, человек остается вне пространства эстонской культуры и, значит, чувствует себя чужаком. Так что эстонский язык, безусловно, нуждается в защите. И есть только одно место на Земле — Эстония, где он может быть защищен.

— Бурные события во Франции заставили все страны Евросоюза и Россию проанализировать уроки французских политиков, присмотреться к собственной ситуации на предмет, не может ли повториться французский кошмар. Ваш коллега по партии и фракции Март Нутт пришел к выводу, что события а la France, к счастью, нам не угрожают, но еще раз упрекнул неграждан в незнании эстонского языка. Когда я была девчонкой, мы вечно задавали друг другу бывшие тогда в ходу наивные детские вопросы типа: «Что лучше, иметь и потерять или ждать и не дождаться?» Позвольте задать вам подобный наивный вопрос: «Что лучше, знать французский язык, десятилетиями жить на пособия и поджигать автомобили, школы и магазины? Или не знать эстонского языка и быть лояльным законопослушным жителем страны?»

— Думаю, что этот наивный вопрос не совсем корректен, ибо трудно проводить прямые параллели между Францией и Эстонией. Первая была колониальной страной, жители колоний говорили на французском уже у себя дома, так что, переехав во Францию, они поменяли страну, но не язык. Что касается лояльности, то я все-таки увязываю ее со знанием языка. К тому же для русскоязычной молодежи владение языком — это еще и проблема конкурентоспособности, возможности более успешно выступать на рынке труда. Все это не отменяет необходимости изучать французский опыт. Если мы допустим неконтролируемую иммиграцию, начнем в массовом порядке ввозить рабочую силу из третьих стран, это может иметь печальные последствия, тем более, если это будут люди другой религии, другой культуры.

— Нынче осенью вы попробовали спрогнозировать, каким будет политический ландшафт Эстонии в 2007-2011 годах. Получилось, что партии укрупнятся и крайними окажутся с одной стороны реформисты, с другой — социал-демократы. А посередине вы поместили свою партию. Между тем у Исамаалийта устойчивая репутация крайней национал-радикальной партии. Выходит, на ваш счет заблуждаются?

— Быть может, в том, что касается национальной политики, мы действительно не занимаем срединной позиции, но если говорить о морали, этике, социальности, то христианские демократы находятся как раз в центре.

— В центре у нас центристы. По определению.

— Если рассматривать политику партий через призму экономики, то центристы, как и социал-демократы, — слева. Они ратуют за ступенчатый налог, за высокую степень участия государства в экономике и т.д. По этому критерию консерваторы, конечно же, правая партия.

— Партии нередко переживают то, чему они первоначально служили. Можно ли сказать, что сегодняшний Исамаалийт отличается от Исамаалийта вчерашнего?

— Думаю, можно. Мы стали более социальными, особое ударение делаем на образование, здравоохранение, поддержку семьи, детские пособия.

— Исамаалийт уже несколько раз менял лидера. В разное время ими были Март Лаар, Тойво Юргенсон, Тунне Келам, а теперь вы. Для консерваторов получается очень лихо. Что это, истинная приверженность демократическому принципу сменяемости руководства? Или некая неудовлетворенность, поиск новой линии политического поведения?

— Лидеры менялись по разным причинам. И в силу внутрипартийной демократии. И потому, что тот же Тунне Келам начал работать в Европарламенте. На выборы Рийгикогу в 2007 году партия пойдет с нынешним руководством. После выборов подведем итоги и сделаем выводы.

— Лидер, который приводит партию к победе, предпочтительнее того, кто проиграл?

— Думаю, да.

— Недавно прошли выборы в местные самоуправления. Лето и осень были отмечены ожесточенной политической борьбой, которую вы остроумно определили как братоубийственную. Политики и политологи объясняли эту ожесточенность тем, что рейтинг некоторых партий столь невысок, что они оказались на грани выживания. Как себя чувствует Исамаалийт, ведь в последние годы его популярность пошатнулась?

— Наш рейтинг растет, сегодня мы входим в тройку самых сильных партий Эстонии после Центристской партии и реформистов. Последний показатель — 11 процентов, а среди эстонцев и побольше. Разумеется, мы постоянно следим за этим трендом и оптимистично смотрим в будущее.

— Иного ответа от лидера партии трудно было ожидать. Спасибо за беседу.