Эта страшная, страшная, страшная сказка...

Евгения ГАРАНЖА

Не зря мемориал «Эстонии», обращенный к Таллиннскому пассажирскому порту, так напоминает поднятый меч. Фото Николая ШАРУБИНА

Родственники жертв крушения парома «Эстония» требуют объявить катастрофу преступлением против человечности.

Если десятая годовщина гибели в Балтийском море пассажирского парома и 852 человек на его борту, несмотря на свою «круглость», прошла довольно тихо, то одиннадцатая неожиданно подняла на копья многие наболевшие вопросы и увенчалась ультиматумом, в котором выжившие и родственники утонувших требуют от правительств причастных к трагедии стран начать новое независимое расследование причин крушения и привлечь к ответственности членов первой Сводной комиссии по расследованию инцидента (СКРИ).

Объявлению войны предшествовали два события. 22 сентября, за пять дней до годовщины, сформированная по инициативе парламента независимая комиссия, расследовавшая обстоятельства перевозок на «Эстонии» советской военной техники, представила свой промежуточный отчет. Комиссия установила, что 14 и 20 сентября 1994 года, за две недели и за неделю до катастрофы, «Эстония» действительно перевозила электронику военного назначения для Ферсварсмактен, шведских вооруженных сил. Но ни доказать, ни опровергнуть факт перевозок оружия в день крушения, 27 сентября, по прошествии 11 лет и не располагая полномочиями следственных органов, нельзя.

Цинизм и упущенные возможности

Добровольно согласившиеся беседовать с комиссией свидетели погрузки и отправки парома в последнее плавание забыли многие детали. Уже уничтожены не приобщенные в свое время к делу таможенные декларации, хранить которые положено только пять лет. В свое время члены СКРИ не удосужились побеседовать с участниками погрузки и вообще проверить версию о военных перевозках, хотя она и передавалась по «сарафанному радио» с первых дней расследования. Немецкая журналистка Юта Раббе, прославившаяся собственным расследованием гибели парома, уверена, что эстонский президент Леннарт Мери узнал об этой версии сразу же и именно поэтому отдал распоряжение завести уголовное дело по факту крушения в четвертом часу утра, спустя менее чем два часа после катастрофы. Заводить новое дело о контрабанде сейчас поздно - по закону это преступление устарело.

Редким цинизмом отличалась реакция на выводы комиссии министра юстиции Рейна Ланга. Фраза «невозможно ни доказать, ни опровергнуть» в его устах немедленно трансформировалась в «нет ничего, кроме слухов». Указания председателя комиссии на оплошности первого следствия были превращены министром в вывод: «нет причин сомневаться в истинности первого рапорта о причинах крушения». Закончил же министр тем, что посоветовал комиссии лучше разобраться с теми, кто вновь и вновь распускает слухи о том, что «Эстонию» умышленно пустили на дно. При этом министр всячески намекал, что и здесь не обошлось без антиэстонской пропаганды российского производства - мол, очень уж заинтересовались СМИ восточного соседа новыми подробностями по делу «Эстонии». Однако общественность намеки Ланга не восприняла - уж больно невероятными они были. Во-первых, тему о секретном грузе вновь подняло в ноябре прошлого года Шведское телевидение. Во-вторых, если Россия причастна к контрабанде военной техники, то она в последнюю очередь заинтересована привлекать внимание к этой истории.

Провидческий дар шведского премьера

Ответным ударом на заявление Ланга стал симпозиум, который родственники погибших и пережившие крушение пассажиры, привыкшие к подобному отношению властей, организовали в Таллинне 27 сентября 2005 года. Симпозиум завершился принятием резолюции с требованием начать новое независимое расследование катастрофы и привлечь к ответственности тех, кто помешал выяснить истину одиннадцать лет назад. Звучали призывы объявить катастрофу «Эстонии» преступлением против человечности, то есть делом без срока давности. Участники симпозиума не оставили свои обвинения бездоказательными. Председатель шведского объединения пассажиров «Эстонии» и их родственников Бертиль Каламниус напомнил, что Карл Бильдт, возглавлявший шведское правительство осенью 1994 года, возложил вину за катастрофу на оторвавшийся визир уже утром 28 сентября, вызвав недоумение и негодование Шведского морского совета, который на тот момент еще не располагал информацией о причинах трагедии и не был согласен с версией премьера.

Но с той поры сомневаться в официальной версии, а также в последующем решении соорудить над «Эстонией» бетонный саркофаг и запретить доступ к останкам судна (кстати, весьма сомнительное с юридической точки зрения решение) стало признаком дурного тона. Шведские юристы отвернулись от дела под тем предлогом, что международная комиссия и группа германских экспертов, независимо друг от друга расследовавшие крушения, пришли к разным (!) выводам.

Непопулярная сенсация

Журналисты, которые пытались вести собственное расследование, встречали холодный прием собственников средств массовой информации и расплачивались за инициативу карьерой. Медиакорпорации целенаправленно вкладывали версии, расходящиеся с официальной, в уста одиозных фигур. Американский журналист Кристофер Боллин заявил, что мировые медиаконцерны регулярно сотрудничают с властями, помогая тем превратить вполне конкретное преступление в душещипательную сказку. Еженедельник American Free Press, где работает Боллин, сделал поиск фактов, намеренно опущенных другими СМИ, своей специализацией.

Определение «сказка» любит употреблять и Андерс Бьоркман, эксперт по морской безопасности французской компании Heiwa, которая по заказу владельцев паромов аналогичной конструкции сделала собственный анализ завершенного в 1997 году рапорта СКРИ и пришла к выводу, что комиссия на протяжении всей работы выдавала за факты предположения. Например, рассказал Бьоркман, в рапорте сказано, что проведенные в Швеции испытания на модели и финская имитация показали, что визир сорвался, не выдержав нагрузки от ударов волн. В то время как методов, позволяющих точно имитировать нагрузку волн на визир, просто не существует.

Визир оторвали уже под водой?

Затем комиссия утверждает, что за 10-15 минут вода залила палубные конструкции. При этом данных о том, с какой скоростью поступала вода, не приведено. И тому есть основания, утверждают французские аналитики, - ведь если бы море хлынуло на палубу из-за сорванного визира, судно дало бы крен, и вся вода вытекла бы с палубы сама собой. Если бы вода не могла вытекать, корабль бы перевернулся и остался дрейфовать вверх тормашками. Затонуть так, как тонула «Эстония», паром мог, только если бы вода поступала через пробоину ниже ватерлинии. Подтверждением этому служат и слова одного из моряков, который сказал, что экипаж включил насосы, потому что судно дало течь.

Правда, спасшиеся члены команды Маргус Треу, Хенрик Силласте и Ханнес Кадак утверждают, что после начала крушения они 10 минут пробыли на первой палубе ниже ватерлинии, пытаясь привести в действие заглохшие моторы, и лишь когда паром накренился на 50-60 градусов, бежали на восьмую палубу. Однако выбраться с первой палубы на восьмую невозможно уже тогда, когда угол крена превышает 20 градусов. То есть либо моряки врали, либо их показания были подделаны.

В отчете нет никаких упоминаний о повреждениях надпалубных конструкций. В то время как подводная съемка показала существование дыры 2 м на 60 см в переднем борту, возникшей, очевидно, в результате взрыва. Позднее пленка была перемонтирована таким образом, чтобы дыры не было видно. Эксперты Heiwa считают, что такая дыра могла появиться, если бы визир отделяли от судна уже под водой, чтобы создать видимость несчастного случая.

Эксперт: рапорт сфабрикован на 100%!

Андерс Бьоркман делает вывод, что рапорт СКРИ был сфабрикован на 100% и новое расследование совершенно необходимо. Даже если не говорить о подготовленном преступлении, налицо преступная халатность владельца судна. Отсутствие у «Эстонии» двойного дна и достаточной гидроизоляции не позволяло парому выходить в открытое море. К тому же команда никогда не отрабатывала схему так называемой «сухой» эвакуации, поэтому больше половины находившихся на судне людей должны были прыгать в воду и самостоятельно пытаться добраться до плавсредств или удержаться на воде до прибытия спасателей.

В заключение нужно отметить, что выводы тех, кто убежден, что паром утопили, тоже страдают некоторой односторонностью. Та же Юта Раббе, например, приводит как бесспорные заключения двух лабораторий, изучивших образцы обшивки «Эстонии» и пришедших к выводу, что они были повреждены взрывом, но при этом полностью отвергает мнение экспертов из немецкой военной лаборатории, которые не согласились с этой версией. К тому же организаторы симпозиума не пригласили выступить членов СКРИ, а тех из них, кто пришел на мероприятие по собственной инициативе и попытался взять слово, публика просто захлопывала. Не претендует на всесторонний анализ тайны «Эстонии» и данная статья, в которой лишь изложены некоторые мнения, легшие в основу борьбы за новое рассмотрение непотопляемого дела.