Будущая элита Эстонии: успехи и трудности

Линнамяэский Русский лицей начинает свой 4-й учебный год

Нелли КУЗНЕЦОВА

Фото Александра ГУЖОВА

Отнюдь не случайно мы открываем сегодняшний выпуск «Соотечественника» рассказом об этом учебном заведении. «Молодежка» и особенно наш выпуск стояли у истоков его создания. И вполне понятно, что мы продолжаем поддерживать этот лицей, следить за его развитием. Тем более что четыре года назад, когда идея создания Русского лицея только обсуждалась на страницах газеты, неверующих, то есть не верящих в то, что лицей состоится, было не так уж мало. С чем же он, этот лицей, входит в новый учебный год?

Пожалуй, не так уж много школ в городе, которые удостаивались бы столь пристального внимания официальных лиц, как этот лицей. Достаточно сказать, что на выпускных экзаменах в этом году здесь обязательно присутствовали по два наблюдателя, а не по одному, как это обычно бывает. Хотелось проверить, действительно ли так высоки результаты? В самом ли деле за хорошими оценками стоят столь серьезные знания? Может быть, удивило то, что желающих сдавать здесь самые серьезные, самые сложные экзамены было больше, чем в других русских школах города?

Скажем, экзамен по математике, как известно, не относится к числу обязательных. И можно было бы предположить, что сдавать его будут выпускники математического класса, что-то около 30 человек. А выбрали этот экзамен 87 человек из 93 двенадцатиклассников. И сдали с хорошими оценками... Для сравнения скажем, что в других ласнамяэских школах желавших «рискнуть» на математическом экзамене оказалось много меньше.

Было совершенно ясно, что директор лицея Сергей Николаевич Гаранжа доволен тем, как сдавали математику его ребята. Тем более что он убежден: математика — один из основополагающих предметов. И это его убеждение невозможно не разделить. Недаром, как известно, в крупнейших вузах Москвы, Петербурга математику изучают и на гуманитарных факультетах, сегодня без нее не обойтись...

Английский язык на госэкзамене тоже не решились сдавать лишь 5 человек из всех выпускников. Остальные 88 двенадцатиклассников показали хорошее владение языком. И этот результат тоже много выше, чем в других школах. Иными словами, ребята уверены в своих знаниях. И за всем этим стоит огромная работа учителей, самого директора. Тут сказывается и атмосфера, созданная в школе, высокий уровень требовательности и еще много такого, о чем и не расскажешь сразу, но что свойственно именно этой школе как никакой другой.

Конечно, можно рассказать, что тех, кто перешагивает порог 10-го класса, торжественно принимают в лицеисты в том самом Царскосельском лицее, где начинались биографии знаменитейших в России людей, а первоклашек — в просторном зале музея, бывшей усадьбы графа Орлова. Такие события не могут не наложить отпечатка не последующие годы, не могут не вспоминаться с волнением, гордостью и любовью. Можно рассказать о школьном Пушкинском музее, какого нет нигде больше и в котором идет столь большая работа, что была бы впору вузу, словом, какому-то «взрослому» коллективу. Но есть и много других, не столь, быть может, броских, не столь заметных, на первый взгляд, деталей, которые делают повседневную школьную жизнь здесь именно такой, какая и приводит в конце концов к весомым результатам.

Помнится, однажды, то ли в день своего юбилея, то ли в какой-то другой день, директор Сергей Николаевич Гаранжа сказал, что начал помогать родным на ферме, по дому, когда ему было пять лет. Отец тогда очень серьезно напомнил ему, пятилетнему, что он мужчина и не должен забывать об ответственности за мать, за сестер, за дом. Вот именно это качество воспитывают здесь в школьниках. Не громкими словами, не лозунгами, не призывами... Много ли найдется школ или даже каких-то «взрослых» учреждений, где директор не считает зазорным для себя перетаскивать, скажем, шкафы или работать на пришкольном участке? Или с азартом, с энтузиазмом играть вместе с мальчишками в футбол. Учителя здесь участвуют в спартакиадах, в школьных футбольных и баскетбольных турнирах. Директор считает, что декларации никого и ни к чему не понуждают, что важно и по-настоящему действенно совсем другое. Пусть ребята, говорит он, видят, что директор, учителя любят свою школу, гордятся ею, что они не боятся брать на себя ответственность. Именно так, личным примером, собственным поведением, своей убежденностью можно воспитать молодежь, этих мальчиков и девочек, которые смотрят на тебя изо дня в день и сразу подметят любую фальшь и неискренность.

Элитная школа?

— Четыре года назад, обсуждая идею создания русских лицеев, мы говорили, что у эстонцев элитарные школы есть, и это знаменитые учебные заведения — Английский колледж, скажем, или Французский лицей, куда стремятся попасть ученики со всей республики. Почему бы не быть и элитарной русской школе? Тем более что проблема воссоздания, воспроизводства, воспитания русскоязычной интеллигенции, научной, творческой, технической, стоит, не будем скрывать, очень остро. Разумеется, речь идет не о школе для детей богатых, а о школе для способных, талантливых... Можно ли сказать, Сергей Николаевич, что вы создали или, скажем мягче, создаете именно такую школу?

— Я бы не рискнул утверждать это. Хотя мы стараемся или, быть может, лучше сказать, пытаемся идти в этом направлении. Есть успехи, есть и неудачи. В этом году, например, нам пришлось решать проблему нравственного, если хотите, характера. В сущности, вопрос стоял так: должны ли мы свернуть с пути, который выбрали, решив принять на себя статус лицея, или продолжать идти по нему, несмотря на сложности, которые несомненно есть и с которыми нам приходится сталкиваться?

Можно было бы, например, набрать и 5, и 6 десятых классов, а уж 4 — точно. И число учеников в них довести до 36, как это делается во многих школах. Но если мы готовим лицеистов, именно лицеистов, если рассчитываем дать им весомый багаж знаний, а значит, должны предъявлять и повышенные требования, то не можем, просто не имеем права брать всех без разбора. Мы должны набирать ребят, которые идут учиться в лицейские классы осознанно, готовы выдерживать наши требования, наши нагрузки, и не брать тех, которые думают как-то перекантоваться три года за счет родительского кошелька, а потом за счет того же кошелька идти в те частные вузы, где с ними будут возиться, с трудом доводя или вообще не доводя до диплома. И что с ними будет потом? Особенно если не станет этого родительского кошелька...

— Но судя по тому, как работает лицей, ваша позиция все-таки победила...

— Да. Но не буду скрывать, часть учителей была этим не слишком довольна. Ведь такой подход означал и потерю определенного процента заработной платы. Для некоторых это болезненно. Ведь все мы люди, у всех свои проблемы.

— Вообще-то это удивительный парадокс... Растить элиту, воспитывать интеллигенцию, оказывается, сложно.

— Что делать, таково законодательство. Но для нас важно было удержать или, лучше сказать, держать и впредь высокую марку, высокий статус лицея.

Мы и в первые классы принимали с некоторым разбором, не всех, кто к нам приходил. Хотя у нас еще много детей, которые пришли в школу в прежние годы как в школу этого микрорайона. Мы с ними много работаем, они ведь тоже должны соответствовать статусу лицея.

— Именно Русского лицея... Вы ведь и этот его статус имеете в виду?

— Конечно. Программы всех школ по сути своей не отличаются друг от друга. Но у нас подразумевается и идет, конечно, внешкольная, внеклассная работа, связанная с изучением русской культуры, России с ее богатой историей, наукой, традициями. Это проходит красной нитью через всю нашу деятельность.

— Когда-то, в тот же период обсуждения самой идеи создания Русского лицея, некоторые наши читатели, учителя в том числе, высказывали мнение, что такой лицей должен создаваться не на основе какой-то школы, а именно заново, что в него надо направлять лучших учителей и, наверное, лучших учеников из разных школ. В чем вас убедили прошедшие годы?

— Я думаю, та идея была правильной. Все-таки за 3-4 года трудно совершенно изменить лицо учебного заведения. Хотя мы делаем все, что можем...

— И делаете очень много.

— Но еще больше надо делать. Я, например, думаю, что крепче, полнее могли бы быть связи с посольством России в Эстонии. Пока эта работа явно недостаточна.

Мы самостоятельно ищем и устанавливаем связи с московскими, скажем, школами, которые интересны каким-то своим опытом. Мы, между прочим, очень плотно работаем сейчас над планом, в котором предусматриваются события, мероприятия, связанные с русской культурой, которые будут значимы не только для нашего лицея, но и для всего города. Может быть, даже для таких мероприятий нам потребуется приток дополнительных сил, новых кадров. Ведь русская культура — это не только приезжие театры, гастролеры разных уровней, и не только празднование, скажем, масленицы...

Мы планируем дальнейшее укрепление связей с нашим партнером — московской школой, работающей под эгидой МГУ. Наши ребята поедут туда на месяц, а москвичи, в свою очередь, приедут к нам. Вот тогда можно будет сравнить уровень знаний, степень своей готовности к получению престижного высшего образования. Кстати, наши ребята смогут побывать и в МГУ, и в МГИМО, все увидеть собственными глазами и оценить. И жить они будут в семьях москвичей. Это совсем не то, что увидеть свою историческую родину из окна автобуса или мчащегося поезда.

Мы устанавливаем связи и с эстонскими школами, особенно такими, которым не чужды русский язык, русская культура. Словом, лицей стремится воспитывать и выпускать в свет, в жизнь высокообразованных, действительно интеллигентных молодых людей, которые могут быть связующим звеном, мостом, если хотите, между Эстонией и Россией в развитии культурных, экономических связей. И государственных тоже...

Учителя сгорают на работе...

Да, Русский лицей живет, развивается. Здесь много интереснейших планов, любопытнейших задумок. Даст Бог, как говорит директор, если, конечно, не обманут, в ноябре начнется реновация лицейского здания. Не косметический ремонт, нет, а именно кардинальная перестройка. Директор и его заместители долго работали вместе со специалистами над этим проектом. По их замыслу, здание должно учитывать все нужды развивающегося лицея. Проект предусматривает помещения для Пушкинского музея, для хореографической студии, для спортивных секций, которые известны и за пределами лицея, и для многого другого. И все это хорошо, это очень важно. Но...

Трудно работать на перспективу, трудно воспитывать молодежь, уверенную в своих силах, в своих возможностях, в своем завтрашнем дне, трудно растить энергичных, оптимистично настроенных молодых людей, если сам не знаешь, что с тобой будет завтра. Преподаватели лицея, как и учителя других русских школ, работают под жутким психологическим прессингом.

Вот и сейчас коллектив переживает горькую утрату. Недавно от инфаркта скончался один из лучших учителей, любимец школы, преподаватель физики, ему было всего 56... В самом деле, сколько можно жить и работать в таком страшном психологическом напряжении? Люди сгорают в этой обстановке...

В прошедшем учебном году в лицее много было сделано для того, чтобы все учителя занимались эстонским, могли сдать экзамен на соответствующую категорию. И сдавали, конечно, сдавали. Но все-таки...

Что сулит всем этим учителям 2007 год? Кто и какие предметы будет преподавать на эстонском? Кто останется в школе, а кому придется уйти? Эти мысли так или иначе мучают всех. А ведь надо входить в класс с бодрой улыбкой, надо работать в полную силу, порой не щадя себя... И дети не должны почувствовать ни этой неуверенности, ни этих опасений. Они и не знают о них... Но что это стоит учителям? А главную тяжесть, конечно, несет на себе директор. Хорошо, что он умный, сильный, знающий человек.

А кстати, подумал ли кто-нибудь, смогут ли учителя-эстонцы работать в русской школе, с этими мальчишками и девчонками, психологию которых они не знают и не понимают? Между прочим, и в Линнамяэский лицей, по словам учителей, приходили многие эстонцы. Но лишь одна преподавательница сумела остаться, освоиться с системой взаимоотношений в русской школе, которая, между прочим, не лучше и не хуже, чем в эстонской, просто совершенно другая. И то, возможно, потому, что эта учительница и прежде много работала с русскими детьми, научилась их понимать, приняла их, а они приняли ее.

Кстати, говорят учителя, это ведь миф, легенда, своего рода спекуляция, что в русских школах плохо учат эстонскому языку. Опыт Линнамяэского Русского лицея показывает, что проблема, даже если она есть, слишком преувеличена. Это, по существу, надуманная проблема. На выпускном экзамене по эстонскому языку подавляющее большинство учеников этого лицея получили 80 баллов. Это высокий результат... Он дает право учиться в вузах на эстонском языке, если надо. У ребят, оканчивающих школу, нет вопросов с этим языком, хотя, конечно, он неродной. Но ведь он таким и останется...