О культуре – внешней и внутренней

Родион ДЕНИСОВ

Современный лексикон стремительно пополняется словами и понятиями, о которых еще несколько лет назад большинство из нас если и имело какое-то представление, то весьма смутное. Клиринг, лизинг, менеджмент, дистрибьютер, промоушн и другие иноязычные термины буквально заполонили нашу речь, не говоря уже о толерантности, консенсусе и (не к ночи будь помянута!) интеграции.

Конечно, русский язык тем велик и могуч, что с легкостью принимает и «переваривает» почти все заимствования. Ему, языку, ничего не сделается. А вот мы – носители этого самого «великого и могучего», на мой взгляд, с легкостью оперируя заморскими словечками в стремлении казаться более «продвинутыми», обедняем сами себя тем, что не затрудняемся подобрать в родном языке равнозначный синоним. А потом жалуемся, что русский язык-де притесняется и «ужимается».

Весь этот разговор я затеял не случайно, поскольку умение пользоваться родным языком тоже является частью такого масштабного понятия, как общая культура. Вообще, к слову, о культуре и культурности сегодня как-то не принято громко говорить. Эти слова и обозначаемые ими явления негласно объявлены устаревшими, а потому и ненужными, чуть ли не вредными, мешающими современному человеку. Но так ли это на самом деле? Действительно ли жесткость и деловитость нужнее, чем общая культурность? Да и такие ли это взаимоисключающие понятия, как кажется на первый взгляд?

Известные исторические личности Савва Морозов, крупный промышленник и купец Третьяков, другие успешные коммерсанты прошлого были вполне деловыми, то есть жесткими и прагматичными людьми. Что не мешало им выступать в роли меценатов, или, говоря по-русски, покровителей литературы и искусства, культуры вообще. Нынче это называется спонсорством. Однако спонсорство предполагает извлечение вполне реальной выгоды от такого рода деятельности. А какую выгоду имели те же Морозов или Третьяков? Ну, разве что знаменитую картинную галерею назвали в честь одного из них – так ведь это выгода особого порядка, ее на хлеб не намажешь. Это – дань великого уважения за просветительскую деятельность. Такую выгоду нынешние нувориши, за редкими исключениями, не понимают и не принимают.

Да и не только в нуворишах дело. Писатель Сергей Довлатов, несколько лет проживший в Таллинне, писал: «Эстонскую культуру называют внешней. Что ж, и на том спасибо. А ругают внешнюю культуру, я думаю, именно потому, что ее так заметно не хватает гостям эстонской столицы». Сегодня, увы, не хватает ее и самим хозяевам.

Разве может, к примеру, даже лишь внешне культурный человек позволить себе сравнить представителей национальных меньшинств с меньшинствами сексуальными?! Или (не в Германии середины 30-х годов прошлого века, а в современной Эстонии!) реанимировать лозунг «Евреев – в печь!»? Или рассусоливать во всеуслышание о том, что русских младенцев можно и умерщвлять, если их так много?

Я бы не хотел показаться впавшим в ностальгию чудаком, который всерьез считает, что раньше и вода была мокрее, и солнце ярче, и сутки длиннее. И тем не менее столь откровенного пренебрежения культурой и столь явного расцвета, я бы даже сказал – торжества, бескультурья все-таки не было. Да, советскому человеку, чудом попавшему за границу и балдевшему от вежливости продавцов хотя бы в той же ГДР, не говоря уж про Англию или Францию, внушали, что эта самая продавщица улыбается не искренне, что ее заставляют так делать буржуазные, чуждые нам рыночные отношения. При этом наш человек все равно в глубине души думал: «Уж пусть она лучше не искренне улыбается, чем искренне хамит!» Но вот и мы оказались внутри этих «чуждых нам» рыночных, буржуазных отношений. Что-то изменилось? Стали мы, хотя бы не искренне, хотя бы внешне, вежливее? Подчеркиваю: хотя бы вежливее, потому что о культуре вообще – разговор все-таки отдельный.

Мне могут ответить: не до вежливости тут, когда и на работу устроиться – проблема; когда цены буквально на все лезут вверх, а зарплата так и стремится вниз; когда то, когда се...

Несколько лет назад мне довелось побывать в Париже. Я не думаю, что у жителей этого города проблем меньше, чем у нас. Они, возможно, не во всем схожи с нашими, но «на круг», уверен, парижане с нами вряд ли захотели бы поменяться местами. И, честно говоря, я бы тоже с ними не стал – каждому своя рубаха ближе к телу. Каждому свои проблемы кажутся более сложными и тяжелыми, чем у других. Но вот что бросилось в глаза: нигде не видел я за время своего пребывания в столице Франции ни одного озлобленного взгляда. Хотя и пробки на дорогах там как минимум ни в чем не уступают нашим, и межнациональные (а точнее – межконфессиональные) проблемы тоже имеют место. Но как-то парижане умеют оставлять свои проблемы при себе, не «грузить» ими еще и окружающих. И в целом как-то они хорошо усвоили: мое право махать руками кончается там, где начинается нос моего собеседника.

Хотите – называйте это внешней культурой. Но я глубоко убежден, что внешняя культура невозможна без внутренней. И это не обязательно наличие диплома Сорбонны или Кембриджа. Можно иметь десять дипломов и свидетельств об ученых степенях – и быть хамом. Можно прослушать сотни часов лекций об истории культуры – и оставаться невеждой. А можно (и нужно!) просто относиться к другим так же, как ты бы хотел, чтобы относились к тебе, – и быть по-настоящему культурным человеком. Причем под словами «относиться к другим» я имею в виду не только умение говорить «спасибо», «пожалуйста», «здравствуйте» и «до свидания», хотя и это уже немало. Я имею в виду весь сложный и многоплановый комплекс человеческих отношений: к личности, к национальной и религиозной принадлежности, к взглядам, обычаям, традициям, к возрасту и полу, к языку и к социальному положению. Вот это все, вместе взятое, и называется емким словом культура. Все очень просто: уважай в другом человека. И не слушай подленького внутреннего бесенка, который нашептывает тебе: «Пусть сначала он меня станет уважать, тогда и я его буду!» Перестанем препираться, как в детской песочнице: «А он первый начал!..» Так ничего не получится. Проверено!