Напевы Средиземноморья и Древней Руси...

Слушатели фестивального концерта станут участниками всеевропейского события

Фото Николая ШАРУБИНА

Валерия ПЕТРОВА, художественного руководителя и дирижера уникального хора «Православные певчие» — Ortnodox Singers, — нечасто удается застать в Таллинне. В газетах лишь мелькают сообщения: «Хор Петрова уехал в Ливан» или «Хор Петрова вернулся из Америки». Он поет под сводами Антиохийской церкви, быть может, самой древней христианской церкви в мире, и в современных залах и зальчиках Нью-Йорка. Но вот сейчас как раз то время, когда «Православных певчих» можно найти в Таллинне. Да, собственно, и искать не надо. Афиши сообщают, что 22 сентября торжественно откроется международный фестиваль «Кредо» (Credo), бессменным организатором которого уже в двенадцатый раз является Валерий Петров. С ним беседует сегодня наш корреспондент Нелли КУЗНЕЦОВА

— Казалось бы, у хора православной духовной музыки есть строго определенные рамки существования, общения со слушателями, свое, ограниченное в общем-то поле деятельности. Но вы с такой легкостью переходите из одного климатического пояса в другой, из одного мира культуры в совершенно в другую. Как вам это удается? И в чем тут дело? В существе самой музыки? В вашем своеобразном музыкальном почерке?

— Это трудно объяснить. Я и сам порой удивляюсь. Мы ведь поем на старославянском языке, иногда на греческом. Сейчас вот готовимся спеть на арамейском. Люди не знают этих языков. Но что-то их в звучании этой музыки, голосов певчих бесконечно трогает. Мы видим, что в залах нередко плачут. После концертов к нам подходят взволнованные слушатели, расспрашивают, благодарят, пытаются как-то выразить свое впечатление, состояние своей души. И так бывает в самых разных странах: и в Италии, и в Ливане, который вы упомянули, и в США, где на концертах присутствовали американцы самого разного происхождения — английского, русского, итальянского, ирландского и т.д. Нам казалось, что наша музыка в определенном смысле элитарна, и в общем-то так оно и есть, но оказывается, что она волнует, увлекает, объединяет самых разных людей.

— Вы говорили перед отъездом, что собираетесь проехать с концертами всю Америку — с севера до юга...

— Так и было. Мы начали концертом почти у канадской границы и закончили свой концертный тур в южных штатах.

Кстати, были у Ниагарского водопада, и это совершенно незабываемое впечатление.

— Интересно, как воспринимает шум Ниагарского водопада музыкант? У вас ведь, можно сказать, по-другому устроены уши...

— Да, поначалу шум кажется неприятным, он очень силен, велик, он словно заполняет весь мир, все пространство. Тебе даже как будто нечем дышать. А если сравнить с музыкой... Знаете, я бывал в разных концертных залах, не везде, конечно, звучит настоящая музыка, иной раз это просто очень громкие шумовые эффекты, но там, где есть музыка, можно говорить об определенной звуковой гамме. Но звуковая гамма Ниагарского водопада ни на что не похожа. Я бы, пожалуй, сравнил ее с цветовой гаммой радуги или даже лучше северного сияния, где играют, переливаясь, разные световые оттенки. Это трудно определить словами.

— Быть может, кому-то покажется странным, что при столь напряженной концертной, гастрольной жизни вы еще так упорно, планомерно, целеустремленно занимаетесь организацией фестиваля. Ведь он проходит в 12-й раз? Чем он для вас так важен, что вы задумали его и проводите все эти годы, быть может, самые сложные для большинства населения, когда все вокруг ломалось, менялось, когда многим людям, казалось бы, вообще было не до музыки?

— Меня и в самом деле порой спрашивают: зачем мне это надо? Денег, простите, этот фестиваль не дает, наша музыка, можно сказать, некоммерческая. Я и сам порой задаюсь вопросом: почему я это делаю? Особенно, когда очень трудно, когда проблемы обступают со всех сторон... Но потом горькая минутка проходит, и я снова уверен, что это нужно, что эта музыка необходима, что она помогает... Может быть, кому-то она дала силы, когда надо было просто выживать. Сейчас, конечно, времена изменились, сейчас властвуют жесткий прагматизм, безудержный карьеризм, и я не знаю, честно говоря, что хуже...

Нам очень хочется, чтобы эту музыку знали, нам хочется показать лучшие образцы ее исполнения. Притом очень разные... Вот на одном из фестивалей у нас выступал грузинский ансамбль «Рустави». Все знают, что грузинские мужчины поют великолепно, все знают, что у них в традициях широкие и долгие застолья, когда и звучат песни. Но наши грузины пили только минеральную воду, а перед концертом рано ушли спать, так ответственно, я бы даже сказал, трепетно они относились к концерту. А после концерта спросили меня: «Тебе не было стыдно за нас?» Они понимали, что на таком фестивале надо петь очень хорошо. Или не петь совсем...

— Наверное, это и есть то, что называется престижем фестиваля. За эти годы вы сумели создать этот высокий авторитет, если можно так выразиться...

— Может быть... Но должен сказать, что саму идею фестиваля выдвинул совсем не я. Его придумали наш директор Зоя Туманова и отец Вячеслав, настоятель Казанской церкви в Таллинне. Мы были тогда в Польше, участвовали в фестивале в Ясногорском монастыре, где хранится, между прочим, знаменитая икона, которую называют иконой черной Божьей матери. Говорят, что это самое близкое к оригиналу изображение Богоматери. Таково по крайней мере предание... Вот тогда и возник разговор: почему бы нам самим не провести фестиваль духовной музыки? По-своему... Вот и проводим 12-й год подряд. Сейчас мы уже приняты в Европейскую Ассоциацию фестивалей. Туда, кстати, входят такие известные и очень престижные фестивали, как, например, Моцартовский фестиваль в Зальцбурге. И другие... Это такой высокий уровень и такой широкий обмен информацией. Это и новые перспективы...

— А почему «Кредо»? Почему именно такое название? Хотите сказать, что это то, в чем вы убеждены, на чем стоите?

— Вообще-то кредо — это «верую». Но, наверное, вы правы, это то, на чем мы стоим, это наши принципы, наша позиция.

Хочу еще раз сказать, музыка, которую мы поем, так богата, столь многообразна, что каждый человек может в ней что-то найти для себя. Главное, суметь это донести. А это уж зависит от нас, от уровня нашего исполнения, от нашего мастерства.

Почему-то многие люди склонны относиться сейчас к музыке как к «Макдональдсу», а не как, скажем, к изысканной кухне. Это проще, конечно, тут работы ума и души не надо. Этот гамбургер теснит, бывает, серьезную музыку. Но я думаю, мыслящие люди понимают, что гамбургер проглочен и забыт, и хорошо еще, если он не испортил желудок. А серьезная музыка, духовная музыка дает много. Это долгое послевкусие. Иногда это даже меняет жизнь...

— Ваш фестиваль проводится под патронажем мэра Таллинна Тыниса Пальтса. Что это — предвыборный ход?

— Я не знаю, как к этому относится мэр, я его об этом не спрашивал. Но вообще-то это важно. Это знак того, что наш фестиваль — часть культурной жизни столицы Эстонии. Так это воспринимается в Европе. Добавлю, что наш фестиваль — единственный в своем роде в Европе. Таких больше нет нигде. И это заставляет нас держать, что называется, марку, подходить к нему с особой ответственностью. У нас, кстати, будут разные гости, приедут и журналисты из других стран.

— Афиши сообщают, что в фестивале примет участие известная ливанская певица Гхада Шбеир. Как вы с ней познакомились? И как вы — такие разные — объединяетесь в одном концерте?

— Мы познакомились с Гхадой в Ливане, она пришла на наш концерт, потом захотела петь с нами... Это великолепная певица, одна из лучших знатоков древней византийской православной музыки. Уникальный голос... Широкий, мощный. У нас замечательная, по-моему, программа. Она так и называется: «Музыка Средиземноморья и Древней Руси».

— Необычное сочетание...

— Но в нем есть смысл. Кстати, этот первый концерт в Нигулисте 22 сентября будет через Би-би-си транслироваться на всю Европу. Нас будут слушать много миллионов людей.

— Ого, это как Ниагарский водопад. По масштабу, по величине...

— Наши слушатели на этом концерте станут участниками большого всеевропейского события. Не хотелось бы, чтобы читатели газеты заподозрили меня в нескромности, но все же скажу, что таким образом на всю Европу концерты транслируются с большим разбором, всего около 50 концертов из разных стран в год.

— Волнуетесь?

— Конечно. Я думаю, у нас есть определенный уровень, ниже которого мы скатиться не можем, санитарная норма, как я говорю. Но... Всякое бывает. Обыкновенные слушатели ничего, возможно, и не заметят, но специалисты, некоторые во всяком случае, конечно, услышат какую-то неточность, деталь, если она будет неудачной.

Вообще, должен сказать, выступать, когда от тебя ожидают многого, трудно. Не так уж сложно взобраться на пьедестал, добиться высокого уровня, но удерживаться на нем постоянно — трудно. Нужна очень большая, кропотливая, до безумной усталости работа...

Кстати, в фестивальных концертах будут участвовать высокопрофессиональные коллективы. Мы стараемся держаться раз и навсегда принятого нами правила: каждый год в фестивале принимают участие новые коллективы, которые раньше в Эстонии никто не видел и не слышал. В этом году у нас выступит хор Московского патриархата, лучший, по-моему, из всех, которые там есть. Его выступление будет проходить под девизом «Шедевры духовной музыки русских композиторов». Этот хор, кстати, носит имя Александра Пересвета, русского богатыря, героя Куликовской битвы.

Приезжает и детский хор радио и телевидения Санкт-Петербурга. Там вообще, я бы сказал, отборные певцы, прошедшие очень жесткий конкурс, завоевавшие немало наград на разных международных конкурсах.

— Уже интересно... А из певческих коллективов Эстонии кто-нибудь участвует в фестивале?

— Конечно. Это прежде всего хор под руководством Натальи Кузиной, великолепный, по-моему, хор. Это эстонский камерный хор Ru: Nekund под руководством Марекса Лобе...

Между прочим, этот дирижер позвонил мне сам с просьбой включить его коллектив в нашу программу. Я, признаться, засомневался и даже спросил, зачем ему это, ведь православная музыка как будто не очень характерна для них, эстонцев. А он сказал, что это престижно — выступить в фестивале такого уровня, как наш, и что они собираются петь мелодии Кириллиуса Крейга, который писал как раз православную музыку.

— Да, несколько неожиданный ход...

— И очень показательный, по-моему, пример. У нас ведь так много говорят об интеграции, составляют программы, пишут пространные бумаги. Но людей нельзя заставить интегрироваться, как вообще ничего нельзя делать насильно. Интеграция — это естественное движение навстречу друг другу. Вот и в концертах нашего фестиваля выступают рядом, можно сказать, плечом к плечу совершенно разные певцы и коллективы, каждый со своим музыкальным почерком, своим видением мира, музыки, искусства, культуры. И это замечательно...

— Что ж... Будем ждать фестивальных концертов. Тем более что уже привыкли: вы в своей области всегда старались быть первыми.

— Так получается... Просто мы всегда старались идти вперед. Вот, скажем, летом мы участвовали в органном фестивале, пели «Литургию» Гречанинова. С нами выступали органист из Парижа и два великолепных певца: из России и из Литвы. Говорят, это было очень хорошо. И теперь есть задумка: записать компакт-диск. Никто никогда здесь не записывал «Литургию» Гречанинова с органом. Так что у нас пока есть «право первой ночи».

— Можно представить себе, как это будет здорово: томительное звучание человеческих голосов на фоне звучного органа под высокими сводами церкви... Остается от всей души пожелать вам успеха. И на фестивале, и в вашей дальнейшей деятельности.