"МЭ" Суббота" | 24.09.05 | Обратно

Михаил УГАРОВ: «И всем советую посидеть в шкафу»

Сегодня с Михаилом УГАРОВЫМ беседует Элла АГРАНОВСКАЯ

3 х фото Николая ШАРУБИНА

- Во время фестиваля «Золотая Маска» наши зрители увидят спектакль»Облом офф», который вы поставили в Центре драматургии и режиссуры А.Казанцева и М.Рощина, а также «Кислород» и «Сентябрь. doc», которые в Таллинн привозит «Театр. doc», художественным руководителем которого вы являетесь. Словом, вы яркая фигура «Золотой Маски в Эстонии». А чтобы избавить вас от необходимости проявить ложную скромность, начнем с Центра современной драматургии и режиссуры А.Казанцева и М.Рощина.

- На мой взгляд, это лучший театр в Москве. И не потому, что я там поставил спектакль - я ставил и во МХТе, и в других театрах. Лучший потому, что здесь собираются наиболее яркие и талантливые молодые режиссеры и актеры, невостребованные там, где они работают. А у этого театра нет штата, нет труппы, ничего нет - есть энтузиазм.

- А деньги?

- Денег у него тоже, как правило, нет. И на самом деле это очень хорошо, когда нет денег, потому что именно тогда собираются люди, которые действительно - очень хотят. И вот эти мотивированные люди, конечно, всегда побеждают.

- И именно в этом театре вы поставили спектакль «Облом офф», в основу которого положена вещь хрестоматийная и многим, хотя бы в теоретическом плане, набившая оскомину. Хотелось бы понять: каким образом такие идеи приходят режиссеру в голову?

- К счастью, идея пришла Олегу Ефремову, потому что это он заказывал мне эту пьесу, сказал, что это очень современно сегодня, когда ритмы жизни сдвинулись настолько, что уже невозможно лежать на диване - что же будет делать такой человек в этой сегодняшней нашей жизни? Словом, я писал пьсесу для МХТа и для Ефремова. Но когда пьеса была дописана, Олега Николаевича не стало. Именно поэтому я решил поставить ее сам. Это был мой первый режиссерский опыт, и за постановку я даже отказался брать гонорар, потому что мне было интересно, что же получится.

- И что же получилось?

- Трудно сказать... Глядя со стороны, получился очень хороший и, я бы даже сказал, в общем-то, культовый спектакль в Москве. Он, видимо, попал в какую-то очень важную точку. Прежде всего, он попал в традиционно русскую ситуацию: человек, лежащий на диване и смотрящий на жизнь со стороны. Короче, в какие-то сокровенные вещи, потому что своей пьесой я доказывал, что лень - это качество положительное. И если выбирать между агрессивной активностью и ленью, то я, конечно, выбираю лень. От чего я отталкивался, придумывая пьесу? Я вспомнил, что в детстве я играл в «домик». Мы же все играли в «домик»: помните, как сидели под столом? А у меня был шкаф, и я сидел в шкафу, и мой сын тоже сидел в шкафу. И вот эта позиция современного интеллигентного человека, который время от времени садится в шкаф, чтобы немножко понять, что творится вокруг, и зафиксировать эту жизнь, она очень ценная. В каком-то интервью я даже советовал нашему правительству немножко посидеть в шкафу, минут пятнадцать, - тогда они будут принимать более взвешенные решения. И вообще, всем советую. И многие, надо сказать, пользуются этим советом. Люди уже достаточно взрослые звонят мне и говорят: посидел в шкафу, понял, что делать дальше.

- А вы по своей природе скорее Обломов или скорее Штольц?

- Конечно, Штольц! Потому что если бы был Обломов, никогда бы это не написал, про себя же написать невозможно. Ну, и потом было бы лень... Нет, я, конечно, Штольц, который много пишет, для театра, для кино, ставит в театре, сейчас буду кино снимать.

- Какое кино?

- Это не классика, это сегодняшняя жизнь. Словом, о судьбе современного молодого человека.

- Который что?

- Который тоже выбирает... А если говорить серьезно, то фильм о святости, о современной святости. Мне кажется, что современная святость заключается в том, что ты мог убить - и не убил, мог украсть - и не украл, мог сделать подлость - и не сделал.

- Словом, ключевое действие - НЕПОСТУПОК.

- Именно так: непоступок, который иногда бывает благо. Как, скажем, если бы сильные мира сего чего-то не совершили, то какое это было бы благо для человечества! Я понимаю, что, возможно, говорю глупость...

- Почему? Это очень интересно! Во всяком случае, мне понятно, что вы хотите сказать.

Обломов умер, к сожалению

- Так вот, лень, пассивность - это положительное качество, особенно в наше время, когда все вынуждает нас быть активными, отвечать, не задумываясь, совершать действия, не заботясь о последствиях, потому что иначе ты не успеешь. Вот именно поэтому я призываю к тому, чтобы - НЕ совершать. И, видимо, попал в какое-то больное место, потому что в душе каждого русского человека есть лентяй и раздолбай.

- Но самое страшное, когда в душе ты Обломов, но тебе приходится бегать и суетиться. Вот это просто невыносимо!

- А зрители этого спектакля, «Облом офф», - целиком Штольцы. И когда спектакль идет хорошо, в финале они просто рыдают и говорят: это про меня. Значит - попал. Потому что моя-то идея была в том, что Обломов умер, к сожалению. Он жил очень долго. Он жил при советской власти, его все вспоминали, а вот когда мы куда-то сдвинулись, именно тогда он умер. Это где-то 90-е годы - дата смерти Ильи Ильича Обломова. Потому я и написал такую вот пьесу, которую очень трудно было писать. А вообще, у меня была идея, что Обломов - это такой русский Винни - Пух, такое обаятельное, милое существо, которое только в сказке и возможно.

Обратив взор к реальности

- А «Театр. doc», которым вы руководите, - это абсолютно новое явление в современном российском театре, так?

- Абсолютно новое явление. И прежде всего, это опыт социального театра, который у нас категорически не приветствуется. Все говорят, что он пошлый, и, дескать, зачем вообще театр должен заниматься социальными проблемами. А нам-то показалось, что уже - пора. Мы уже столько поставили Чехова, и «Вишневых салов», и «Трех сестер», и всего прочего, что уже пора немножко повернуть глаза к реальности. Театр получился очень странный. В нем нет труппы, в нем практически нет руководства. Я считаюсь художественным руководителем этого театра, но никогда не выношу каких-то вердиктов, не заставляю переделывать спектакли, потому что убежден: вот каким он родился, таким и родился. Если спектакль плохой, то проживет три недели и исчезнет из репертуара. А реперутар в «Театре. doc» очень разный. Ну, например, «Война молдаван за картонную коробку» - резкий социальный спектакль, я бы сказал, крайне резкий. Вообще у театра есть фанаты и есть проклинатели, то есть люди, которые о нем даже слышать не хотят: не говорите нам об этом театре, потому что это сущий кошмар...

- Знаем подобные речи: это не искусство...

- Вот именно: это не искусство, нам показывают грязные и ужасные стороны нашей жизни. Так сказать, позиция романтика, да? Дескать, есть грязная сторона у жизни и, следовательно, есть чистая сторона (смеется). А жизнь она и есть жизнь, чего уж там бояться на нее смотреть. Так вот, мне кажется, что этот спектакль, «Война молдаван за картонную коробку», он не про молдаван, которые приехали в Москву зарабатывать себе на жизнь, а про нас всех. Потому что я тоже иногда выступаю в роли «молдаванина» и тоже где-то зарабатываю деньги, что порой бывает довольно неприятно и даже унизительно. Например, когда-то я писал сценарии для телевизионных сериалов - это же такой особый концлагерь, и ты это понимаешь... А есть в «Театре. doc» и другие спектакли, например, «Трезвый пиар», сделанный на основе опросов всех ведущих российских политиков: что такое власть, как строится наше общество? Спектакль довольно интересный, и было довольно страшно и, конечно, сильно, потому что в наш маленький грязный подвал приезжали чиновники из администрации президента смотреть, что же про них показывают.

- А заодно поучиться и узнать...

- Заодно да... узнать. И главное, мне кажется, очень важно, что «Театр. doc» такой вот живой театр. Потому и нет ни одного равнодушного о нем мнения: либо проклятья, либо восторги... И, безусловно, важным стал для нас «Сентябрь. doc», очень страшный спектакль про Беслан. Очень трудно было делать текст, который здесь собран. Там нет ни одного официального имени, ни одного чиновника - все говорят простые люди, осетины, ингуши, русские, американцы. Люди, которые в это время, в сентябре, именно в эти числа, общались между собой на различных интернетовских форумах. Когда читаешь этот текст, тебя начинает колотить. И это очень важное качество присуще многим спектаклям этого театра. Вообще театр должен, что называется, «колбасить» человека - когда ты не просто сидишь в зале, и все красиво, и тебе приятно, а когда тебя по-настоящему трясет. Вот такой театр я люблю. К сожалению, у нас любят театр красивый, успокаивающий, театр как валидол, как транквилизатор...

- А вот как быть, если спектакль просто невыносимо скучен? Смириться с тем, что тебе, дураку, показывают что-то великое, а ты просто ничего не понимаешь в этом большом искусстве? Ответьте, пожалуйста, на вопрос, который мучит меня всю жизнь: имеет ли театр право быть скучным?

- Видимо, скука проистекает из академизма. Это как серьезное высказывание - оно должно быть немножко скучным, иначе ты либо дурачок, либо клоун. Я лично предпочитаю быть клоуном, нежели с серьезным лицом проповедовать что-то там такое...

- Но вам лично бывает на спектаклях скучно?

- Ой... (вздыхает) Даже отвечать нет сил... потому что не просто скучно - очень скучно. В том-то и дело! На самом деле, когда человека не трясет от материала, тогда и получается скучно. Почему мы придумывали «Театр. doc»? Почему Казанцев придумывал Центр современной драматургии и режиссуры? Потому что и нам, и актерам смертельно скучно - и работать, и смотреть. А театр - он все равно же искусство эмоциональное. И тут нет и не может быть никаких оправданий, дескать, подготовленный пришел зритель или неподготовленный...