"Молодежь Эстонии" | 10.04.06 | Обратно

Интернет, который изменил мир

Игорь КОТЮХ

Электронные медиумы требуют даже от обывателя научной точности в суждениях, но должно ли частное мнение частного человека обязательно содержать ссылки и цитаты?

Век Интернета и высоких технологий в корне изменил современное общество. Доступность бесчисленного множества источников информации сделала человека не только зависимым от нее, но и заставляет стремиться к большей документальности и цитатности. Опубликовать частное мнение является довольно рискованным предприятием, поскольку теперь не только узкий круг специалистов, но и широкая читательская аудитория способна установить оригинальность или банальность той или иной мысли. Возьмем только один пример. Кто из вас осмелится публично высказаться на тему «двуязычие в семье — польза или вред для ребенка» без страха быть осмеянным?

Наша стремительная жизнь каждый день выдвигает все новые и новые вопросы, ответить на которые совсем не просто. Хорошо, если жизнь, наука и журналистика идут в ногу, но на деле это случается очень редко. Иногда жизнь отстает от науки, иногда наука не успевает реагировать на изменения жизни, и журналистике с большим трудом удается обнаружить и зафиксировать необходимую информацию «только сегодня, только для вас».

Получается некое противоречие — компетентный анализ является настолько своевременным, насколько ненужным. Доступ электронных библиотек вызвал синдром академической подачи материала, создал культ документального расследования. Лирические пассажи уступают место ссылкам и цитатам. Частное мнение обязательно должно быть аргументировано высказываниями пары-тройки исследователей. Стремление отобразить реальность без прикрас повлияло и на современную литературу. Если постмодернизм стал откликом на послевоенную архитектуру, в дальнейшем преобразовавшись в самостоятельную эстетику, часто напоминающую интеллектуальные викторины, то новые веяния стали, на мой взгляд, реакцией на глобальную дигитализацию общества. Речь идет о так называемом «новом реализме», который особенно актуален сейчас в короткой прозе и поэзии. Постмодерн-игры знатоков истории искусства постепенно отходят на второй план, теперь важна документальность, достоверность, отдельно прописанная деталь. Тут я должен назвать несколько имен, подтверждающих это суждение, но не буду этого делать, ибо тогда придется говорить о том, как это распространено в России, как в Эстонии, как в Европе и Америке. Договоримся так: читатель сам набросает в уме несколько примеров, а я постараюсь ради эксперимента противоречить тезису, который сам же и предложил — всякое печатное мнение сегодня должно соответствовать требованиям научного текста.

Даже в этом своем наблюдении насчет влияния электронных технологий на художественное слово я чувствую некоторую неуверенность. Я убежден, что это так и есть, но не берусь патентовать этот вывод, так как думаю, что кто-то где-то наверняка озвучил эту идею, просто за всеми не уследить. Таким образом, очень не хочется заниматься изобретением велосипеда, но и молчать тоже невозможно.

Ввиду того, что передача информации в наше время достигла немыслимых скоростей, Интернет стал инкубатором идей, а наука делается в прямом эфире. Если 100 и более лет назад до какого-нибудь революционного открытия мог додуматься только один или два человека, то сегодня это могут сделать сразу несколько десятков и сотен человек одновременно. Отсюда и дискомфорт. Исследователь не уверен, что он первый, но соавторов он не знает. Что делать в этой ситуации?

Скромные предпочитают молчать, смелые — маскировать свою неуверенность. В любом случае, оба нуждаются в помощи теоретиков массовых коммуникаций.

Общество настолько быстро и бесповоротно приняло компьютерные технологии, будто они изначально сопутствовали человеку. Но ведь это не так. Были времена черно-белых телевизоров, гусиных перьев, наскальной живописи. Прогресс нельзя строить на отрицании эмпирического опыта. Прогресс нельзя строить на отрицании культуры. Я убежден в том, что обывателю не стоит бояться высказывать свое мнение, если он не способен подкрепить его авторитетной цитатой. Частный человек имеет право на частное мнение. Иначе мы разучимся говорить.