"Молодежь Эстонии" | 28.04.06 | Обратно

Подшефные Сороса

С Малл ХЕЛЛАМ, руководителем фонда «Открытая Эстония», беседует журналист Нелли КУЗНЕЦОВА

Фото Александра ГУЖОВА

— Как известно, фонд, которым вы руководите, возник в Эстонии при поддержке Джорджа Сороса, которого считают одной из самых известных и противоречивых фигур в мире бизнеса. Говорят, он может в одну минуту перебросить миллиарды итальянских лир из конца в конец земного шара, не выходя из своего кабинета на 33-м этаже небоскреба в Манхэттене. В один день он может потерять 650 миллионов долларов, а на другой — приобрести еще больше. Многие убеждены, и об этом свидетельствует печать, что в опасных колебаниях международного финансового рынка последних 15-20 лет ощущается его рука. Утверждают даже, что обычно весьма осторожные игроки на финансовом рынке стали вести себя как самые отъявленные спекулянты, и это результат революции, начатой именно Соросом.

В то же время он известен как самый крупный и самый влиятельный филантроп в странах Восточной Европы. Вы лично знакомы с этим человеком. Так кто же он — спекулянт мирового масштаба или благодетель человечества? Зачем ему вся эта филантропическая деятельность? Чтобы успокоить свою совесть? Каким он видится вам при личном общении?

— Ну, прежде всего я бы сказала, что это очень доброжелательный и открытый человек. Я, конечно, не так уж хорошо знаю его и не могу разбираться в движениях его души. Но я думаю, что суровое детство, труднейшие условия, в которых он рос и формировался как человек, научили его справляться со многими жизненными сложностями и вообще оказали влияние на всю его дальнейшую жизнь и деятельность. Недаром в своей знаменитой книге «Алхимия финансов» он пишет: «Если бы мне пришлось дать определение своим способностям, я бы употребил простую формулу: умение выживать».

— В печати есть сообщения о его детстве и юности. Ему было 14 лет, когда фашисты в 44-м году вошли в Будапешт, где жила его семья. Началось массовое истребление венгерских евреев: в нацистских лагерях погибло 400 тысяч человек. Отец Джорджа Сороса, видный деятель еврейской общины, сумел раздобыть своим сыновьям фальшивые документы и отдал их под опеку влиятельных друзей-христиан. Так Джордж превратился в Яноша Киса, крестника министра сельского хозяйства Венгрии, которому была поручена конфискация имущества евреев, отправляемых в Освенцим. И целый год Джордж, делая вид, будто помогает своему благодетелю в его страшном деле, предупреждал об опасности своих собратьев, взятых на прицел нацистами. Правда ли это?

— Наверное, правда. Во всяком случае, он и сам писал об этом. А когда, уже позже, ему удалось уехать из Венгрии, он учился в Лондоне в Высшей экономической школе и был мойщиком посуды в итальянском ресторане. Знаю, что, еще учась на первом курсе, он сломал ногу и не мог работать. Не стало средств ни для питания, ни для обучения. И тогда один из существовавших в Лондоне фондов помог ему. Это был серьезный толчок: он особенно почувствовал тогда, насколько это важно, прийти на помощь человеку в трудную минуту. Ведь ему самому помогли совершенно чужие, посторонние люди.

Знаю, что он увлекся идеями философа Карла Попиера об открытом обществе, слушал его лекции, читал книги. И это тоже сыграло свою роль.

Что же касается этого ярлычка «спекулянт», то в финансовом мире этот термин не имеет негативного оттенка. Это профессия. Он накопил огромное состояние, играя на биржах, ведя смелые операции с ценными бумагами, с валютами разных стран и т.д. Он, конечно, рискует, но я думаю, рисковать его научили суровые обстоятельства его жизни.

Последние 20 или даже больше лет он очень активно занимается филантропической деятельностью. У него есть своя философия, которая концентрируется на очень конкретных темах, давая большую свободу действий людям в тех странах, где он создал и поддерживал фонды Открытого общества. Если говорить коротко, он ставит своей целью способствовать развитию и укреплению демократии в тех странах, где ее не было и, может быть, нет.

— А как возник фонд Открытого общества в Эстонии? Сорос познакомился с вами? Или с кем-то из эстонцев?

— Да, в конце 80-х годов Сорос познакомился с Марью Лауристин, Юло Вооглайдом и другими известными людьми из Эстонии. С некоторыми он встретился в Москве, тогда они были депутатами последнего Верховного Совета СССР, участвовали в работе знаменитого съезда народных депутатов. Все тогда — помните? — следили по телевизору за тем, что там происходило.

— Да, это было, как детективный роман…

— Словом, Сорос уже знал эстонцев, их идеи, и у него возникла мысль — создать здесь фонд, такой же, какие уже существовали в других странах Восточной Европы — в Венгрии, в Польше и т.д. В Москве, кстати, такой фонд тоже уже существовал.

В апреле 90-го года, ровно 16 лет назад, впервые собрались вместе люди, причастные к созданию фонда. Мы много говорили тогда о том, как он должен действовать, какой проблематикой заниматься. И в июне 90-го года фонд «Открытая Эстония» был уже официально зарегистрирован. И с тех пор действует — вот уже 16 лет.

— А с фондом Открытого общества в Москве вы продолжаете сотрудничать? Помнится, Екатерина Гениева, руководитель фонда и некоторые его сотрудники приезжали в Таллинн. Тогда вы вместе проводили очень интересный семинар…

— Нет, в Москве, к сожалению, этого фонда уже нет. Политическая ситуация изменилась, и он, очевидно, в этой новой атмосфере оказался властям ненужным. Хотя, насколько я знаю, Сорос продолжает оказывать поддержку некоторым университетам и ряду общественных организаций по проектам и программам. Но центра, такого как раньше, больше нет…

— Фонд «Открытая Эстония» пользуется уважением, его имя не связано со скандалами, темными слухами. Вы сумели собрать и сплотить вокруг фонда сильную группу специалистов, в том числе известных эстонских социологов. Но скажите, почему репутация фондов, созданных Соросом в разных странах, столь различна? Недавно мы с удивлением узнали, что в Грузии, например, даже возникло антисоросовское движение. Их плакаты можно было видеть на экранах телевизоров в новостных программах.

— Что ж, сотрудники фондов не везде чувствуют себя комфортно и свободно. В Белоруссии, скажем, свободу мысли не любят, естественно, там не могли не возникнуть противоречия с властью.

Что же касается Грузии… Не бывает, наверное, чтобы сразу после революционных событий установился порядок и наступило благоденствие. Людям же хочется именно этого. И если не получается, то хочется непременно найти виноватого. Тем более, что в Грузии немало проблем. Их, очевидно, невозможно решить сразу. Демократия — вообще процесс долгий и трудный. Этому надо учиться.

В Грузии фонд Открытого общества поддерживает демократические идеи, организации демократического толка. Но кому-то кажется, что ничего не меняется, что ситуация даже ухудшается, и повинна в этом некая иностранная рука, влияние извне. А это ведь не так…

— Скажите, а Сорос поддерживает ваш фонд сейчас? Помнится, он заявил, что со вступлением Эстонии в Европейский союз его поддержка должна прекратиться, в ней больше не будет нужды.

— Да, он так действительно говорил. Таким у него был подход ко всем странам, которые готовились стать членами ЕС. Он считал, что когда Балтийские страны, Польша, Венгрия войдут в Европейское сообщество, миссия его в этих государствах будет закончена, и он сможет направить свои средства в другие страны, где положение хуже и проблемы серьезнее. Мы знали об этом и понимали его позицию. Но мы знали и другое: нам предстоит сделать еще немало. Демократический процесс не заканчивается вступлением в ЕС. И проснувшись на другое утро после этого события, действительно чрезвычайно важного для нас, мы все же не могли сказать, что сразу же оказались в стране полной демократии. Так что работа должна продолжаться.

С другой стороны, Эстония все же достигла неплохих результатов. И, думается, опыт нашей страны может быть полезным, важным и для других стран, вступивших на путь демократии. Для украинцев, например, для Молдовы. Для тех же белорусов… У нас есть очень хорошие проекты для неправительственных организаций этих стран, если они заинтересованы в том, чтобы понять, каким путем шла Эстония, как проходили у нас реформы. А этот интерес мы чувствуем и много делаем в этом направлении. Очень хочется, чтобы и наши люди поняли: наша маленькая Эстония — не остров в океане, мы часть большой системы Европы, нам есть что передать другим, да и поучиться у других тоже полезно.

Словом, Джордж Сорос понял наши доводы, и поддержка продолжается.

— А вы как-то отчитываетесь перед Соросом?

— Конечно. Мы отправляем ежемесячные финансовые отчеты, а в конце года подробно сообщаем о ходе исполнения тех или иных программ.

Да и вообще мы не просто получаем какую-то денежную сумму, которой можем пользоваться по своему усмотрению. Мы обязательно представляем развернутую стратегию работы фонда на каждый год и должны защищать свои планы, свои проекты, свой бюджет.

— Перед кем защищаете?

— Мы посылаем свои материалы в Институт Открытого общества. У Сороса, я имею в виду фонд, как известно, две штаб-квартиры. Европейская — в Будапеште, а вторая — в Нью-Йорке. Ведь деятельность Сороса распространяется не только на Европу, но и на весь мир. Он действует и в Бирме, и в Индонезии, и на Гаити, и в США, и т.д.

Кстати, если говорить о руководителях фондов Сороса в разных странах, то иногда мы встречаемся. Раз в год у нас проходят региональные собрания. В этом году такой сбор состоится в июне в Турции. Вообще, должна сказать, у правления нашего фонда с Соросом хороший контакт.

— Скажите, проекты, которые вы поддерживаете, носят в основном исследовательский характер? Что кажется вам наиболее важным?

— Исследования проблем общества, жизненно важных для людей вопросов сейчас особенно актуальны. И мы привлекаем для этого известных специалистов, неправительственные организации, интересы которых совпадают с нашими и с интересами общества. Но многое делаем и сами от начала и до конца. Я имею в виду, например, форумы открытого общества, которые мы проводим ежегодно.

В этом году пройдет уже 11-й форум. Мы выносим на обсуждение чрезвычайно важную, с нашей точки зрения, тему: «Социальный капитал общества в наше время». На форум приглашен профессор из США Роберт Путнам, который является крупнейшим специалистом в этом области.

— Насколько я понимаю, под социальным капиталом вы подразумеваете степень доверия, существующего в обществе. Доверие к властям, к политикам, к государственным и общественным структурам, доверие людей друг к другу…

— Да, доверие и сотрудничество. Что мы в этом плане имеем? Каковы перспективы?

— Социологи, кстати, уже отмечали, что степень доверия в обществе очень низка, и это вызывает тревогу. А почему она мала, как думаете? Вы ведь, очевидно, совсем не случайно выносите эту проблему на форум?

— Конечно. А что касается доверия, то мы ведь все вышли из Советского Союза. И всем знакома атмосфера лжи, в которой мы жили. Дома говорили одно, на улицах, на собраниях, в официальной обстановке — совсем другое. Этот стиль мышления еще не изжит, мы с ним перешли в другое время. Откуда же взяться доверию? У нас ведь властвуют стереотипы, что-де политика — грязное дело, что в бизнесе нет определенных правил, нет этики, что ради получения прибыли все возможно и все резрешено.

Но с таким мышлением, с такими подходами в мире невозможно быть успешным. В цивилизованных странах так не делают.

Нам надо было задуматься об этом еще лет 10 назад. И учить детей не только и не столько тому, как пробиваться наверх, расталкивая всех локтями, но и умению сотрудничать, поддерживать друг друга, думать о других. В конце концов, активных, сильных людей, способных быть лидерами, в обществе не так уж много — чуть больше 20%. А что делать тем, у кого человеческая природа другая?

Пока условия нашей жизни, сама среда не способствуют развитию солидарности, взаимоподдержки, доверию друг к другу. Но это надо преодолевать. Без этого, без социального капитала невозможно развитие гражданского общества. Эти две темы тесно связаны между собой. И совсем не случайно у нас есть целая программа, посвященная именно проблематике развития гражданского общества. Ведь современное общество — это отнюдь не только рыночная экономика и свободные выборы. Свободное гражданское общество предполагает наличие большого количества неправительственных организаций, независимых групп, которые занимаются гуманитарными проблемами — детьми на улицах, пенсионерами и т.д. У этих организаций очень большой потенциал, который мы еще не научились в полной мере использовать. Я, разумеется, имею в виду не наш фонд, а государство.

— Наша газета не раз рассказывала о проектах, которые осуществлялись под эгидой вашего фонда и при вашей поддержке. Они касались, как правило, острейших и жизненно важных вопросов общества. Это и доверие к властям, и проблемы управления обществом, и степень толерантности, и инфотехнологии, и такие вопросы, как проституция, наркомания и еще многое другое. Необходимость в такого рода исследованиях понятна. Надо знать состояние общества, чувствовать его пульс, температуру. Но скажите, насколько принимают в расчет результаты ваших исследований те, кто находится у власти?

— Они, конечно, используются. Но общее мнение социологов, исследователей таково, что политики, принимающие решения на государственном уровне, могли бы более эффективно использовать результаты исследований, выводы специалистов. Ведь социологи, скажем, не просто проясняют тот или иной вопрос, они дают совершенно конкретные рекомендации, как изменить ту или иную сложную ситуацию, переломить нежелательную тенденцию.

— У нас действительно мало прислушиваются к советам ученых, специалистов. И это плохо, это неполезно для страны, для всех нас.

— Очевидно, жизнь заставит этому научиться. Рано или поздно. Но лучше раньше… Во всяком случае, общество должно было бы этого потребовать.