Образование: взгляд из завтрашнего дня

Элла АГРАНОВСКАЯ

2 х фото Николая ШАРУБИНА

О проблемах высшего образования в нашей стране говорится много, а главное - постоянно. Начиная с дилеммы, должно или недолжно оно быть исключительно платным, и заканчивая утверждением, что вузов у нас многовато и, может быть, следует некоторыеиз них прикрыть. Словом, напрашивается вывод: если о чем-то столько говорят, значит, это что-то оставляет желать лучшего. Так этоили не так? Поделиться своим мнением мы попросили нашего постоянного консультанта по проблемам высшего образования,профессора университета Audentes Ирину НЕЛИСОВУ.

«Не думаю, что в сфере образования дело у нас обстоит так уж плохо. Кстати, на эту тему сегодня много говорится не только у нас - в Германии, например, тоже. И хотя Германия для нас вроде бы страна-образец (долгое время и в России, и на постсоветском пространстве модель образования была чисто германская), последнее тестирование показало, что там дела с образованием обстоят не самым лучшим образом. Полагаю, что это связано с системным кризисом и, прежде всего, в развитии общества. В связи с этим возникают вопросы, которые касаются не сути проблемы, а каких-то частных ее сторон: на каком языке вести образовательный процесс, какими методами, на какой материально-технической базе его давать, в частности, бесплатно или платно. Так вот, мне кажется, что эти бесконечные разговоры, которые никуда не ведут, будут продолжаться до тех пор, пока мы не определим болевые точки состояния нашей сферы образования».

По мнению профессора И. Нелисовой, в этом смысле положительным примером могут служить Дни стратегического планирования, которые ежегодно проводятся в университете Audentes. «Мы обсуждаем не только частные моменты - как жить дальше, куда двигаться, но и обозначаем себя как университет в контексте нашего эстонского общества и в контексте мирового сообщества. Мне кажется, это очень важно. Вот почему недавно все участники Дня стратегического планирования с большим интересом выслушали доклад, в котором декан экономического факультета Меэлик Каттаго связал проблемы современного образования с основными тенденциями развития общества».

Нельзя творить науку, не обращаясь к чувствам

В ответ на просьбу обозначить самую главную проблему сегодняшнего дня в образовательной сфере Ирина Нелисова предлагает бегло взглянуть на историю развития образования. «Скажем, в средние века, до промышленной революции, для обучения ремеслу существовали профессиональные цехи, в которых человек учился у мастера всему - и профессии, и мировоззрению, и традициям, и нормам жизни. Словом, существовал такой хороший целостный подход. По мере же развития общества образование стало каким-то образом все больше отделяться и отдаляться от жизни. Так, появились университеты с чистой наукой, академизмом, с соответствующим облачением. Мы стали как бы элитой, которая поначалу была оторвана от жизни в хорошем смысле. Но сейчас, мне кажется, эта игра в академичность увела образование из гущи событий, тем самым оторвав его от жизни. Но у общества есть узловые точки, которые определяют его развитие. Как-то на одной из своих лекций я пошутила: «Главный признак нашей стабильности - способность быстро изменяться». Но шутка не так уж далека от правды. В самом деле, разве еще 20 лет назад мы могли предположить, как быстро и кардинально изменится политическая карта мира? Но мир, чтобы выжить, сумел быстро приспособиться к этим переменам. Так и человеку приходится быстро приспосабливаться - переучиваться, менять свои привычки, быть может, даже пересматривать традиции. Второе. Мы действительно строим глобальный мир. И в этом глобальном мире очень важны связи, то есть коммуникации. И та страна, которая будет обладать потенциалом телекоммуникационных сетей, будет лидером во всех сферах, в том числе и в образовании. И третье. Почему я начала с феодального общества? По-видимому, настала пора вернуться к творческому образованию, в каком-то смысле сделать университет некой творческой студией, чтобы он на деле стал университетом будущего».

Меж тем творческая мастерская предполагает в качестве мастеров преподавателей людей искусства. Как это увязывается с профессиями, например, юриста, менеджера, инфотехнолога, которым обучают в университете? По мнению профессора Нелисовой, связано и самым непосредственным образом. «Когда произошло разделение, о котором я сказала выше, в образовательной сфере стало доминировать рацио, а все, что касается чувств, эмоций, ушло в культуру. Но мне кажется (может, потому что я представитель науки психологии), сегодня невозможно творить науку, не обращаясь к чувствам. И достаточно поинтересоваться мнением молодых, чтобы узнать: им хочется, чтобы было как можно больше интересных форм работы, связанных именно с чувствами. Конечно, они не формулируют прямо и определенно, мол, хочу развить свое милосердие, но они чувствуют такую потребность и говорят об этом. Именно поэтому охотно участвуют в проектах, направленных на помощь детским домам, домам престарелых. И попытавшись осмыслить, что это означает, мы поймем, что молодежь хочет не только получать знания, но она хочет активно жить чувствами. Так вот, мне кажется, что если бы в современный университет пришли поэты, актеры, художники и появились какие-то специальности, связанные со сферой их деятельности, от этого университет только бы выиграл. Достаточно вспомнить, что у поэтов, например, очень сильно развито подсознание, без которого не обходится ни одно научное открытие. И такое сочетание, искусства и науки, университету было бы очень полезно».

Когда есть общие языки общения

Audentes позиционирует себя как международный университет, где в будущем должны заниматься студенты из многих стран. А так как в коридорах этого вуза уже сегодня все отчетливее доминирует английская речь, видимо, следует понимать, что цель если не достигнута, то, во всяком случае, близка? Отвечая на этот вопрос, профессор Нелисова говорит: «Думаю, что если под словом «интернациональный» мы будем понимать, что все будут говорить на английском языке, то это будет очень близко к пониманию интернационализма в советском духе, с той только разницей, что тогда нужно было говорить по-русски. Мне кажется, что к этому вопросу надо подходить с демократических позиций, и тогда станет понятно: существует язык общения, и им может быть даже английский, потому что сегодня у нас так принято. Но это не означает, что диктат языка (а в каком-то смысле он есть) должен повлечь за собой мировоззренческий диктат. Это было бы очень печально. Это было бы повторением прошлых ошибок. Кстати, на одной психотерапевтической конференции известный профессор, психотерапевт из Англии, высказал опасение, что слишком много научной работы ведется на английском языке, который применительно, например, к выражению внутренней жизни, по его мнению, не столь богат, как другие языки. Также я читала статью, в которой американские ученые выражают обеспокоенность тем, что современные психологи и психотерапевты знают один английский язык, и этого им вполне хватает, потому что дает возможность ездить и работать по всему миру. Но раньше столпы психологической науки, такие как Фрейд, Юнг, знали несколько языков, в том числе и древние языки. Психолингвистам известно: всякий язык как бы ограничивает понимание мира. И когда мы выбираем один язык и на нем общаемся, то тем самым обедняем наш внутренний мир, ставим себе ограничения».

В этом смысле, университет Audentes имеет три языка обучения. «И я надеюсь, что они будут иметь равные статусы», - продолжает профессор Ирина Нелисова. А на вопрос о языке общения, который сегодня используют студенты университета Audentes, отвечает: «Большей частью они, конечно, общаются между собой на английском. Но не только. У нас есть много студентов из Литвы, Латвии, Украины, которые знают русский язык, и с нашими студентами русского отделения они общаются по-русски. А многие наши русские студенты общаются со студентами эстонского отделения по-эстонски. Но при этом эстонские студенты, которые владеют русским, часто пользуются русским языком общения. Поэтому я не могу сказать, что английский язык в нашем университете - строго единый язык коммуникации. Лично мне было бы интересно, если бы у нас еще образовался центр языков, и объявлялся бы, например, день эстонского языка, или день английского языка, день русского языка, и мы могли бы больше на этом конкретно выбранном языке общаться, и тем самым учились бы лучше друг друга понимать. Вот почему для меня интернациональное - это когда есть общие языки общения».