Как я учил эстонский язык

Василий ЗАЙЦЕВ,
пенсионер

Фото автора
В Эстонию, в город Тарту, я приехал осенью 1945 года из Тамбова, где во время войны работал на заводе. Когда-то Тамбов, по словам известного поэта, был «отмечен точкой на карте генеральной», теперь это большой город. Отец в то время работал в Тарту на железной дороге, там же жили и остальные члены семьи. Для воссоединения с семьей я ехал через Псков и до Тарту добирался на пригородном поезде, который состоял из переоборудованных товарных вагонов, т.е. в вагонах были сделаны деревянные скамейки и ночью на простенке горел фонарь со свечкой. Народу было битком, пассажирами в основном были т.н. «мешочники», которые ездили в Эстонию за продуктами.

Поезд подолгу стоял на станциях с непонятными для меня названиями, пропуская встречные. Днем народ в это время высыпал на улицу. В сохранившихся станционных зданиях были буфеты, где можно было купить без карточек пиво, морс, винегрет и что-нибудь еще из еды. На пристанционных площадях местные женщины в белых нарукавниках торговали хлебом, пирожками, салом (в три пальца), сливочным маслом в пергаментной бумаге, ягодами, фруктами и другой снедью. Все это впечатляло и казалось земным раем. Удивляло и то, что все это изобилие продавалось свободно, продавцов милиция не гоняла и не надо было от нее убегать под вагоны. В послевоенной России такая торговля была строго запрещена.

Мои первые познания непонятного языка начались с названий железнодорожных станций, со слова «курат» и впоследствии с названий улиц и фамилий. Работать стал на железной дороге, где делопроизводство велось на русском языке, и только в обиходе был эстонский. Учить эстонский язык никто не принуждал. В школе я когда-то изучал немецкий и вскоре в эстонском языке стал замечать однородные слова с русскими и немецкими корнями и как-то в порядке общения освоение пошло само собой. В первые годы проживания в Эстонии мне пришлось однажды быть в длительной командировке с Эдуардом Викси из Тарту. Жили в купе вагончика, и вечером, лежа на полках, мы осваивали языки, т.к. он почти не знал русского, а я — эстонского. Я ему, например, наглядно объяснял слово «подушка», т.е. предмет, который кладется под ухо. Он меня учил эстонскому по стихам, которые я помню до сих пор, привести их не посмею, слишком они «народные», потому-то, очевидно, легко запоминаются. Хотя сейчас иногда печатают «непечатные» (извините за тавтологию) слова на «могучем» языке похлеще. Как говорится, «открытым текстом».

Осмелюсь привести несколько строк употребляемых в народе — с новыми для меня словами «учебных стихотворений», которые осели в памяти:

Parem hobust varastadа,
Kui naist armastada.
Varastad ja lähed vangi...
Vanglast välja — jälle prii...
jne.

Лучше воровать лошадей,
Чем любить женщин.
Воруешь и попадешь в тюрьму,
Выйдешь — и будешь свобод-
ным...

Вот так, слово за слово, накапливался словесный запас эстонского языка.

И вот в конце ХХ века наступило в Эстонии новое время.

Для получения гражданства хотел поступить на курсы подготовки сдачи экзаменов на знание эстонского языка. При собеседовании на курсах мне сказали: «При вашем уровне знаний идите и сдавайте!» И записали на завтрашний день. При общении с поступающими на курсы я понял, что их уровень знания языка и словарный запас ограничены словами: «tere», «kurat», «palju maksab?», т.е., извините, ниже уровня табуретки.

Чтобы не волновать домашних, я сказал, что пойду на экзамен через три дня. Экзамены прошли буквально за 10 минут, вернее, это были не экзамены, а доброжелательная беседа, после которой экзаменаторы выдали мне справку о сдаче зачетов.

Шли годы. Как-то, находясь в отпуске на Кавказе, в городе Сухуми, услышал, а потом и увидел пьяного мужичка, который шел по середине дороги и пел во все горло:

See on väike Muhu, see on Muhumaa,
ja kui sa seda ei usu, siis tule mind vaatama.

Я был приятно удивлен — эстонский язык за тысячи верст от Эстонии — и сказал:

Mis sa karjud, kuradi vanamees? Sa oled jälle purjus?

Мужик как бы сразу протрезвел, начался диалог по-эстонски:

— Кто это сказал? Ты эстонец? Когда я был пьяный?

Я ответил:

— Я русский.

— Но ты же сказал это чисто по-эстонски. Погоди, погоди...

Миролюбиво разобрались, поговорили по душам. Так вдали от Эстонии я успешно, хоть в такой форме, применил на практике свои познания в эстонском языке. Далее мужик сказал: «Видишь гору? Я там живу. Есть там и другие эстонские семьи. Приходи, спроси старого Кару, всяк покажет. Живем хорошо, все есть, воду не пьем, только виноградное вино...»

Как любитель путешествовать с эстонцами встречался в Сибири (село Шушенское), в Средней Азии (г. Майли-Сай, где был в гостях у А.Каськ, директора школы). Там много обрусевших эстонцев, целая колония, живут дружно. Во время войны на заводе в Тамбове работал вместе в А.Вольдеком, с которым позже встретились в Таллинне (он стал академиком, работал в ТПИ).

Став пенсионером, гулял с внучкой Юлей в Кадриорге. Ей не хватало возраста, и в садик ее не брали. Пришлось мне побыть в роли воспитателя. Теперь мне кажется — это было прекрасное время для дедушки учить дитя. Я как тот казах, который едет по степи и поет обо всем, что видит. Так и я во время прогулок все, что видели мы, называл ей по-эстонски. Для лучшего запоминания, как сам понимал, объяснял состав слова. Например: purskkaev (фонтан), mдlestussammas или ausammas — памятник, монумент чему-то, кому-то, их синонимы и т.д. Когда приходили домой, записывали новые слова, повторяя вслух эти и ранее записанные.

Вот так, как бы играя, мы с внучкой изучали эстонский язык, слова, которые без особого напряжения фиксировались в памяти ребенка и потом, в какой-то мере, пригодились при учебе в гимназии, которую, кстати сказать, окончила с золотой медалью и поступила в университет на эстонское отделение. Я горд за нее, и очень хочется верить в то, что в ее успехах заложены и зернышки моих языковых знаний, которые проросли и дали благодатные всходы.

Проживая в Эстонии продолжительное время, мне ни одного часа не пришлось посещать уроки или курсы языка, а так — при общении на работе, на улице, со знакомыми — по одному слову накапливал словарный запас, и он мне в жизни не мешает. Моя жена, зная мою родословную в обозримом прошлом, говорит: «Я проникаюсь уважением, когда слышу, как на автобусной остановке (ездим на дачу) со знакомыми ты «калякаешь» по-эстонски».

В заключение хочу сказать, что знание языков еще никому не помешало, наоборот — делает человека на голову выше. А акцент даже придает нынче что-то вроде шарма и вызывает уважение собеседника, когда он видит, что человек старается, так сказать, интегрироваться.

На заре перестройки, когда начался бум изучения эстонского языка, один деятель, назовем его Л., сказал: «Зачем ломать копья, принуждать всех поголовно изучать язык? Надо просто составить перечень учреждений и должностей, где знание титульного языка обязательно».

По-моему, это мудро. Хочешь работать на государственной службе — учи и знай. Ведь есть специальности и фирмы, где знать язык на высшую категорию не так уж важно. Чтобы кого-нибудь не обидеть, не буду называть эти хоть не престижные, но нужные профессии.

Старая пословица гласит: «Насильно мил не будешь». Для преодоления, т.е. изучения языка (и не только) надо иметь мотив, цель и желание. И все будет хорошо. А может быть, я ошибаюсь? Это ведь только мое личное мнение. Желаю вам успехов.