"Молодежь Эстонии" | 24.07.06 | Обратно

Ликвидирован символ чеченского террора

Вадим ДУБНОВ,
«Новое время» -
специально для «РИА Новости»

Широкая общественность, вероятно, никогда не узнает подробностей ликвидации Шамиля Басаева. Как и в истории уничтожения Масхадова в марте прошлого года, официальная версия особенно и не пытается опровергнуть подозрения, что сама ликвидация случилась несколько раньше, чем сообщается.

Может быть, тогда же, когда был убит Садуллаев, сменивший Масхадова на посту «президента Ичкерии». И версия, которая будет признана канонической, едва ли разубедит скептиков: они все равно соотнесут дату спецоперации в Ингушетии и саммита G8 в Петербурге. Совпадение выглядит достаточно очевидным. Когда бы и где бы это ни произошло на самом деле, политический успех российской власти несомненен. Уничтожен самый одиозный лидер чеченского сопротивления, являвшийся до сегодняшнего дня живым воплощением всех самых жестоких технологий терроризма. И волей объективной логики, и в силу личностных особенностей Басаев на самом деле стал символом злобной непримиримости. Эту репутацию он нещадно эксплуатировал, беря на себя ответственность за все теракты без разбору, хотя в действительности вряд ли мог организовать их все до единого.

Дело, скорее, было в другом: Басаев - с его авторитетом в радикальном крыле боевиков - смог создать некий холдинг по производству терактов, о многих из которых явно узнавал либо на последнем этапе подготовки, либо и вовсе постфактум. И если на официальном уровне эпическим врагом номер один оставался Басаев, то, по признанию сотрудников спецслужб, работающих в «поле», они конкретно были озабочены охотой за совсем другими командирами, имена которых вряд ли что-нибудь скажут обычному российскому телезрителю.

Словом, охота на Басаева была странной ровно в той степени, в какой война с политическими символами (именно такой ее статус и отстаивал Басаев) не соответствует логике оперативно-розыскной деятельности. Чем дольше длились боевые действия в таком жанре, тем сильнее и независимее становились рядовые представители чеченского террора, которые как раз и занимались конкретными диверсиями. Басаев же явно готовился стать чеченским «шейхом Ясином», этаким духовным отцом ичкерийского терроризма.

Но подрастающим и крепнущим «молодым волкам», воспитанным в атмосфере полного беспредела, духовные отцы совершенно не нужны. Думаю, и сама российская власть едва ли питает особые иллюзии насчет практической победоносности своего успеха. Мертвый Басаев играет ту же роль, которую играл Басаев живой: роль символа. Последнее исполнение этой роли станет, безусловно, самым ярким. Но очень коротким.