"МЭ" Суббота" | 03.06.06 | Обратно

«Сегодня не играем». Почему?

Элла АГРАНОВСКАЯ

«Сегодня не играем». Сергей Фурманюк, Павел Ворожцов, Татьяна Егорушкина, Дмитрий Косяков, Наталья Попенко, Дмитрий Пчела. 7 х фото Николая ШАРУБИНА

На днях Русский театр подписал контракт с выпускниками Школы-студии МХАТ. На следующий день восемь молодых артистов отчитывались перед публикой итоговой работой под названием «Сегодня не играем». Трое присоединились к однокурсникам во второй части торжественной церемонии повторного вручения дипломов (первая состоялась в Москве).

Немного истории

Четыре года назад 12 ребят из Эстонии стали студентами Школы-студии МХАТ с тем, чтобы впоследствии пополнить труппу Русского театра. Оплачивала их обучение мэрия Москвы, поддерживали проект Министерство культуры Эстонии и мэрия Таллинна. По окончании каждого курса студенты вместе со своими российскими однокашниками приезжали в Таллинн с творческими отчетами, неизменно вызывавшими восхищение публики. А наша газета с неотступным вниманием следила за сложным и увлекательным процессом постижения ими актерской профессии. Мы бывали у них на занятиях, регулярно беседовали с руководителями курса - деканом актерского факультета Сергеем Земцовым и доцентом Игорем Золотовицким, и, конечно же, встречались с заведующим кафедрой актерского мастерства, профессором Олегом Павловичем Табаковым, который лично курировал этот курс.

Ректор Школы-студии МХАТ Анатолий Смелянский вручил Наталье Попенко стипендию Центра Мейерхольда.

Прошлым летом наши зрители увидели студентов в дипломных спектаклях «Майская ночь, или Утопленница» (режиссер Марина Брусникина) и «С любимыми не расставайтесь!» (режиссер Виктор Рыжаков), уже успевших получить высокие отзывы руководства Школы-студии МХАТ, а также двух актов чеховских «Трех сестер» в постановке режиссера-педагога Родиона Овчинникова. Отвечая на вопрос, привезут ли выпускники спектакли, которые, предположительно, могут войти в репертуар Русского театра, один из руководителей курса, Сергей Земцов, сказал: «Сейчас спектакли, естественно, делаются без деления на эстонских и российских ребят. Постараемся развести «Безымянную звезду» и «Гамлета». Если кто-то не будет совпадать, возможно, введут артиста, работающего здесь в театре. Будет видно. Планы есть...»

А в феврале этого года Олег Павлович Табаков, отвечая на вопрос автора этих строк, насколько, по его мнению, студенты из Эстонии подготовлены к работе на профессиональной сцене, сказал: «Обладая разной степенью одаренности, все ребята, тем не менее, очень трудоспособны, горят желанием себя проявить, и, безусловно, многое будет зависеть от того, сколько мудрости проявит по отношению к ним новое руководство театра».

В театре царил праздник

Актриса Русского театра Лилия Шинкарева поздравляет молодого коллегу Александра Кучмезова.

Настала пора возвращаться домой. Дипломных спектаклей, которые смогли бы сыграть на сцене Русского театра выпускники Школы-студии МХАТ, не оказалось. Тем не менее новое руководство театра проявило мудрость, выразившуюся в том, что в Москву были командированы эстонские режиссеры Мерле Карусоо и Тоомас Лыхмусте. В сжатые сроки они поставили с ребятами квазидокументальное представление под названием «Сегодня не играем», составленное из фрагментов студенческих дневников и устных откровений, принесенных на алтарь авторского замысла. Именно эта работа, обильно приправленная элементами танца, сцендвижения и фонограммой, имитирующей детский смех и объявления в московском метро, стала творческим отчетом восьмерых выпускников перед коллегами, представителями эстонской театральной общественности, официальными лицами и родственниками.

Публика принимала начинающих актеров очень тепло. Многие даже прослезились. Особенно трогательными были поздравления московских однокурсников и педагогов. Чувствовалось, что мы присутствуем при прощании по-настоящему сроднившихся людей. Приветствуя молодое пополнение, художественный руководитель Русского театра Михаил Чумаченко выражал свою похвалу в самых пылких изъявлениях чувств. А именитый театральный критик Яак Аллик, которого называют «архитектором перестройки» в Русском театре, твердо уверил в антракте автора этих строк, что «спектакль очень хороший». (Кто бы спорил! Только ведь именно от него по полной программе получил взыскательные суждения работающий в той же эстетике московский «Театр.doc», когда привез на фестиваль «Золотая маска в Эстонии» спектакли примерно такого же художественного уровня.) В театре царил настоящий праздник, который директор Марек Демьянов организовал блестяще.

Это было прощание по-настоящему сроднившихся людей.

Меж тем ректор Школы-студии МХАТ, профессор Анатолий Смелянский и руководители курса, обратившись к своим питомцам с самыми добрыми словами, все же не рискнули назвать «Сегодня не играем» спектаклем и нашли обтекаемые формулировки: «то, что нам сегодня показали» и «то, что мы сегодня увидели».

То, что мы увидели, и в самом деле не имело даже приблизительного отношения к традициям Школы-студии МХАТ. А русскому языку, на котором молодым актерам предстоит играть на профессиональной сцене, был нанесен ощутимый удар по всем фронтам грамматики, лексики и стилистики. Зато все нестыковки падежных окончаний и прочие лингвистические недочеты с лихвой компенсировала смысловая нагрузка, в которой отчетливо прослеживался эстонский акцент.

Если бы наши мечты сбывались…

Короче, на состоявшейся впоследствии пресс-конференции пришлось поинтересоваться у педагогов, почему, по их мнению, курсовые работы студентов были гораздо ярче, талантливее, интереснее итоговой работы и почему мы не увидели дипломного спектакля, поставленного педагогами Школы-студии МХАТ? «А так как в театре объясняют, что Мерле Карусоо и Тоомас Лыхмусте были вынуждены спасать положение, то позволительно ли редактору газеты, которая отслеживала «положение» с первых дней, спросить: что конкретно спасали Мерле Карусоо и Тоомас Лыхмусте?»

Пошутив, что начинать разговор приходится «с такой вот приятной ноты», один из руководителей курса, Игорь Золотовицкий, пояснил, что на самом деле в спасении не было никакой нужды, так как «все уже были спасены четыре года назад». «А что касается дипломных спектаклей, - сказал он, - то если бы все наши мечты и намеченные планы сбывались, у наших желаний и мечтаний не было бы никакого прогресса. Просто все, что мы планировали привезти сюда в мае 2006 года, подверглось жизненным коррективам: у нас не было спектакля, в котором были заняты только эстонские ребята, хотя при определенных обстоятельствах его можно было бы соорудить. Но так как мы всегда были убеждены и всегда утверждали, что у нас нет никакого разделения на эстонскую и русскую группы, мы сделали общие спектакли, которые были завязаны на всех ребят. Привезти их в Таллинн не было возможности, потому что одни российские студенты, получив распределение, уехали на гастроли со своими театрами, а другие еще устраивают свою новую жизнь. Это первое. Второе. Каждый режиссер работает так, как он это видит. Мерле Карусоо сделала то, что она умеет, то, чем она занимается. К сожалению, я не видел ее прежних работ, поэтому скажу так: это спектакль конкретного режиссера, европейского режиссера, который в Европе ставит такие вот политизированно-сентиментально-воспоминательные спектакли. И каждый оценивает их, исходя из своих собственных вкусов. Однако еще раз повторю, что никто никого не спасал и никого не надо было спасать. Слава Богу, этот проект, как мы его называем, состоялся. И состоялся благополучно, потому что все ребята вернулись в родной театр и будут в нем работать.То, что мы все увидели, - эксперимент. И замечательно, что, приехав сюда, ребята сыграли спектакль, подготовленный режиссерами, с которыми им придется работать. Кто знает, может, как раз именно это будет востребовано вашей публикой...»

Этюд с трогательными наблюдениями

В портфелях, которые передал молодому пополнению художественный руководитель Русского театра Михаил Чумаченко, были не только дипломы, но и будущие роли.

«Это жизнь, - продолжил ректор Школы-студии МХАТ Анатолий Смелянский. - Они играли то, что сочинили. А сочинили то, что умели сочинить. К нам в Москву американцы привозят некоторые образцы современной драмы. То, что они показывают, - на грани кошмара. Почему вчерашняя работа оставила приятное впечатление? Хотя бы потому, что она не повергает в бездны ужаса. Да, это почти детский сад, с какими-то проблесками, с какими-то замечательными моментами самоосознания. Видно, что они - пока еще только становящиеся и при этом хорошие люди. Я это воспринимаю как этюд, школьный этюд, в котором есть трогательные наблюдения. Мне кажется, это была визитная карточка ребят, которые вливаются в Русский театр. Они имели опыт четырехлетней жизни в Москве, непривычный, тяжелый для них, интересный. Частичка этого опыта там осталась... Никто не знает, что будет дальше...»

Чем доказуем актер

- Сергей Иванович, два года назад, когда ребята приезжали в Таллинн с «Класс-концертами», на вопрос, почему из необыкновенно талантливых студентов получаются бездарные актеры, вы ответили: «Это театр делает их такими». Сегодня спрошу: на ваш взгляд, он уже начал делать или пока еще нет?

Николай Бенцлер.

- Посмотрим. Может быть, начал... Может быть, нет, - после долгой паузы ответил Земцов и замолчал.

Инициативу вновь перехватил Золотовицкий.

- Надо обладать определенной стойкостью, чтобы, исходя из шкалы того театра, которому мы их учили, что-то принимать, что-то не принимать, на чем-то творчески настаивать. Не человечески, а именно творчески. Ведь актер - он чем доказуем? Ну, сыграй и тем самым убеди режиссера в том, что этот вариант лучше, только и всего. Хотя по опыту мы знаем, что с режиссерами трудно спорить.

- Мне-то кажется, что Игорь Яковлевич имеет в виду театр не как конкретное собрание людей, а как понятие, - продолжил режиссер-педагог Виктор Рыжаков. - Театр то место, где человек, окончивший школу, становится свободным перед каким-то выбором. И, конечно, этот выбор, та существующая система соблазнов, делает из него либо раба, покорного тому, что происходит, либо человека свободного, то есть умеющего выбирать. Мне кажется, что уникальность нашей школы заключается в том, что она создает среду, в которой студенты могут выбрать важные ценности, и художественные, и человеческие. В нашей системе нет насилия, нет назидания, нет консервативных требований, у нас переплетаются самые разные, порой совершенно неожиданные работы… Я бы не торопился давать оценки тому, что сегодня происходит в вашем театре. Это возможность соприкоснуться с чем-то новым, неизвестным. И у нас нет страха за их будущее, мы не боимся, что ребята могут творчески погибнуть, потому что они научились выбирать, умеют самостоятельно работать, отвечать на какие-то вопросы. Им не нужно говорить, что, мол, это хорошо, а это плохо, они сами все определят, потому что в нашей школе получили необходимый, с точки зрения творчества, процент свободы…

«Сегодня не играем» - вот в чем вопрос

Еще две недели назад в интервью нашей газете директор Русского театра Марек Демьянов объявил название итоговой работы студентов - «Диплом Школы-студии МХАТ». Хотелось бы узнать имя человека, гениально придумавшего новое название, полностью оправдывающее все издержки этого представления, - «Сегодня не играем». Вразумительный ответ на вопрос «почему?» так и не удалось получить.