"Молодежь Эстонии" | 05.06.06 | Обратно

Ушел из мира критик мироздания

Анатолий КОРОЛЕВ,
обозреватель «РИА Новости»

15 мая научное сообщество прощалось с профессором философского факультета МГУ Александром Зиновьевым — знаковой фигурой нашей эпохи, бунтарем от логики, социологом и писателем.

Имя ученому создала легендарная книга «Зияющие высоты», которую он издал в 1976 году за границей — в самый расцвет эпохи застоя. В этом философском памфлете, написанном отчасти в духе Вольтера, Зиновьев расстрелял по косточкам весь общественный строй Советского Союза.

Меры к бунтовщику были приняты самые жесткие: Зиновьева исключили из партии, выгнали с работы, выслали из страны, лишили гражданства и вдобавок — всех научных степеней и даже военных наград.

Больше 20 лет изгнанник жил в Мюнхене, продолжая одну за другой выпускать книги, полные критической ярости: «Светлое будущее» (1978), «В преддверии рая» (1979), «Коммунизм как реальность» (1980) и др.

Казалось бы, именно он должен был принять на ура перестройку и последующее крушение СССР.

Но нет, Зиновьев решительно пошел против всей эмигрантской элиты, да и отечественной тоже. Он подверг деятельность Горбачева сокрушительной критике. Он прокричал, что речь, по сути, идет о возвращении страны к отжившим социальным моделям, в результате которых историческое поражение России станет окончательным и бесповоротным. Его определение «катастройка» вошло в словарь современного русского языка.

За годы вынужденной эмиграции Зиновьев из критика социализма стал еще и непримиримым критиком Запада. Вернувшись на родину, вновь оказался в одиночестве и отчасти повторил путь Солженицына, который прошел путь от кумира новой России до анахорета.

Назвать Александра Зиновьева философом, наверное, нельзя. Он скорее принадлежит к плеяде философских публицистов. Но в таком утверждении нет ничего уничижительного. Соседи Зиновьева на книжной полке — Альбер Камю, Жан Поль Сартр, Элиас Канетти. Все трое — лауреаты Нобелевской премии. И Зиновьев вполне был достоин Нобелевской.

Но самой близкой ему фигурой — по типу мышления, по атакующему стилю, по политическому азарту отрицания всякого общества — был, наверное, Лев Троцкий: работы Зиновьева по своему пафосу, по прицелу сродни трудам Троцкого. Причем оба были непримиримыми атеистами — как, кстати, и Сартр, и Камю.

Вот пример зиновьевской мысли — с небольшими купюрами — из публичной лекции в МГУ на тему «Социальный строй постсоветской России» (он прочитал ее 16 сентября 2005 года):

«В итоге сложился такой социальный ублюдок, какого, по-моему, в истории человечества еще никогда не было. И его еще придется долго изучать. Может ли он выжить? Может. И может просуществовать сколько угодно. Романовская монархия была таким же социальным ублюдком. Триста лет просуществовала… Подавляющее большинство социальных организаций, социальных схем в современном мире — это социальные ублюдки. Я как-то назвал постсоветскую систему выражением «рогатый заяц»: мы с дочерью однажды ходили в охотничий музей, и там есть разные чудовища, сделанные из охотничьих трофеев. В том числе там был заяц с оленьими рогами и копытами».

Чем не ленинский натиск на читателя и слушателя!

У Зиновьева были все задатки крупной политической фигуры.

С его уходом российское общество стало разом скучнее: в небе погасла яркая звезда.