"Молодежь Эстонии" | 09.06.06 | Обратно

Ложка меда для медведя

Петр РОМАНОВ,
обозреватель агентства РИА «Новости»

Писать о русофобии хладнокровно — это все равно, что сохранять достоинство, когда на тебя откуда-то сверху неожиданно выплескивают помои. Тем не менее, по мере сил, попробуем поговорить о данном феномене без обид.

Не будем возмущаться тем, что «русские, — как пишет британская пресса, — самые глупые на свете». Усмехнемся рассуждениям о том, что «войну против Наполеона выиграли не русские, а вши». Не станем дискутировать с японским обывателем, который испытывает антипатию к нам среди прочего и оттого, что все холодные бури приходят на его улицу со стороны России. Забудем о финнах, которые, согласно западным опросам, не любят нас больше всех иностранцев. И это в то время, когда, согласно отечественным опросам, именно к финнам русские испытывают наибольшие симпатии. Что делать: любовь зла. Короче, будем держать себя в руках. Лучше вспомним слова маркиза Джорджа Натаниела Керзона, вице-короля Индии и в свое время министра иностранных дел Великобритании: «Каждый англичанин приезжает в Россию русофобом и уезжает русофилом». А это значит, что в основе антипатии к русским лежат безграмотность и мифы. Отчасти рожденные самой жизнью, отчасти умело созданные специалистами. Есть такое понятие, как информационные войны. Причем идут они не с советских, а с куда более давних времен. Исчезновение СССР, как доказала сама жизнь, на русофобию не повлияло. «Новое мышление», о котором мечтал Горбачев, так в мире и не сформировалось. Наконец, есть историческая память. Если говорить об этнофобиях — это еще один неисчерпаемый источник отравленной воды.

Кстати, если уж о том зашла речь, любопытно проследить, как Запад наступает в течение многих веков на одни и те же грабли. Всякий раз, когда Россия переживает самые тяжкие времена, западные политики, сочтя Россию уже умершей, начинают всерьез рассуждать о ее вивисекции, и наоборот, когда «скончавшаяся» Россия неожиданно открывает глаза, Запад впадает в смертельный испуг и истерику. Так было во времена Смуты, когда русскую землю пытались разделить на части поляки, шведы и англичане. При царе Алексее Михайловиче, когда Россия все еще была ослаблена, Западная Европа ради сохранения мира в собственном доме определила зоны экспансии для основных европейских держав: наша родина, согласно этому «мирному плану», отходила шведам. Единственное, что не учел немецкий философ, математик, юрист и теолог Готфрид Лейбниц — автор этого остроумного плана, — это рождение Петра Великого. К концу царствования Петра Швеция перестала быть великой державой, Россия стала уже империей, а русский солдат напугал Европу до такой икоты, от которой она не может избавиться и по сию пору.

Потом было поражение в Крымской войне, которое, как показалось многим европейским политикам, навечно закрепило отставание русских от остального мира, однако пришли либеральные реформы Александра II, которые вновь подняли Россию с колен. Позже случилась первая мировая, революция, гражданская война, и тут же снова появились планы Черчилля навсегда покончить с Россией, расчленив ее на куски. И этот проект закончился провалом, вместо этого возник опять напугавший западноевропейцев чуть не до смерти Советский Союз. Наконец, распад СССР породил на Западе новые надежды, а появление у российского руля Путина — новые разочарования: ненависть вперемешку со страхом. Приведу типичную на Западе точку зрения, высказанную одной из итальянских журналисток: «СССР считался страной, погибшей навсегда. Недавнее появление России в роли национального государства стало громом среди ясного неба». И это еще сеньора не знала, что портфель заказов российских оборонных предприятий в прошлом году вырос на 61%, как недавно сообщил президент РФ. Гром был бы просто оглушительным.

Короче говоря, мы имеем дело с dйjа vu: точно так же писали в Европе и после Смутного времени, и после Крымской войны, и после революции 1917 года.

Конечно, тот факт, что вместе со страхом перед русским медведем, чья пасть находится в Европе, а хвост расположился на Дальнем Востоке, одновременно появляется и русофобия, не радует. Но лично я, если уж приходится выбирать, предпочитаю все-таки сильную Россию с нагрузкой в виде русофобии, чем шкуру российского медведя над камином в каком-нибудь западном кабинете, которую хозяин, гордо показывая гостям, ласково чешет за ухом. Не испытывая при этом никакой русофобии!

Есть ли какие-то средства, которые бы обеспечивали на Западе хотя бы нечто среднее между патологическим страхом перед русскими и не менее патологическим презрением к ним? Думаю, есть. Все перечислять не буду. Но об одном стоит сказать обязательно. Необходимо, наконец, раз и навсегда расчистить те исторические завалы, в которых действительно виноваты русские. Можно вспомнить, скажем, российско-польские трения из-за Катыни. То, что сталинский режим совершил злодеяние, известно целому миру, но Россия, в том числе и современная, никак не найдет в себе мужества сказать полякам всю правду об этой трагедии. Если нужно, еще раз принести официальные извинения, а главное — передать, наконец, Варшаве все находящиеся в нашем распоряжении документы. В конце концов, там есть еще живые родственники погибших, которые имеют полное право знать, как умерли их близкие. Почему это не сделано до сих пор, понять не могу, тем более что преступление совершено не нынешним поколением, а принципиально другим, сталинским режимом.

Вместе с тем, отдавая необходимые долги, на мой взгляд, ни в коем случае нельзя забывать и о наших собственных претензиях. В отличие от соседей, мы слишком легко прощаем, а это отнюдь не способствует уважению к России. Да, была Катынь. Но до нее была не менее страшная судьба русских пленных, попавших в руки к полякам после провала знаменитого броска Тухачевского на Варшаву. Тому, как обращались с этими пленными, есть свидетельства, причем как в самой России, так и на Западе. Отдел помощи военнопленным в Польше Американского союза христианской молодежи 20 октября 1920 года отмечал, что русские военнопленные содержались в невыносимых условиях: в помещениях, абсолютно не приспособленных для жилья. У пленных не было обуви, одежды, медикаментов, не хватало медицинского персонала, питания. Все вышеизложенное, делают вывод американские наблюдатели, приводит «к быстрому вымиранию военнопленных». Умирали действительно тысячами. Недаром львовская газета «Вперед» 22 декабря 1920 года называет лагерь Тухоль, о котором и идет речь, «лагерем смерти». Таким образом, Катынь и Тухоль стоят рядом. Так и надо к этому относиться и требовать от поляков покаяния за варварское обращение с русскими. Кстати, чтобы не было иллюзий. Примерно так же, как с пленными красноармейцами, обращались и с белой армией Юденича, вынужденной отступить в Прибалтику. Через границу пропускали мелкими группами, потом отбирали оружие, еще через километр все ценные вещи, а затем и одежду. Так что били не по «идеологическому паспорту», а просто по русскому лицу. Защищая своих предков, подвергнутых издевательствам, мы добиваемся не только справедливости, но и уважения к себе. Человек, не помнящий родства, уважения не заслуживает.

Впрочем, даже то, что сказано выше о русофобии, лишь небольшая капля в пробирке — мельчайший осколок от огромного айсберга.

К тому же есть еще самая главная проблема, без решения которой бороться с русофобией бессмысленно. Этой проблемой являемся мы сами: наш уровень жизни, наша культура, уровень развития нашего гражданского общества, наша внутренняя и внешняя политика, наша военная и экономическая мощь. Слабый — всегда объект для издевок: такова, к сожалению, человеческая натура.

Любые контрмеры — хотя без них будет только хуже, — какими бы изощренными и умелыми они ни были, все равно не заменят того, о чем я говорю. Так что, прежде всего, для борьбы с русофобией нам всем требуется здоровая и сильная благополучная Россия.

Старая премудрость гласит: чтобы тебя уважали окружающие, начни для начала уважать себя сам — за дело, что ты создал своими руками.

А там, глядишь, пересмотрят свои взгляды на русских даже привередливые финны.