"Молодежь Эстонии" | 16.06.06 | Обратно

Жизнь длиной в 90 лет

Нелли КУЗНЕЦОВА

Жизнь была полна до краев, и странен был юноша, который зачем-то приставал к святому мудрецу. Помните?
«Юноша спросил у святого мудреца Джиафара: «Учитель, что такое жизнь?»
Что мог сказать мудрец, никогда не слышавший ни одного академика? Он промолчал. «Хаджи молча отвернул грязный рукав своего рубища и показал отвратительную язву, разъедавшую его руку… А в это время гремели соловьи и вся Севилья была наполнена благоуханием роз».

Так писал Гаршин в 1884 году. Он не знал еще тогда, каким будет ХХ век, противоречивый и трагический…

По жизни Абрама Самуиловича Израэлита, полковника в отставке, можно изучать историю ХХ века. Трудно даже представить себе, сколько вместила в себя одна эта человеческая жизнь, сколько горя, страданий, лишений, обыкновенного человеческого счастья пришлось на его долю. И сколько мужества, чтобы пережить все это…

Он родился 23 июня 1916 года, через несколько дней ему исполнится 90 лет. Он трижды пережил смену эпох, общественно-политических формаций. Он пережил революцию, гражданскую войну, индустриализацию, коллективизацию, Отечественную войну, послевоенное строительство. Он может рассказывать обо всем этом не по учебникам.

…До войны он успел окончить 11-ю советскую единую трудовую школу, гидротехнический техникум и поступить в Ленинградский политехнический институт. У него и сейчас хранится старый, уже ветхий, пожелтевший от времени документ, в котором перечисляются предметы, изучаемые в этой единой трудовой школе, и отметки, полученные им, Абрамом Израэлитом. При рождении, кстати, его назвали Авраамом. Это уже потом, в ходе разных жизненных коллизий он стал Абрамом.

Я поразилась, увидев этот старый школьный аттестат. Наряду со слесарным делом там перечислялись немецкий, французский и английский языки, родной русский язык и литература, изобразительное искусство, не говоря уже о химии, биологии, географии и т.д. Вот как учили в этой единой трудовой школе. У Израэлита и сейчас хранится вырезка из апрельского номера газеты, судя по шрифтам, очевидно, «Правды» за 1937 год. Он работал тогда на строительстве канала Волга — Дон, и в заметке рассказывалось, как «порывистый и горячий» паренек был в первых рядах строителей. Он тогда, между прочим, мучился от стертых до крови ног в непривычных для него сапогах. И заметка в газете упоминает даже об этом.

С четвертого курса политехнического института он пошел на войну. Был июнь 1941 года. Институт готовился к эвакуации на Урал, а он, Израэлит, подал заявление в народное ополчение. Будучи секретарем комитета комсомола института, он не мог поступить иначе. Впрочем, дело не в должности, просто по своей человеческой сущности он не мог поступить иначе.

Его сразу же зачислили в саперный батальон. Я видела старый снимок, сделанный в самом начале войны. Четыре треугольничка на петлицах, тогда еще на военной форме не было погон. Усталое лицо, орлиный нос… Между прочим, много позже, уже в 60-х годах, когда он сыграл шведского генерала в одной из серий известного фильма «Россия молодая», родные шутили: сначала на экране появляется нос, а потом и весь Израэлит.

А четыре треугольника на петлицах означали, что Израэлит был в начале войны старшиной. Закончил же он войну майором, командиром инженерно-саперного батальона, которому потом, кстати, присвоили имя «Ропшинский». Батальон участвовал в прорыве Ленинградской блокады в районе Ропши. Но до этого три с лишним года Израэлит провел на знаменитом Ораниенбаумском пятачке, о котором говорили, что не было там ни единого сантиметра, где земля не была бы перемешана с пулями, осколками бомб и снарядов. Но немцы так и не смогли захватить ни этот пятачок, ни Кронштадт.

Он воевал на этом пятачке, зная, что совсем недалеко, в Ленинграде умирает от голода и холода его семья — отец, мать и сестра. Но только один раз за все это время он смог вырваться к ним. Он и сейчас помнит, как вошел в квартиру и увидел, что за столом сидит его семья и мать, отрезая от своей 120-граммовой пайки хлеба кусок, пододвигает его к дочери. И лица помнит, бледные до синевы, безучастные, потухшие глаза сестры… Он выложил тогда на стол буханку хлеба, какие-то консервы, все, что собрали для него бойцы, зная, что он едет в Ленинград, а там умирает от голода его семья.

Луиза Эльмаровна, жена Израэлита, рассказывает, что в послевоенные годы регулярно ездила с мужем на то место, которое в войну называлось Ораниенбаумским пятачком. Там собирались те, кто уцелел из саперного батальона. Сидели в землянках, которые почему-то долго сохранялись и после войны, вспоминали погибших товарищей. Как они сумели выстоять все эти долгих три года на узеньком клочке земли, который обстреливался со всех сторон? Как мог уцелеть Израэлит, минировавший и разминировавший проходы в минных полях?

Лишь один раз он был тяжело ранен. Немецкий снайпер подстрелил его на минном поле. Товарищи вытащили его, истекавшего кровью, с этого минного поля. И он все-таки выжил, хотя последствия ранения сказываются и до сих пор.

После прорыва Ленинградской блокады батальон, в котором служил Израэлит, пошел вместе со 2-й ударной армией генерала Федюнинского освобождать от фашистов Эстонию. В Таллинн Израэлит со своими саперами въезжал на танке со стороны Пирита. Еще слышны были на окраинах перестрелка, разрывы гранат. Горели деревянные дома…

Думал ли он тогда, что, пройдя с боями через всю Европу, дойдя до Берлина, вернется в Таллинн и будет восстанавливать его, чтобы дать людям жилье?

Но до этого он еще успел побывать комендантом города Пархим в Германии, налаживать жизнь в нем. Это даже трудно себе представить: еврей в роли коменданта немецкого города. Он кормил немецких детей, женщин и стариков, восстанавливал школу и больницу. Он возвращал жизнь в этот город, он, соплеменники которого пережили страшную бойню, именуемую Холокостом.

Четыре ордена Отечественной войны, орден Красной Звезды, множество медалей — свидетельство того, как он воевал, каким был на войне. Но кто может сосчитать душевные и физические раны, которые оставила в нем война?

Быть может, об этом могла бы рассказать его жена Луиза Эльмаровна. Но как можно все это передать? Сама она была в годы войны девчонкой. Ее отец, геолог, работал в Хакасии на золотых приисках. И Луиза Эльмаровна помнит, как каждый день с прииска отправляли под охраной ящик с золотом. В уплату за американскую тушенку, за танки, за оружие. Она помнит, как стали привозить измученных, похожих на скелеты людей из Ленинграда, и мать все искала эстонцев, чтобы взять их к себе. Но нашла двух финок, умиравших от дистрофии, и долго выхаживала их, деля с ними свое небольшое жилье.

…Вот тот самый дом, что стоит на углу улиц Каука и Каупмехе, где теперь и магазин, и салон красоты, и множество квартир, где живут люди, и строил в послевоенные годы Израэлит. Стояли морозы, работать было мучительно, стыли руки, замерзал раствор, и надо было постоянно следить за ним и не давать ему замерзать. Строить зимой обычно не полагается, но надо было торопиться, люди ждали жилье. И вот он, этот дом, стоит, солидный, благоустроенный, как стоят и другие дома в Таллинне, построенные Израэлитом. После войны, окончив Высшее инженерно-строительное училище в Ленинграде, он стал военным строителем, начальником строительных управлений сначала Тихоокеанского, потом Балтийского флота.

Позже он был здесь управляющим трестом стройиндустрии, и многие заводы в Таллинне, такие, как «Металлист», Бетонный, завод нерудных материалов и т.д., были в его ведении. Он, кстати, объездил всю Эстонию, обследовал и описал все карьеры республики. И результатом этой огромной, скрупулезной работы была большая монография.

И Олимпийский парусный центр хранит память о нем, он был тогда здесь в Таллинне контролером олимпийского строительства.

И особая страница его жизни — Народный театр в Доме офицеров флота. Удивительно, зрелый человек, прошедший войну, знавший настоящую ее цену, он играл на сцене самозабвенно генералов, офицеров и т.д. Может быть, так освобождался от тяжести войны настоящей? Но о его генерале Карбышеве писали тогда газеты «Молодежь Эстонии» и «Советская Эстония» как о чем-то трогающем до глубины души.

* * *

В день 90-летнего юбилея Израэлита съедутся родные, друзья, люди, которые работали с ним, знают его. И поднимут тосты в его честь…

Примите, дорогой Абрам Самуилович, и наши поздравления. От всего сердца…