"МЭ" Суббота" | 04.03.06 | Обратно

Скованные одной цепью, или История одного издательства

C российским поэтом и переводчиком Ильей КОРМИЛЬЦЕВЫМ беседует Любовь МЕЙНЕРТ.

Илья Кормильцев - поэт и переводчик, мастер кратких и очень выразительных поэтических образов, участник различныхмузыкальных проектов - больше известен широкой публике как автор текстов известной рок - группы«Наутилус-Помпилиус» и один из активных создателей советской рок-культуры.

Несмотря на то, что «рок-н-ролл мертв», протест против определенных устоев общества по-прежнему живет, новыражается этот протест уже в других сферах, например, в деятельности скандального «контркультурного»издательства, отличающегося своей экстравагантностью в выборе тем и авторов. «Ультракультура» - что-то вродескальпеля в руках хирурга, предлагающего вскрыть язвы на теле общества, которое в России потеряло четкиеориентиры и в политике, и в экономике, да и вообще, во всей жизни. Но ведь даже у первоклассного хирурга можетдрогнуть рука, иногда от усталости, а иногда и от отчаяния…

Культурный андеграунд, или андеграундная культура

- Нас было три человека, и мы в 1999 году затеяли проект «Классика контркультуры» с издательством «АСТ», с которым совместно выпускали «оранжевую серию».

Она до сих пор популярна, хотя в настоящее время мы не имеем к ней никакого отношения. В этой серии вышли все основные романы Ирвина Уэлша, Дугласа Коупленда, начиная с «Поколения икс», и последующие, Чака Паланика «Бойцовский клуб» и другие его романы. Было издано очень большое количество известной альтернативной контркультурной литературы, например, Хантера Томпсона «Царство страха», «Страх и отвращение в Лас-Вегасе», «Ромовый дневник», словом, вся классика англо-американской литературы андеграундного направления.

- По какому принципу вы отбирали произведения?

- По вкусовому принципу, чтобы произвести определенное впечатление, которое как раз термином «андеграунд» и характеризуется. В англосаксонской культуре «андеграунд - фикшен» - это традиция, которая начинается задолго до XX века и, как правило, начинается с Достоевского. Потому что у них такие писатели, как Достоевский, Кафка, лежат в той же самой плоскости.

- В плоскости андеграунда?

- Да. Это не только послевоенная англо-американская литература, которая обычно связана с понятием битничества и контркультурной революцией 60-х. Это тенденция, корни которой уходят к ранним романтикам и к началу XIX века, тенденция, которая была порождена как духовная оппозиция, вызванная к жизни Великой французской революцией.

- Вы издаете книги, в которых показываете весьма неприглядные сферы жизни?

- Нет, книги очень разные. Некоторые из них совсем даже не шокируют, по нынешним временам… Тут все зависит от исходной философской позиции. Для меня вся человеческая жизнь неприглядна. Чем эти стороны жизни более неприглядны, чем всякие другие? Например, бизнес гораздо более непригляден, чем даже сексуальная жизнь человека, с моей точки зрения. Все зависит от точки зрения!

В андеграунде очень много есть и лирико-сентиментального начала. Можно ли назвать шокирующим в наше время того же Керуака? Они просто говорят об определенном отношении к миру. И не потому, что там коммунизм или фашизм, капитализм или социализм. Под сомнение ставится вообще человеческая цивилизация как таковая, ее метафизические ценности, ее обоснованность. Критике подвергается само понятие человека по Протагору как мерила всех вещей.

Этим книгам присущ антигуманистический посыл, если гуманизм понимать не как признание за человеком права на существование, а как попытку выставить человека в качестве основного оправдания, источника социальных ценностей.

И в этом смысле меня всегда удивляет, каким образом традиционно считающийся полем деятельности богоборцев андеграунд, литературный и культурный (или его еще можно назвать постромантизмом в каком-то смысле), который считался всегда окрашенным в инфернальные или сатанинские тона, как он смыкается с фундаменталистскими течениями в религиях в общей оценке ситуации.

А также меня всегда привлекала игра правого и левого, которые сближаются в определенной точке критики. И место этой встречи - вопрос о предназначении человека.

Политический демарш в блестящей упаковке

- От «Классики контркультуры» всего один шаг до «Ультракультуры».

- В какой-то определенный момент мы увидели, что проект «ККК» слишком тесен. Главное - не определенные книги, а отсутствие посвященной той же тематике крайней критики гуманитарного, исследования человека в его самых крайних и радикальных проявлениях на «сломе гуманного». По этой теме исследовательской, социологической, политологической, психологической литературы очень мало. Недостаточно информации, и она разрозненна. Мы поняли, что художественная литература - это еще не все. Главная задача - давать подобную информацию именно в научно-популярной форме.

Но эту задачу ни одно из существующих издательств, с которыми мы сотрудничали в то время, уже никак не могло выполнить. Потому что на тот момент это никого не интересовало.

Да и книжки наши им самим, конечно, не нравились, потому что это русские буржуа. А русский буржуа чудовищно консервативен даже по сравнению с европейским. На самом деле никакой он не русский буржуа, он - советский буржуа! Его идеал, который путинский строй сейчас воплощает в жизнь, - чтобы товаров было, как на Западе, а отношения между людьми были, как при совке.

Скрипя зубами, издавали эти книжки, потому что они приносили большую прибыль, очень хорошо продавались. Более того, многие из современных английских авторов, не буду делать из этого большой тайны, имеют в России намного большие тиражи, чем в Великобритании (про классиков так не скажу).

Эта литература хорошо пошла. Она легла на определенную прослойку читателей - интеллектуально-социальную и далеко не подростковую. Скорее, речь идет о молодых рассерженных интеллектуалах - поколении, которое пришло в мир постсоветский, думая, что они попали в мир свободы. И когда поняли, что они попали не туда, куда им обещали и рекламировали, они оказались в состоянии постоянной и долговременной фрустрации как в плане своих социальных, так и экономических амбиций. Вот этой категорией молодых людей в возрасте от 20 до 35 лет на постсоветском пространстве эта литература и стала востребована. Конечно, в основном в ее наиболее популярных попсовых формах переводных писателей (типа Фредерика Бегбедера), которые о том же самом пишут без больших философских выводов, воплощая офисную фрустрацию или офисную злобу молодого человека, которому приходится удовлетворяться тем, что он может только мечтать убить босса. Вряд ли когда-нибудь он осуществит это в действительности. Выход ему и дает эта литература, в которой описывается, как такой же молодой человек босса убивает на самом деле.

Но мы решили пойти дальше, определив, что «фикшен» это только фикшен, в сторону серьезного политического, культурологического знания и просвещения.

Эту задачу уже не могло решить ни одно издательство, никто не давал на это денег. И тут нашелся сумасшедший независимый издатель Александр Бисеров, который не входит ни в какие крупные объединения, медийные или олигархические. Несмотря на все усилия последних шести лет, такие отдельные независимые средние капиталисты все равно существуют…пока… особенно в провинции. И могут позволить себе определенную степень свободы.

Человек сам по себе интересный и экстравагантный, насколько это возможно для владельца консорциума и директора одной из крупнейших типографий, по натуре тоже бунтарь, оппозиционер, он страстно захотел этим заниматься. Сказал, что это ужасно интересно. И его не смутили книжки, которые мы собираемся издавать. Это, наоборот, здорово! И если из-за них кого-то будут арестовывать, привлекать - тем лучше…

В общем, согласился инвестировать это предприятие. Так, летом 2002 года было создано издательство «Ультракультура». И вышла первая книга, Лимонова тюремные дневники (он тогда сидел).

Они хотят быть услышанными

- Ваше издательство периодически выбрасывает на российский рынок весьма скандальную литературу на «злобу дня». Есть ли у вас какая-нибудь любимая тематика?

- Мы все время в движении, мы все время покидаем зоны, которые нас перестают интересовать.

Как Лимонов, которого мы печатали, пока он сидел в тюрьме. Как только он освободился из заключения, мое отношение к нему ничуть не изменилось - и уважение, и прочее - но как лидер партии, не угнетаемый и на свободе, он нас мало интересует, потому что включен в существующую социальную систему. Он уже не есть «за пределами», мученик, и он вправе выбирать. А пока он сидел, ведь никто другой, кроме нас, не соглашался его напечатать, ни одно издательство - в ужасе, в страхе, что к ним придут, скрутят. Совки - очень трусливые люди…

Пока Лимонов был в тюрьме, мы напечатали его пять книг, продали их общим тиражом около 100 тысяч экземпляров. И все живы, никто не арестован.

- Несколько слов о «Скинах»...

- Пришел молодой человек характерной наружности, мрачный, неразговорчивый, коротко стриженный. В черных ботинках с белыми шнурками. Сказал: «Я вот книжку написал». Хлобыстнул грязной папкой с пачкой листков, распечатанных на разных компьютерах разными шрифтами, и удалился.

Мы начали читать, поняли, что это очень интересно, потому что написано человеком изнутри. Практически не отрефлексированно и, в общем, достаточно талантливо. Книга, конечно, претерпела большие изменения, потому что у автора не было опыта. Просто сокращена в четыре раза, то есть исключены однотипные эпизоды - однотипно выбитые зубы. Но ни одного слова не дописано, и ничего не изменено. Автор писал, как он думал. И это реальный, собственный нестеровский текст. Редактор работал только для того, чтобы текст не был бесконечно огромным, как Илиада такая скиновская, чтобы оставить только самый сок и самую суть того, что автор хотел сказать.

Нам эта книга очень понравилась, несмотря на то, что наше издательство все-таки интернациональное и космополитическое, а не националистическое. И хотя мы - люди разных политических убеждений, но правых националистов как-то в издательстве не наблюдается. Но мы поняли, что книга очень нужная.

Ну, ходят там какие-то скины, но кто это, какая социальная среда, какое внутреннее самосознание, менталитет, какие традиции - об этом можно прочитать только в желтой прессе. Причем все журналистами переврано. А роман - физиологический документ, из которого сразу понятно, как туда попадают, чья вина (или наоборот, чья заслуга, если вы - скин). Тогда мы еще не знали Емелина, он гораздо короче все это в своих стихах излагает, чем Нестеров в романе, - в 10-12 строчках, но мы понимали, что речь идет о мести, реальной мести. О ткани, которую безумный русский беспощадный и бестолковый неолиберализм вырастил сам в себе.

Жадность и беспардонность наших либералов-скоробогатеев, естественно, не могла не вызвать этот националистический откат. Они сами себе соорудили убийц за спиной, при поддержке которых официальный режим, смягчив не совсем приемлемые для международного рынка какие-то формулировки, может опереться на серьезную националистическую базу. Что и произошло, потому что народ, конкретно, беспардонно и очень пошло обворованный, обижен. И как это преломляется в сознании подростков из спальных районов?

В романе есть и очень смешные страницы. Книга не столько трагична, на самом деле она трагикомична. Парни сидят и обсуждают: куда идти бить азеров - понятно, всем известно, где они собираются, вьетнамцев - тоже известно, надо только с ментами на рынке договориться. Но вот еще есть евреи и педерасты, а где же они собираются? Как можно отыскать эти две категории врагов, сидя в московском спальном районе Бутово? Вот узнать бы, где они группируются, эти главные враги?

Книга, по-своему, очень честная. Нестеров сейчас для нас подготовил новую книгу, где он уже не автор, а составитель. Новое издание, думаю, вызовет еще больший скандал и очень сложные отношения многих из нас со многими из наших знакомых. Оно называется «Правый марш» и представляет антологию правой националистической русской поэзии с начала XX века до фашистского зарубежного русского подполья и современных скинов-ультранационалистов.

- Тема не слишком традиционная в России в течение последних лет семидесяти. Вас не смущает отрицательный общественный резонанс?

- Мы эту тему развивали и будем развивать до тех пор, пока существуют правые националисты, потому что дискурс должен быть услышан в чистой форме, не отрефлексированной и не отманипулированной властью через медиа. Люди их должны видеть, таких, какие они есть, во всей наготе и неприглядности. И самостоятельно думать, что с этим делать, понимая, что при всем заблуждении этих молодых людей идеологические и метафизические корни их боли совершенно натуральные. И почувствовать ответственность за то, что они существуют среди нас, и за то, что они угрожают многим из нас, например, приехавшим в Россию людям другой расовой принадлежности. Что они реально убивают людей, что угроза, исходящая от них, - это угроза, исходящая от тех же хозяев мира, не оппозиция им, а их творение, другая их рука. Вот одна рука там, в Страсбурге, балаболит со сцены, а другая рука железной заточкой бьет каких-нибудь азербайджанцев на окраине. А кукловод один и тот же - и там, и здесь…

Балтия - центр эмигрантской культуры

- В Эстонии ты бывал не один раз. Как ты оцениваешь ситуацию в Балтии?

- Мне кажется, что вся Восточная Европа находится в очень сложной полосе своего существования. Ей, правда, не привыкать - это, в каком-то смысле, ее участь на протяжении веков. И Эстония тоже всегда между разными силами, разными ветрами.

Для меня самый главный смысл существования Балтии сейчас выражается в том, что она стала для русской культуры и для русского языка «островом Крымом» нынешней эпохи. То есть в ней возникла какая-то другая русская литература, другой русский язык, другая русская культура, как во всех странах, где есть русская диаспора за пределами России, из чего может родиться очень интересная и очень позитивная вещь.

Без войны, без революции возникла новая эмигрантская культура, и Балтия - один из ее центров. Это очень важный дестабилизирующий в положительном смысле фактор, который будет постоянно разъедать попытку создать некую новую универсальную русскую идеологию, русскую национальную идею.

Зарубежная русская диаспора - важный сдерживающий фактор, который может сыграть существенную роль в дальнейшем развитии политической и культурной ситуации в самой России. И Балтия, безусловно, один из элементов этого противовеса, который ограничивает реставрационные имперские потуги Кремля.

- Каковы дальнейшие планы издательства?

- В такой бурной стране, как наша, никто не может предсказать, что будет даже через неделю. Но пока мы продолжаем деятельность в издательстве и надеемся, что нам удастся в ближайшее время запустить журнал левой направленности, который, я уверен, определенной группой людей очень ожидаем и будет востребован.

ХЕЛЬСИНКИ