"Молодежь Эстонии" | 26.05.06 | Обратно

Нет памятника — нет проблемы

Йосеф КАЦ

Этот мальчик тоже уверен, что «освобождение» равно 50 годам рабства. Фото Леонида СМУЛЬСКОГО

Единственным способом разрешения конфликтной ситуации вокруг памятника павшим во Второй мировой войне премьер-министр видит его перенесение из центра столицы. В своей бескомпромиссности Андрус Ансип, похоже, превзошел одного из своих предшественников, постоянно демонстрирующего националистические настроения.

Бывают моменты, когда кажется, будто все, что ты слышишь и видишь, было уже один раз увидено и услышано до того. Атмосфера, царившая на заключительной части традиционной пресс-конференции в Доме Стенбока в минувший четверг, способствовала подобной иллюзии: стоило закрыть глаза, чтобы ощутить себя не в резиденции правительства вот уже пятнадцать лет как восстановившей независимость Эстонской Республики, а на митинге в Хирвепарке времен «поющей революции». И хотя лица были совсем иными, непреклонность и радикальность высказываний казались до боли знакомыми.

Фактор раздражения

После долгих рассуждений о том, что в своем нынешнем виде памятник павшим во Второй мировой войне стал источником ненужного напряжения и нездорового ажиотажа, премьер А. Ансип откровенно признался: «Лично меня он раздражает».

Собственно говоря, раздражает главу кабинета министров, разумеется, не сам Бронзовый солдат, созданный, как известно, эстонским скульптором по эстонской же модели, а то, что происходит возле опального монумента два раза в год. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стали, по словам А. Ансипа, события 9 мая этого года, когда собравшиеся у памятника люди с позором выдворили с Тынисмяги национально озабоченных граждан Ю. Бёма и Ю. Лийма, решивших поделиться с празднующими День Победы мыслями о том, что увековеченный в бронзе воин якобы поработил Эстонию и занимался, преимущественно, репрессиями и депортациями. Эти мысли были отражены и письменно на самодельном плакате.

Помимо плаката с текстом, пикетчики, как известно, прихватили с собой и государственный флаг, волей-неволей разделивший судьбу тех, кто пришел с ним. Что, с точки зрения премьер-министра, обнажило истинное символическое значение опального монумента: некогда действительно памятника павшим, а теперь — «символа оккупации». «Особенно очевидно было это видно 9 мая нынешнего года, — полагает А. Ансип. — Все мы видели, как сине-черно-белый флаг был оскорблен, разорван и свернут вокруг древка. В то же время красные флаги развевались. Для каждого эстонца — и для меня в том числе — подобные вещи выглядели унизительно». (Как свидетель этого митинга могу сказать, что была лишь попытка одного из участников вырвать флаг из рук пикетчика, а свернут он был после инцидента. — Авт.)

Памятная ностальгия

Прекратить выходки, подобные случившейся две с половиной недели назад, можно, конечно, по-разному. Например — разработать статут памятника, запрещающий проводить около него митинги под какими бы то ни было знаменами. Или поручить организаторам памятных мероприятий своевременно удалять из своей среды провокаторов, выступающих с неуместной символикой и риторикой, не имеющей к Дню Победы над нацизмом никакого отношения. Однако глава кабинета министров придерживается иной, куда как более радикальной точки зрения: удалить Бронзового солдата из центра города. И чем быстрее, тем лучше. Без обсуждения иных вариантов с кем-либо: предложение президента Эстонии Арнольда Рюйтеля создать для решения судьбы монумента комиссию А. Ансип назвал бессмыслицей — дескать, незачем давать шанс высказаться экстремистам с одной и с другой стороны.

В стремлении сплавить проблемный монумент «с глаз долой, из сердца вон» премьер-министр готов не останавливаться ни перед какими препятствиями. Что, и в самом деле, с того, что в таком случае Эстония может оказаться первой в Европе, решившей передвигать с места на место памятник солдатам антигитлеровской коалиции?! «Я не боюсь, что имидж нашей страны может пострадать от того, что мы сами решаем, какие монументы на каком месте нам подходят, а какие нет, — признается А. Ансип. — Было время, когда в каждом эстонском городе и городке были памятники Ленину. Их удаление началось с того, как тартуский крановщик погрузил статую в кузов, и тем самым проблема была решена».

«Конечно, между статуями Ленина и памятниками павшим есть определенная разница, — соглашается глава кабинета министров. — Но у Бронзового солдата двойное значение. С одной стороны, это надгробный памятник погибшим во Второй мировой или Великой Отечественной войне. С другой, нынешнее его значение далеко ушло от первоначального — теперь это символ противостояния Эстонской Республике. Это памятник оккупации — и таким видится он очень многим эстонцам. И, насколько мне известно, также и части русских». «Эта граница ни в коем случае не проходит по национальному признаку, — добавляет А. Ансип. — Ностальгия по советским временам не присуща какому-то конкретному народу: она мультинациональна».

Пока не поздно

Да, премьер-министр согласен с тем, что вокруг захоронения на Тынисмяги есть еще много загадок и недосказанностей. Да, ему известно, что земля, на которой стоит Бронзовый солдат, принадлежит городу, и потому последнее слово в судьбе памятника остается за столичными властями. Да, проблема должна быть разрешена исключительно в рамках закона, а останки покоящихся в скверике напротив церкви Каарли, если они будут обнаружены, обязательно должны быть перезахоронены в освященной кладбищенской земле и с подобающими почестями.

«Напряжение, существующее в связи со сложившейся вокруг Бронзового солдата ситуацией, не нужно никому: ни русским, ни эстонцам. Но монумент выступает источником этого напряжения. А это не в интересах единого общества», — подчеркивает А. Ансип. И соглашается, что при нынешнем раскладе сил ситуация может выйти из-под контроля. «Нельзя исключать и прямых столкновений, — отмечает он. — Впрочем, я думаю, что до этого все же дело не дойдет».

* * *

Бывают моменты, когда хочется хрестоматийно «остановить мгновение». Но не для того, чтобы воскликнуть: «Ты прекрасно!», а чтобы прошептать: «Опомнитесь!».