"Молодежь Эстонии" | 01.09.06 | Обратно

Цена символа

Йосеф КАЦ

Планы установить в Нарве памятник российскому императору Петру I не только вызывают обеспокоенность главы правительства нашей страны, но и вдохновляют его на рассуждения о национальном духе – подробные и пространные, но уж слишком отдающие чем-то уже слышанным совсем в иную историческую эпоху от совсем других исторических персонажей.

Когда члены правительства, собравшиеся на традиционную для четверга пресс-конференцию, начали ее неофициальную часть с личных впечатлений от просмотренного накануне полнометражного эстонского мультфильма про собачонку Лотту из Деревни изобретателей, хотелось вздохнуть с облегчением: дай-то Бог, чтобы политики наши почаще говорили о вещах светлых и позитивных. Не прошло, однако, и получаса, как тема мрачного прошлого в очередной раз прокралась в пресс-центр Дома Стенбока: поводом для разговора о днях нынешних и днях минувших стала все та же излюбленная уходящим летом «война памятников».

По делам его

«Все нельзя обращать в деньги», – таким образом премьер-министр нашей страны Андрус Ансип откомментировал точку зрения тех, кто надеется, что памятник Петру, будь он установлен в Нарве, сможет стать туристической достопримечательностью и привлечет в город дополнительный поток туристов. «Особенно нельзя обращать в деньги символы», – добавил он.

«Проблема не только в Нарве, – обеспокоен глава правительства. – Некоторые люди уже выступали с предложениями: давайте установим Петра в Кадриорге, и тогда туда поедут тысячи туристов, которые оставят нам миллионы крон. Но символы не устанавливаются для того, чтобы с их помощью зарабатывать деньги – у символов значительно более широкое значение. Петр для Эстонии – символ с очень существенным значением».

Отметив, что он не намерен давать урок истории, А. Ансип все же поделился с присутствующими собственной трактовкой личности первого российского императора, не забыв припомнить ему разрушение средневекового Тарту – для уроженца этого города последнее обстоятельство, по словам премьера, особенно болезненно. «То же самое было сделано и с Нарвой, – полагает он. – Нарву, правда, не разрушили, но во время завоевания Нарвы в 1704 году молодежь и детей угоняли в рабство в Россию, а старых и больных убивали, бросая их в воду Нарвского водопада. В 1708 году все жители Нарвы были высланы из города в Вологду и Казань. У нас нет поводов быть особо благодарными Петру после того, что он сделал в Эстонии».

Плевок в прошлое

Впрочем, осведомленность в нарвской истории не только трехсотлетней давности, но и времен более близких, премьер-министр тоже продемонстрировал: А. Ансип точно описал существовавший в городе некогда памятник Петру в виде покоящегося на четырех ядрах обелиска и даже вспомнил, что установлен он был в честь двухсотлетия со дня рождения царя, а отнюдь не взятия Нарвы.

О последнем, впрочем, глава правительства не упомянул. Зато подробно остановился на судьбе памятника, установленного в память капитуляции шведского гарнизона Ревеля на нынешней площади Вабадузе в самом центре Таллинна. «Решение о его снятии было принято еще в 1920 году, однако снят он был лишь два года спустя, после того, как монумент стали угрожать взорвать», – напомнил А. Ансип, словно давая понять, что у покушающегося в наши дни на памятник павшим во Второй мировой войне были «достойные» предшественники.

«Устанавливая памятники Петру, мы, по сути своей, плюнем в лицо довоенным руководителям Эстонской Республики, – заверил А. Ансип, невзначай позабыв, вероятно, о том, что многие политики тех лет считали, что войной с памятниками историю не перепишешь. – Мы плюем в свое национальное самосознание, когда устанавливаем в Эстонии памятники завоевателям. Мы должны поддерживать историческую правопреемственность».

У нас во дворе

Если уж речь зашла о национальном самосознании, премьер счел нужным дать собственную дефиницию этого понятия. «Национальное самосознание не означает изолированность, – считает А. Ансип. – Мы не должны отгораживаться забором и жить сами по себе. Национальное самосознание означает то, что в собственном дворе мы должны поддерживать порядок. Мы не должны позволять нарушать этот порядок ничем – хорошим ли, плохим ли».

Не делая особого акцента на том, что подразумевается под «хорошим», а что – под «плохим», А. Ансип упомянул, что «порядок в доме» нарушают не только символы, но даже и... слова. Премьер-министр возмущается иностранными названиями, продолжая то ли линию довоенного президента Пятса, начавшего кампанию по эстонизации страны, то ли войны в конце 40-х с безродными космополитами и преклонением перед Западом. – Повсюду мы видим подобный подход, который на деле означает нашу капитуляцию.

Мы позволяем вторгаться в нашу культуру знакам и символам, которые абсолютно чужды ей, – вынужден сокрушенно признать премьер. – Мы были сверхтолерантными все это время, но скажите мне, когда иностранцы приезжают к нам, чем они должны восхищаться? Тем, что хорошо известно у них на родине?»

* * *

«Я, конечно, не являюсь поклонником поступков Петра I, но надеюсь, что существующий у нас в Таллинне с 1806 года домик-музей Петра все же останется», – несколько обескураженно выразил надежду после выступления своего начальника министр социальных дел Яак Ааб. А. Ансип охарактеризовал подобные слова как демагогию. Неизвестно, как с демагогией, а то, что исторический популизм становится все более и более эффективным средством в политике нашей страны, приходится, к сожалению, признать.