"Молодежь Эстонии" | 08.09.06 | Обратно

Память, запечатленная в камне...

Нелли КУЗНЕЦОВА

2 х фото из архива Антса Паю

Как уже сообщала наша газета, в Пылтсамаа, в том самом удивительном парке, начало которому было положено Антсом Паю 33 года назад и где проходил необыкновенный гранитно-скульптурный фестиваль, установлена скульптура пашущего Калевипоэга. Вот она на снимке...

Этот памятник герою эстонского эпоса — очередной замысел Антса Паю. Знаю его много лет и все равно всегда удивляюсь этой неуемной его жажде жизни, необычайной щедрости души, неиссякающему интересу к людям, необыкновенным его замыслам, которые он ухитряется претворять в жизнь, сколь бы фантастическими, несбыточными они порой ни казались. Всегда вспоминаю великого нашего мудреца-сказочника Шварца: «Слава безумцам, которые живут, как будто они бессмертны». Эта фраза волшебника из «Обыкновенного чуда» как нельзя лучше подходит к Антсу.

Общественный деятель, журналист, путешественник, исследователь — и это еще далеко не полный перечень направлений его деятельности. Сам он считает себя эстонцем, и, конечно, таковым является, но по широте интересов, по количеству контактов, дружеских, общественных, профессиональных, с самыми разными людьми в разных странах он скорее все-таки гражданин Мира.

Дуб-«летописец».

Вот и для подготовки, установления скульптурной композиции «Пашущий Калевипоэг» потребовалось около 2 миллионов крон. И он собрал их, вот что удивительно. Жертвователи, как он их называет, нашлись и в Эстонии, и в России, и в Литве, и в Латвии. Очень разные люди, зачастую не знакомые между собой, откликнулись на его призыв, поверили ему, поддержали его замысел. Им достаточно было имени этого человека, ведь всем известны его порядочность, его чистое сердце.

Сам Антс рассказывает, что идею скульптурной композиции, посвященной Калевипоэгу, он вынашивал в себе несколько лет. Первый толчок, если можно так выразиться, он получил, побывав на могиле Урхо Калева Кекконена, бывшего президента Финляндии. Он увидел огромную каменную глыбу, на отшлифованной поверхности которой плуг оставил глубокую борозду. А в самом конце пути плуг опрокинулся. Выполнив дело своей жизни, пахарь устал. И жить больше не мог... Этот символ потряс Антса. Ему вспомнился отец, похороненный вдали от родины, в Воркуте, который тоже был пахарем, да и другие эстонцы-пахари, которые, как он выразился, и сейчас лежат в безымянных могилах в чужой земле. А мне, когда я его слушала, вспомнились могилы русских людей, русских солдат, рассеянные, разбросанные по всему миру.

С приближением 15-летия независимости Эстонии Антс Паю все больше думал, как он говорит, о необходимости увековечить память пахаря, человека, близкого к земле и любящего ее. По мысли Антса, это как раз и есть фундамент культуры, основа жизни, ее корни. Почему тоталитарный режим, спросил Антс, так жестоко расправлялся с крестьянами-середняками, с зажиточным крестьянством? И в Эстонии, и в России, и на Украине, и т.д. Именно потому, что это были самостоятельные, самодостаточные люди, не подвластные идеологии, это были люди, которых, как выразился Антс, невозможно было превратить в массовый продукт.

Для Антса важно было установить задуманную им и выполненную Тауно Кангро скульптурную композицию именно сейчас, этим летом, поскольку исполняется 145 лет со времени создания эпоса о Калевипоэге. Значение этого эпоса для народа трудно переоценить. Это было и остается одним из важнейших событий прошлого, настоящего и, если хотите, будущего. Недаром знаменитый доктор Сультс, живший как раз в том уезде, где живет и сам Антс, в далеком 1839 году сказал: «Дайте народу эпос, историю, и вы получите все». Сказание о Калевипоэге и есть воплощенная история, дух, мечты и надежды народа. Вглядитесь в это упрямое, напряженное лицо Калевипоэга, в его руки, они вам скажут о многом...

Семь памятных камней

Скульптурная композиция включает в себя и семь камней. Они поставлены здесь в память о разных людях и событиях. Один из них, например, посвящен Августу Хуппелю, священнику из Пылтсамаа. В следующем году 270 лет со дня его рождения. Казалось бы, так давно его нет на свете, а память, вот она, живет. Получив в 60 лет степень доктора философии в Тартуском университете, он стал, по существу, как говорит Антс, духовным, крестным отцом эпоса о Калевипоэге, заложив основу собирания народного творчества.

Второй камень посвящен Пеэтеру Эрнсту Вильде, с которого в Эстонии фактически началась периодическая печать. 240 лет назад начал выходить журнал «Люхике Ыпетус».

А третий камень рассказывает о семье Берман, жившей в Эстонии. Эмилия Берман сшила трехцветный эстонской флаг, а ее брат Кристофер держал его в руках на пути из Пылтсамаа в Тарту, где его освящали. Кстати, Кристофер был наказан немцами как немец, предавший «своих» и вставший на сторону эстонцев. Речь ведь идет о времени, называемом в народе «немецким»...

Еще один камень посвящен людям, которые вложили свои средства в осуществление грандиозного проекта Антса. Сам он говорит, что за то время, пока он со своими помощниками и единомышленниками готовил композицию, цена бронзы возросла в 3 раза. Кстати, очень серьезно рассматривался вариант, по которому бронза должна была быть доставлена из России. Но условия доставки, перевозки через границу усложнились, и от этого варианта, с сожалением говорит Антс, пришлось отказаться. А жаль... Это был бы интересный, можно сказать, интернациональный памятник. Хотя он все равно остается таким. Ведь в осуществлении замысла участвовали люди из разных стран, в том числе и из России.

Еще один камень возле Калевипоэга поставлен в честь 200-летия акционерного общества «Калев». В Эстонии, наверное, нет человека, который хотя бы раз в жизни не попробовал бы сладости, выпускаемые «Калевом». И можно считать, что это всеобщий, республиканский юбилей. Но Оливер Крууда, председатель правления «Калева», был так захвачен идеей Антса, красотой его замысла, что решил: часть средств, выделенных для празднования юбилея, «Калев» отдает на выполнение и установку скульптурной композиции.

Для всех этих камней Антс Паю заготовил памятные таблички. Но один из них остается пока свободным. Это как вызов, как призыв к людям выходить с новыми идеями, новыми замыслами. Быть может, скоро здесь появится новое посвящение, если найдется человек, который, как выразился Антс Паю со свойственной ему образностью, поймет, что «поле культуры, памяти народной нуждается в более глубокой пахоте».

Гранит и розы

Композиция, посвященная Калевипоэгу, как бы продолжает собрание скульптур, появившихся в парке в предыдущие годы и особенно — после фестиваля. Теперь там сделана и подсветка, делающая скульптуры особенно выразительными. Антс говорит, что любит бродить среди этих скульптур, всматриваться в них, размышлять о том, что сделано и что еще сделать надо. Особенно дорога ему, созвучна его сердцу, его мыслям скульптура литовского мастера Альгирдаса Кузма «Открытое сердце». Антсу давно хотелось посадить возле нее розы, но он сомневался, уместно ли это, не внесет ли определенный диссонанс. Все-таки розы и гранит — разные стихии, хотя, как он думает, и тянутся друг к другу.

Но сейчас это сделано. «Открытое сердце» окружают 150 кустов красных роз, посаженных Антсом, и он рад, что у него хватило смелости решиться на это, не испортив скульптуру, а лишь придав ей особый смысл и особое звучание.

А в тот день, когда в парке устанавливался «Пашущий Калевипоэг», Антс и его друзья, гости парка, участники церемонии отнесли горящие свечи к памятным деревьям. Их здесь много... Деревья в парке сажали многие известные люди, выдающиеся деятели. Есть, например, дерево, посаженное Робертом Фрейзером, первым послом США в новой, независимой Эстонии, погибшим потом в Боснии, куда он был направлен после работы в нашей республике.

Есть дерево Александра Трофимова, первого посла России в Эстонии, посаженное им собственноручно. А дерево в память о Яакко Кауринкоски, первого посла Финляндии в Эстонии, посадила его жена Карина, специально приезжавшая в Эстонию уже после его смерти.

Свечи горели у подножия дерева Леннарта Мери, которое он когда-то посадил здесь сам, и у дерева Микка Микивера, замечательного актера, которого читатели знают не только по работам в эстонском театре, но и в российском кино, и у дерева двукратного олимпийского чемпиона Кристьяна Палусалу, и у дерева Хейно Липпа, знаменитого эстонского спортсмена, который совсем недавно ушел из жизни. А дерево, посаженное им, живет. Парк, красивый своим зеленым богатством, становится в определенной степени и мемориальным.

Но парк, как говорит Антс, еще не завершен. Работы предстоит еще очень много. Нужно, например, провести сюда воду. В это засушливое лето Антс буквально боролся за жизнь каждого дерева. Надо ли говорить, каких бесконечных усилий это потребовало от него. Сам он говорит, что хотя ему никто не поручал, он в ответе за этот парк, за эти деревья, к которым прикасались руки многих людей, живых и мертвых, за эту зеленую и каменную симфонию. Он не случайно ощущает себя хранителем памяти. Это ведь действительно так... В этих деревьях, в этих камнях запечатлена сложнейшая, богатейшая история Пылтсамаа, Эстонии, ее связей с миром.

Эсто Садок на Красной Поляне

Мы разговаривали с Антсом Паю на следующий день после его возвращения с Кавказа, из Красной Поляны, где расположена эстонская деревня Эсто Садок. В последних числах августа здесь отмечалась своеобразная дата — 120 лет с того момента, когда здесь появились первые эстонцы. И это был, как говорит Паю, очень торжественный и очень трогательный праздник. Было много гостей, и в том числе Виктор Колодяжный, мэр Большого Сочи, в состав которого входит Красная Поляна, и Марина Кальюранд, посол Эстонии в России.

Антс Паю впервые появился в Красной Поляне в 1970 году. И отнюдь не случайно... Он, проехавший всю Россию от Балтийского до Японского моря, чтобы посмотреть, как живут эстонцы, некогда бежавшие со своей родины, конечно, не мог не побывать на Кавказе, в Эсто Садке. Тогда, в 70-х годах, вспоминает он, это была дивная деревня, утопавшая в зелени. Теперь, с горечью говорит он, здесь появились особняки новых богатых, несколько искажающие ее облик. Но деревня существует, живет. Живет и музей Антона Таммсааре... Когда-то этот замечательный эстонский писатель лечился в Эсто Садке от туберкулеза. Здесь он написал свою необыкновенную вещь «Мальчик и бабочка». Антс говорит, что, читая ее, испытывает такое же потрясение, как и при чтении «Маленького принца» Экзюпери. Помните? В самом деле, Экзюпери и Таммсааре, оказывается, очень близки по своим мыслям, настроениям.

Музей Таммсааре создан в Красной Поляне именно по инициативе Антса Паю, подпитываемый его глубокой верой, убежденностью, что это нужно, важно для всех, и для Эстонии, и для России. И уже почти полтора десятка лет он, этот музей, содержится на российские средства. Сейчас, правда, эстонское правительство, как говорит Паю, «собралось с духом» и выделило в рамках программы поддержки соотечественников за рубежом 400 тысяч крон для ремонта музея. Дай-то Бог... Усилия российской и эстонской сторон как бы объединяются в этом деле. Если бы так было всегда...

Кстати, в первый раз именно в эти дни в гостях у Виктора Колодяжного был молодой мэр Пярну, города-побратима Сочи. И это тоже вселяет некоторую надежду.

И наконец, дуб... Невозможно не рассказать о нем. Это очень старое, могучее дерево. Дуб рос здесь еще до того, как тут обосновались первые эстонцы. Но два года назад в него ударила молния, и дерево начало сохнуть. Вальтер Герман, руководитель Общества эстонской культуры, в отчаянии спросил у Антса: «Что делать?» И Антс в свойственной ему манере коротко посоветовал «Сотвори чудо...».

Чудо помогла сотворить та 1000 долларов, которую дал для спасения дерева как достопримечательности Эсто Садка сам Антс. И дуб стал летописцем. На нем можно теперь увидеть фигуру Тыниса Нахкура, первопроходца, того самого, который некогда привел в эти места первых эстонцев. Здесь отражены и другие важнейшие события жизни эстонской деревни, скажем, открытие первой школы и т.д. На нем можно увидеть и цепь. Молодожены вешают на нее свои замочки, а ключики бросают в реку, чтобы счастье оставалось в неприкосновенности, чтобы никто не мог его разрушить...