"Молодежь Эстонии" | 11.09.06 | Обратно

Избирательная вовлеченность

Чем следует отвечать России на вызовы XXI века

Сергей КОРТУНОВ,
заместитель председателя Экспертного совета
Комитета Совета
Федерации
по международным делам

Наибольшую потенциальную угрозу для нового российского государства, особенно после событий в Чечне, представляет формирование недружественного, а порой и агрессивного к нему отношения со стороны ряда государств по периметру внешних границ. Возможно также втягивание России в локальные и региональные вооруженные конфликты различного масштаба. Речь идет в первую очередь о регионах, граничащих с бывшими среднеазиатскими республиками и Закавказьем.

Крайне опасен для целостности России вариант отделения от нее некоторых регионов (в частности, Дальнего Востока, Калининграда и Карелии) и создания вокруг России подобия санитарного кордона, который будет все дальше отодвигать нас от наиболее развитых и экономически перспективных партнеров в Азии — Японии, Южной Кореи, Китая, Филиппин, Малайзии, Тайваня, а в Европе — от Финляндии.

Особую тревогу в этом отношении вызывает продолжающаяся депопуляция Сибири и Дальнего Востока. Процесс пока не сопровождается целенаправленной государственной политикой по привлечению сюда инвестиций и людей на новой основе. Эти регионы, стратегический резерв развития России, могут превратиться в зону геоэкономической, а затем и геостратегической уязвимости. Вместо того, чтобы служить источником роста России, огромная территория может превратиться в источник нестабильности и объект соперничества великих держав.

С этим связана еще одна проблема: явное желание Запада ослабить Россию как конкурента на мировом рынке, что хорошо видно на примере высоких технологий, не говоря уж о торговле оружием. Все обещания помощи России немедленно заменяются жесткими декларациями, как только дело доходит до перераспределения сфер влияния на мировом рынке. И хотя интеграция России в мировое экономическое пространство, контролируемое Западом, осуществляется достаточно высокими темпами, вполне может оказаться, что интеграция эта произойдет на далеко не равноправной основе, а международные экономические организации будут по-прежнему держать Россию «в прихожей».

Наконец, есть риск (хоть и кажущийся сегодня маловероятным) реализации сценария, который уже пытались осуществить в 1917 году: расчленения всего постсоветского пространства на сферы влияния Японии, Китая, Германии, Турции, США и других крупных государств. Если такое произойдет, Россия будет сброшена в геополитическое небытие. Ее просто растащат по кускам другие центры силы.

Конечно, есть предпосылки к тому, чтобы избежать этого сценария, наихудшего из всех возможных. В истории России международная обстановка никогда не была столь благоприятна, как в начале ХХI века, для относительно спокойного внутреннего развития страны. Отсутствие широкомасштабных внешних угроз, ставивших под вопрос и в ХХ, и в ХIХ, и в XVII, и в XII веках само выживание России и русского этноса, впервые позволяет стране сосредоточиться на проблемах внутренней политики.

А в сфере внешней политики Россия должна продолжать спокойно и твердо отстаивать свои национальные интересы, участвуя по возможности в европейских и международных делах.

С другой стороны, следует отдавать себе отчет, что никогда в истории России ее ресурсы не были столь ограниченными для осуществления не только внутреннего развития, но и для проведения внешней политики. Это двойственное положение и определяет на данном этапе некоторую размытость российской позиции в таких вопросах, как судьбы СНГ, расширение НАТО, ближневосточное урегулирование, ядерные программы Ирана и КНДР, взаимодействие с ЕС и мусульманским миром, Договор по ПРО, иракский кризис. При ограниченности ресурсов и с учетом безусловной приоритетности проблем устойчивого развития Россия не может позволить вовлечь себя в чужие войны и авантюры. Ей необходимо беречь силы. В этом контексте внешняя политика России не может быть ни агрессивной, ни даже слишком амбициозной. Ее внешнеполитическую стратегию, которая отвечала бы национальным интересам, следовало бы назвать «стратегией избирательной вовлеченности».

Сожалеть об этом, на наш взгляд, не стоит. Примеры послевоенного развития Японии и Германии показывают, что фактический статус великих держав можно удерживать и при значительном ограничении внешнеполитических претензий. Правда, в Европе был план Маршалла, а в Японии — некий его системный аналог. Но ведь Россия не проиграла мировой войны, как Германия и Япония, и ее юридический статус великой державы, подкрепленный к тому же статусом державы ядерной, никто не оспаривает.

Отечественная история в этом отношении также весьма поучительна. Взять хотя бы последние четыре столетия. По окончании Смуты, ко времени перемирия с Польшей в 1619 г., Россия была не просто слаба, она была дотла разорена и физически обескровлена. Примерно 80 лет, до конца XVII века, Россия старалась не ввязываться в крупные затяжные войны со своими основными и наиболее сильными противниками. Однако за это же время, практически не воюя, но проводя достаточно умелую внешнюю политику, она присоединила левобережную Украину и Киев, а также Сибирь - вплоть до Тихого океана и Китая. Именно тогда, уклоняясь от крупных внешних конфликтов, страна выросла в размерах больше, чем когда-либо еще в своей истории. За восемь десятилетий военно-политического «прозябания» некогда разоренная Россия накопила такой потенциал, в том числе и экономический, что потом непрерывно воевала двадцать один год (Северная война) и нанесла такое поражение Швеции, одной из мощнейших держав Европы, от которого та уже никогда не смогла оправиться.

После смерти Петра I и вплоть до Семилетней войны почти разоренное государство вновь минимизировало свои внешнеполитические амбиции - особенно на самом опасном направлении, в Европе. Казалось, она вообще не вела самостоятельной внешней политики, а действовала лишь как чей-то союзник. Однако и этот период, как будто даже несколько унизительный для престижа России, обернулся в итоге накоплением сил для последовавших вскоре внешнеполитических побед и триумфов. При Екатерине II была воссоединена почти вся Западная Русь, нанесено сокрушительное поражение Турции, и российская государственная территория почти достигла, по словам В.Ключевского, своих естественных границ как на Юге, так и на Западе.

Из 50 губерний, на которые была разделена Россия, 11 были приобретены в царствование Екатерины. Если в начале этого царствования российское население составляло не более 20 млн человек, то к его концу — не менее 34 млн, т.е. увеличилось на три четверти. При этом сумма государственных доходов выросла более чем вчетверо. Россия прочно встроилась в мировую политику (тогда – европейскую) в качестве одной из самых влиятельных держав. Граф Безбородко поучал молодых дипломатов России: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».

Потерпев в 1856 году поражение в Крымской кампании, которую некоторые историки считают первой мировой войной, Россия вновь ограничила свои внешнеполитические претензии и гео-политические аппетиты. Двадцать лет она, по словам А.М.Горчакова, «не сердилась, а сосредоточивалась», т.е. занималась по преимуществу внутренними делами, накапливая силы. Но уже в начале 80-х годов ХIХ века Россия вернулась на Балканы и на Черное море. И никто, даже Великобритания - единственная тогда сверхдержава, четко проводившая антирусскую политику, - ничего не мог с этим поделать.

Вывод: периоды относительной внешнеполитической пассивности далеко не всегда являются абсолютным злом. И сегодня об этом стоит задуматься некоторым российским державникам, которые — кто искренне, а кто и в личных популистских целях — разыгрывают карту «великодержавности», не утруждая себя оценкой имеющихся у страны ресурсов. Следование их рекомендациям может привести страну к национальной катастрофе, что уже не раз происходило в отечественной истории.