"МЭ Среда" | 18.04.07 | Обратно

Зачем было огород городить?

С депутатом Таллиннского горсобрания, членом Рийгикогу X созыва Индреком РАУДНЕ беседует Татьяна ОПЕКИНА

Фото Никиты ЧЕРНОВА

— Так что же случилось с партией Res Publica? Куда подевалась организация, блистательно дебютировавшая на парламентских выборах-2003, одержавшая тогда победу и сформировавшая правительство?

— Ничего с ней не случилось и никуда она не подевалась. Одна правая консервативная партия объединилась с другой правой консервативной партией, в результате чего появился союз Isamaa и Res Publica (IRL).

— Так не бывает, чтобы две успешные, уверенные в своих силах и в своем избирателе организации вдруг взяли да объединились. На самом деле кто к кому прислонился? Кого надо было спасать? Кто был более слабой стороной? Или обе были слабы и объединились, чтоб не пропасть поодиночке?

— Уже в 2003 году, когда Res Publica победила, стало ясно, что трех правых партий — реформисты, Исамаалийт и республиканцы — для такой маленькой страны, как наша, многовато. Конечно, для формирования правящей коалиции или, наоборот, оппозиции три идеологически близкие партии — это удобно. Но в ходе избирательных кампаний они ведь борются на одном электоральном поле, конкурируют друг с другом, распыляют силы, ослабляют друг друга. Одной из программных целей партии Res Publica как раз и было совершенствование эстонского политического пространства. Создавая партию, мы сразу пришли к выводу, что Эстонии нужны только две правые партии.

— Парадоксальный, однако, ход мысли: создать третью партию, чтобы потом их снова стало две. Зачем было огород городить?

— Видите ли, реформисты — партия либеральная, а IRL, как я уже сказал, — союз двух консервативных организаций. Думаю, что Res Publica вообще своим появлением и своим поведением многое изменила, многое привнесла в политическую жизнь.

— Девятнадцать мест, полученных IRL на прошедших в марте парламентских выборах, это много или мало? Это победа или поражение? Ведь на выборах-2003 в сумме обе ваши партии получили намного больше — 35 мандатов...

— Это не победа и не поражение, но неплохой задел на будущее. Знаменательно то, что вот уже вторые выборы подряд правые партии получают солидную поддержку избирателей, ведь у реформистов и IRL в сумме пятьдесят мест в Рийгикогу. Половина парламента.

— У правоцентристской коалиции, если бы таковая состоялась, поддержка была бы более весомой — шестьдесят мест.

— Для меня роль правых партий в современной Эстонии неоспорима. Они обеспечили быстрый переход от плановой экономики к рыночной, создали стабильную денежную систему, вообще добились впечатляющих результатов по сравнению с другими восточноевропейскими странами, имеющими одинаковые с нами стартовые условия.

— К этому панегирику вам осталось только добавить, что Март Лаар — смелый, признанный на мировом уровне реформатор, всегда готовый расчистить площадку и принести любые жертвы на алтарь преобразований.

— Давно известно, что нет пророков в своем Отечестве. Да, правительству Марта Лаара пришлось принять много непопулярных решений, но оно обеспечило нашей стране успешное развитие, подготовившее вступление Эстонии в Европейский союз. Лаар еще молод, у него многое впереди, и он еще придет к власти.

— Тем не менее, именно тогда, когда Лаар возглавлял правительство, четверо «политических мушкетеров» — все молоды, холосты, образованны и энергичны — часто собирались в Кадриорге, в саду канцелярии президента (канцелярией заведовал один из них), вели там многочасовые дискуссии и строили дерзкие планы по созданию новой партии. Имена этих «мушкетеров» общеизвестны — Урмас Рейнсалу, Кен-Марти Вахер, Таави Вескимяги и Индрек Раудне. Позже вы назвали себя «неподкупными» и стали душой, мозговым центром и элитной гвардией партии Res Publica. О чем вы четверо мечтали тогда, прогуливаясь по садам Кадриорга?

— Мы хотели, чтобы политика в Эстонии была более успешной, более честной и более человечной. К сожалению, сейчас, в отличие от начала девяностых годов, политикам не хватает смелости, дерзости и амбициозности, способности принимать пусть тяжелые, но необходимые решения, которые нужны в той же системе образования или здравоохранения.

— Вы согласны с британским журналистом Эдвардом Лукасом, автором влиятельного еженедельника The Economist, что в Эстонии растет коррупция, но, увы, нет новых идей.

— Конечно, согласен. Сегодняшняя политика, если можно так сказать, успокоилась, стала профессией. Политиком считается тот, кто умеет красиво и складно говорить, кто делает мало ошибок или не делает их вовсе. Но не ошибается, как известно, тот, кто ничего не делает. Если хочешь чего-то добиться, что-то изменить, от ошибок не можешь быть застрахован.

— Создается впечатление, что вы хотели все революционизировать. Развесили перед выборами огромные плакаты с призывами «Честная политика!», «Выбери порядок!». Никто не возражает против честности и порядка, но общество устало от реформ и потрясений, оно не может выдерживать их в лошадиных дозах и много лет подряд.

— Мы говорили не о революции, а об эволюции, которая противостоит стагнации. Идеология консерватизма подразумевает наряду с вечными, главными ценностями еще и те ценности, которые привносит современность, сегодняшний день. То есть, сохраняя главное, надо при этом постоянно что-то менять, совершенствовать, учитывая требования времени. Повторю вслед за Маргарет Тэтчер: нужна эволюция, но не революция, нужна эволюция, но не стагнация.

— Создание партии Res Publica реализовалось не только на основе теоретических построений вашей четверки, но и как бизнес-проект, в котором участвовали поверившие в вас спонсоры. Те же Олари Тааль и Тынис Пальтс, которые внесли в партийную кассу солидные взносы. Чтобы создать организацию, чтобы ее сохранять и развивать, успешно вести избирательные кампании, нужны немалые средства. Урмас Сыырумаа, поддержавший на только прошедших выборах четыре партии — он передал им 7,5 миллиона крон — утверждает, что это скорее всего благотворительность, хотя и дает ему право высказать свое мнение по тому или иному вопросу. Представляю, как партии напрягают слух, когда такой спонсор начинает это мнение высказывать... Заколдованный получается круг: бизнес зависит от политики, от партий, партии зависят от бизнеса. Какими должны быть отношения бизнеса и политических партий, чтобы у общества не возникало подозрений в коррупции?

— Одним из первых шагов, сделанных республиканцами после прихода к власти, было увеличение размеров финансирования партий из госбюджета — с двадцати миллионов крон до шестидесяти. Это был непопулярный шаг, но мы объясняли, что для общества это очень дешевые деньги, ибо финансирование партий отдельными предприятиями и бизнесменами представляет большой риск. В западноевропейских странах давно это поняли и приняли на вооружение. В той же Германии из бюджета выделяется почти миллиард евро на содержание партий, благодаря чему партийные институты страны существуют в нормальных условиях. Сейчас в IRL 8,5 тысячи партийцев. Конечно, мы можем существовать, осуществлять коммуникации. Но чтобы развивать организацию, устраивать различные дискуссии, научные конференции и т.п., денег катастрофически не хватает.

— Десятый созыв Рийгикогу, недавно сложивший свои полномочия, по мнению многих политологов, был самым слабым. И объясняется это тем, что республиканцы привели в зал заседаний на Тоомпеа фракцию из 28 человек, из которых только один, профессор Юло Вооглайд, имел опыт парламентской работы (да и он быстро покинул Рийгикогу и партию, ибо не согласился с методами внутриорганизационной работы). Да, вы привели новичков, свежую кровь, которая всегда нужна в политике, но многие пришельцы смутно себе представляли режим законотворческой работы, быстро в ней разочаровались и ушли, открыв двери в парламент новым лицам, что и превратило его почти что в проходной двор.

— Не могу с этим согласиться. Вслед каждому уходящему созыву парламента обычно говорят, что он был слабым, что он был слабее других. И про новый XI созыв парламента уже начинают поговаривать то же самое. Хотя... Некая доля правды может заключаться в том, что роль парламента, его влияние сейчас вообще становится менее заметным, чем это было вчера или позавчера. Во-первых, свод законов в основном и в целом уже готов, значительная часть решений уже принята, остается их подправлять и уточнять. Во-вторых, часть полномочий передана ЕС, и это тоже сократило влияние парламента на нашу жизнь, ибо многие проблемы представители Эстонии решают на европейском уровне, а на месте эти решения лишь оформляются и внедряются. Кроме того, в общественной жизни так уж получается: то парламент выходит на первый план, то правительство, то законодательная власть, то исполнительная. И вот что еще хочу сказать. Наши избиратели, средства массовой информации почему-то слишком большое значение придают тому, сколько часов сидит или не сидит в большом зале заседаний Рийгикогу тот или иной депутат. Мне довелось в течение года проходить практику в германском парламенте. Там депутаты тоже получают денежное вознаграждение размером в 4-5 средних по стране зарплат, но платят им не за то, чтобы они отсиживали в зале определенные часы. Депутат должен быть компетентным в тех вопросах, которыми он занимается, а для этого ему необходимо общаться со специалистами, советоваться с экспертами, думать, анализировать, продуцировать те или иные идеи. То есть главное — это качество работы парламента.

— В печати много пишут об изнурительной внутрипартийной войне в IRL, особенно в республиканском крыле, о непомерных амбициях Таави Вескимяги, все более теряющем своих сторонников. Что вы скажете об этих раздорах?

— Десятки статей были написаны о разногласиях в Исамаалийте, десятки — о разногласиях в партии Res Publica. Теперь пишут об IRL. Но мы демократическая народная партия, и, как в любой народной партии, спектр мнений в ней достаточно широк. Конечно, есть дискуссии, споры, сопоставление позиций. Но то же самое есть в партиях Финляндии, Германии, Великобритании. Везде. Это нормальное явление. Так и должно быть.

— Трое из тех четырех «политических мушкетеров» сегодня снова приступили к работе в Рийгикогу. Кроме вас. Чем планируете теперь заниматься?

— Вместо Юри Трея я вошел в Таллиннское горсобрание, продолжу партийную деятельность. Когда-нибудь непременно буду заниматься политикой на профессиональном уровне. Но не сейчас. Сейчас я займусь предпринимательством. На этот счет есть много идей, но подробнее поговорим об этом года через два.

— Спасибо за беседу.