"Молодежь Эстонии" | 24.04.07 | Обратно

Народный микрофон

Александр ШЕГЕДИН

2 х фото Никиты ЧЕРНОВА

Весна вступает в свои права, но весеннее настроение проявляется у разных людей по-разному. Одни впадают в лирические грезы, другие, напротив, становятся крайне радикальными, а иногда – и просто неадекватными в своих взглядах на окружающую действительность.

Прошедший вчера инфочас правительства в Рийгикогу был необычным. В парламенте был день открытых дверей, и премьер-министр Андрус Ансип, министр образования и науки Тынис Лукас и министр финансов Ивари Падар информировали не депутатов, а отвечали на вопросы «людей из народа». Народ собрался весьма специфический. Средний возраст – за шестьдесят, код одежды – суперпатриот. Присутствовали дамы в шляпках в сочетании с полосатыми свитерами цветов национального флага и мужчины – в столь же патриотических галстуках и со значками различных объединений граждан.

Больше половины вопросов были заданы на тему Бронзового солдата и отношений с Россией. Премьеру Ансипу, которому в основном они адресовались, пришлось, пожалуй, впервые столкнуться с обвинениями в недостаточной твердости в решении этих проблем. В зале звучали слова пожилых радикалов о необходимости поставить на место защитников памятника, о невыносимых условиях оккупации, о советском фашизме и тому подобном.

Впрочем, сам тон собрания был задан премьером. На первый же вопрос о памятнике Ансип заявил, что раскопки возле него непременно будут проведены, и тогда выяснится, есть ли там вообще захоронения. Затем он с удовольствием озвучил слухи о появлении самого захоронения в сентябре 1944 года. Во-первых, Ансип сообщил о повальной пьянке, которая произошла в советских частях после взятия Таллинна, в результате чего пьяные солдаты попали под свой танк и были захоронены на Тынисмяги. Второй вариант – пьян был танкист, задавивший своих. Третий – на Тынисмяги похоронены расстрелянные мародеры. Четвертый – там лежат умершие в те дни в близлежащей больнице пациенты. Каждый вариант аудитория встречала гомерическим хохотом.

Настроение было создано, и в тон ему посыпались вопросы. Вот наиболее типичные из них. «Почему правительство не делает решительных заявлений насчет советского фашизма?», «Почему символы тоталитаризма оставят на кладбище?», «Почему бы нам не скинуться и не выкупить у России украденные у нас земли в Петсеримаа?»

Самый запоминающийся из них задала дама в упомянутом гарнитуре из шляпки и свитера: до каких пор «Калинский и ойне хяби» (вероятно, имелись в виду Кленский и «Ночной дозор») будут нарушать спокойную жизнь и не пора бы им «показать их место»?

Ансипу пришлось объяснять, что просто так снести памятник все же как-то не годится, надо его перенести на кладбище. При этом он сослался на мнение митрополита Корнилия. В интерпретации премьера, Корнилий заявил о недопустимости того, что на могилах на Тынисмяги поют, пляшут и пьют водку. Ансип подчеркнул, что все надо делать прилично, не уподобляясь России, где у военного монумента в Химках справляли свои естественные надобности тамошние проститутки. Тогда из зала поступило предложение выслать Бронзового солдата с останками куда-нибудь в Иркутск (?!), где есть захоронения Эстонского стрелкового корпуса. На это премьер тоже не согласился, настаивая, что самое лучшее место – это все же Военное кладбище Таллинна, где уже есть захоронения советских солдат.

Отвечая на вопрос о регалиях президента Пятса, до сих пор находящихся в России, Ансип опять сослался на авторитет – процитировав в данном случае президента ЭР Тоомаса Хендрика Ильвеса: если вор долго не отдает краденое, то нужно махнуть на него рукой и продолжать двигаться вперед, не опускаясь до унизительных просьб о возвращении.

Несколько вопросов были посвящены компенсации, которую хотели получить пострадавшие, по выражению одного из выступавших, от жизни «в нечеловеческих условиях» СССР. Бывший работник Тартуского горкома КПЭ Андрус Ансип не стал возражать против такого подхода, но сообщил, что сам он компенсации за зерно, лошадей и картошку, некогда отобранные у его деда, требовать не будет. Эти потери меркнут по сравнению со страданиями всего эстонского народа.

В зале Рийгикогу можно было сразу объявлять о наборе в создаваемую партию престарелых радикалов. Но это общение премьера с народом, хоть Андрус Ансип и принадлежит к Партии реформ, можно трактовать и как встречу единомышленников. В конце концов, стороны расходились разве что в резкости выражений, а не в сути.