"Молодежь Эстонии" | 27.04.07 | Обратно

Четыре языка, а родина — одна

Вера ПРАНЦ
ШВЕЙЦАРИЯ — ЭСТОНИЯ

Фото ЕРА

Даже по мнению местных жителей, Швейцария — поистине загадочная страна. С одной стороны, в ней, как и в любом другом суверенном государстве, существует единое правительство, жестко контролирующее внешнюю и валютную политику, систему обороны, свод законов и общие направления внутренней экономики.

С другой стороны, она состоит из 23 довольно независимых кантонов, которые, в свою очередь, делятся на три тысячи автономных общин. Те имеют право устанавливать свою налоговую политику, систему образования, реализовывать собственные строительные и культурные проекты без согласования сверху.

Если же говорить о неформальной структуре государства, то оно довольно четко, хотя и без официальных границ, разделено на четыре территории по месту компактно проживающих там национальных групп.

Некоего «среднего» швейцарца и в помине не существует. Есть немцы, французы, итальянцы и ретороманцы, имеющие на руках одинаковые швейцарские паспорта, на банковских счетах — тамошние франки, а в целом — мощную социальную и правовую защиту богатейшей страны.

Друг с другом они не враждуют, но и по историческим родинам особо не ностальгируют — там-то куда беднее жилось бы. Хотя, конечно, национальные корни подчеркивают постоянно. Ну, и каждая группа, естественно, уверена в своем неоспоримом превосходстве над остальными тремя.

Французы от души потешаются над немецкой педантичностью и откровенно презирают итальянцев за примитивную и дешевую, но такую популярную всюду кухню. Как можно предпочесть, недоумевают они, пикантным улиткам в терпком винном соусе и нежнейшим лягушачьим лапкам грубые макароны?

Немцы, в свою очередь, недолюбливают французов за надменность по отношению ко всем другим нациям и полное отсутствие пунктуальности, а итальянцев — за чрезмерную шумливость и привычку поминутно хватать собеседников то за плечо, то за рукав.

Итальянцы же терпеть не могут немецкую практичность и пристрастие к порядку, а французам не прощают явное неуважение к пицце и эскалопу по-милански.

К ретороманцам и французы, и немцы, и итальянцы не испытывают ровно никаких чувств: мало понятно, кто они вообще такие. Что те думают о французах, немцах и итальянцах, и думают ли о них вообще, тоже никому неизвестно. А может, и малоинтересно.

Какая разница, в конце концов, если никто не чувствует себя ущемленным по национальному признаку, и все четыре языка являются государственными, несмотря на то, что на немецком говорят 64 процента населения, на французском — 19, итальянском — 8, ретороманском — 1.

На практике это вовсе не означает, что любой гражданин Швейцарии обязан по закону владеть всеми четырьмя. В немецких школах первым иностранным языком вводится французский, во французских и итальянских — немецкий, а вторым и последним везде в стране без исключения считается английский. В частных гимназиях и во всех колледжах и университетах придется зубрить и третий язык из числа государственных. Для немца и француза им станет итальянский, для итальянца — французский.

Никто из школяров и студентов не имеет ничего против. Все нынче отлично понимают, что знание других языков — огромный плюс при трудоустройстве. Без твердого французского нечего делать в привлекательной по торговым возможностям Женеве. Путающиеся в немецких падежах не устроятся в хорошую фирму или банк в Базеле и Цюрихе. Без итальянского не возьмут менеджером гостиницы на берегу сказочно-дивного озера Лаго Маджори.

А если вы не овладели в совершенстве ретороманским, то вам в жизни не доверят пасти коз на живописных альпийских лугах, ибо рогатые понимают исключительно местное наречие. В принципе, если вы с детства мечтаете о профессии чабана, язык выучить можно, хотя он довольно трудный: нечто вроде гремучей смеси итальянского со швейцарским диалектом немецкого.

Зато ретороманцы имеют право обращаться в государственные структуры или переписываться с ними на родном языке. Равно как и тамошние немцы, французы и итальянцы. Самое веселое в этой ситуации то, что ретороманцы, являясь абсолютным меньшинством, умудряются изъясняться между собой на трех диалектах.

В верховьях гор говорят на зюрзелфише, на высоте трех-четырех километров — на зютзелфише, а в долинах (это примерно на уровне пика ялтинского Ай-Петри) предпочитают ладэн. Свое прошение, требование или вопрос властям можно изложить на любом из них.

Общаясь же с туристами, ретороманцы скорее прибегнут к английскому, на котором в большинстве болтают весьма бегло. Оно и неудивительно, ведь именно в обжитых ими краях и находятся самые знаменитые международные лыжные курорты.

Впрочем, не выставляют языковых требований они и по отношению к согражданам. А те, в свою очередь, к ним. И все они вместе — друг к другу. По закону это запрещено, а с частной точки зрения — глупо и невыгодно. Вернее, невыгодно, а потому и глупо.

Любить же друг друга, тихо ненавидеть или хотя бы презирать, считают в Швейцарии, — иной и очень личный вопрос. Его каждый житель страны решает для себя сам. В пределах своей квартиры, домика, горного шале, приозерной виллы, но никак не государства.

Любопытный нюанс: большинство жителей Швейцарии обожают смотреть новости и прочие программы по телевизионным каналам немецкоязычных швейцарцев: очень профессиональная и объективная подача информации, прекрасный подбор фильмов, много музыки и спорта. Если государственный немецкий при этом раздражает, его можно просто «отрубить» и переключиться на... английский. Синхронный перевод на международный и нейтральный язык гарантирован.

Но как бы то ни было, и не пылая горячей страстью к соседям, от швейцарского паспорта еще никто ни на каком языке не отказался. Ни на немецком, ни на французском, ни на итальянском, ни на ретороманском, на какой бы высоте над уровнем не существующего здесь моря он бы ни жил.