"МЭ" Суббота" | 04.08.07 | Обратно

Счастливое небо в алмазах

Этэри КЕКЕЛИДЗЕ

29 июля закончился двухмесячный театральный марафон - VII Международный фестиваль им. Чехова. В рамках фестиваля Москва впервые увидела спектакли одного из самых известных режиссеров мира канадца Робера Лепажа и знаменитого балетмейстера Мэтью Боурна и не впервые принимала труппы мэтров Тадаши Сузуки, Питера Брука, Филиппа Жанти и многих других не менее известных, а также совсем неизвестных московской публике театров. В этом году фестиваль был посвящен памяти Кирилла Лаврова, много лет возглавлявшего Конфедерацию театральных союзов, которая и проводит этот форум.

Созвездие блистательных имен

Разумеется, весь чеховский фестиваль могут увидеть только москвичи. Из других городов и стран театралы обычно приезжают на какой-то период, в котором максимально сконцентрированы те спектакли и имена, которые обязательно хочется посмотреть. Конечно, чем-то приходится жертвовать, как при любом выборе. Знаменитое «Лебединое озеро» Мэтью Боурна открывало фестиваль, причем шло одиннадцать дней днем и вечером, при сумасшедших ценах на билеты (до 6 тысяч рублей) и полностью забитых залах. А закрылось это поразительное мероприятие знаменитой «Трилогией драконов» канадца Робера Лепажа и канадским же цирком «Элуаз», чье представление «Дождь» режиссера Даниэле Финци шло 24 раза за 12 дней. Так вот, мне пришлось пожертвовать и тем, и другим, зато за те семь дней, что была на фестивале, я увидела «Обратную сторону Луны» Робера Лепажа, «Цимбелина» Деклана Донеллана, «Мазурку Фого» Пины Бауш, «Демон, вид сверху» Дмитрия Крымова, «Чехов. Коротко» канадского театра Смит-Гилмор, «Тангеру» аргентинского театра танца Диего Ромая Компани и японскую пластическую труппу из Центра исполнительских искусств Риутопия с действом «Нина - материализация жертвоприношения», поставленного ее руководителем, ведущим японским хореографом Дзе Конамори. И все эти дни меня не покидало ощущение театрального счастья - настолько они были насыщены впечатлениями, настолько прост и сложен оказался театральный язык, на котором говорит сегодня мир, и говорит, как выяснилось, о простых и сложных вещах понятно и безо всякой зауми - о жизни и смерти, о мечте и быте, о сказке и прозе бытия, и о том, как все это в жизни перемешано.

Оборотная сторона восторга

Я очень завидую москвичам - они еще увидят «Трилогию драконов» Робера Лепажа, имеющую, по выражению одной французской газеты, больше наград, чем генерал Красной Армии, спектакль, родившийся более двадцати лет назад и воскрешенный уже с новым актерским составом. Завидую самой белой завистью, потому что из четырех абсолютно разноплановых спектаклей лепажеского театра Ex Machina (Deuх ex machine, Бог из машины - термин античного театра. Слово «Бог» из названия своего театра Лепаж убрал. Осталась машина как символ театральных чудес. - Э.К.), привезенных в Москву, видела только один, но этого хватило, чтобы стать искренней поклонницей этого пятидесятилетнего режиссера, актера, сценариста, получившего три года назад российскую премию Станиславского, а в этом году награжденного самой престижной из всех возможных театральных премий «Европа - театру». Жаль, конечно, что не довелось увидеть ни «Проект Андерсен», ни «Оперу нищего», ни «Трилогию драконов» - сагу о ХХ веке, о Западе и Востоке, о человеческих судьбах и ходах истории. Зато видела моноспекталь «Обратная сторона Луны», который Лепаж сам придумал, написал, поставил, а в Москве и сам сыграл.

«Обратную сторону Луны» Робер Лепаж задумал и поставил в своем театре примерно десять лет назад, а спустя шесть лет снял и одноименный фильм. Сюжет одновременно сложен и прост, как вся наша жизнь. Жили-были два брата. Один, младший, работает метеорологом на телевидении и чувствует себя полностью состоявшимся человеком, единственное, что омрачает его жизнь, - это отношения с сердечным другом. Другой, старший брат, философ, мечтающий о космосе с той самой минуты, как узнал о первом советском спутнике, и чьим кумиром является российский космонавт Алексей Леонов, первый человек, вышедший в открытый космос. Он пишет книгу о взаимоотношениях космоса и человечества, ищет встречи с Леоновым и снимает любительский видеофильм для будущих инопланетных зрителей, чтобы те поняли, как живут на Земле простые люди. Братья живут не мирно - так же, как Америка и СССР в эпоху борьбы за первенство в космосе. Основные вехи борьбы за космос проходят на видеоэкране - спутник, Гагарин, Королев, американские астронавты на Луне, - а на сцене в исполнении одного Робера Лепажа живут два брата, их мать, доктор, сиделка, астронавт, российский чиновник... Лепаж-актер совершенно не пользуется никакими характерными приемами, не скрывается за изменением речи, использует минимум внешних примет (материализуя воспоминания о матери, он надевает платье и платок, а доктор, естественно, предстает в белом халате) - на наших глазах он превращается в другого человека. Поразительная естественность его поведения на сцене просто ошеломляет. Так же как и невероятная многослойность этого довольно лаконичного спектакля, в котором соединились стиль hi-teck (используется очень сложное сценическое оборудование!) и абсолютно детская фантазия постановщика. Люк стиральной машины легко превращается в иллюминатор космического корабля (с той стороны стены стоит видеокамера, проецирующая изображение на экран), а гладильная доска становится то велосипедом, то тренажером, то центрифугой для тренировки космонавтов... А когда из шкафа со старыми вещами вынимается маленькая кукла-космонавт, самостоятельно зашагавшая по сцене, зал просто взорвался аплодисментами. И затаил дыхание в самом конце, когда вдруг на глазах у зрителей на сцене возникает эффект невесомости и парящая в воздухе фигура героя. (Господи, оказывается, это сделано так просто: наклоненное под углом к сцене зеркало - и все!) Плюс ко всему прекрасный и смешной текст, который, правда, приходится читать на экране, а для этого отвлекаться от актера - большое испытание для зрителя! В результате рождается нежный и щемящий спектакль о человеческом одиночестве, об истории семьи, о трудностях взаимопонимания, о великой мечте, освещающей самую негероическую жизнь...

Те, кто знаком с творчеством Лепажа не по одному спектаклю, говорят, что создается впечатление, будто любой его спектакль или фильм начинается с какого-то конкретного образа или впечатления. Очень может быть, тем более, что сам Робер Лепаж в одном из интервью сказал, что «интерес к некоторым эпизодам освоения Вселенной привел меня - совершенно неожиданно - в мое собственное детство. Оказалось, что моя юность, казавшаяся мне такой солнечной, была весьма часто окрашена в лунные тона - голубой и серый». Интересно, была ли в его детстве золотая рыбка по кличке Бетховен - потому что не слышала, когда к ней обращаются, - которая обогатила спектакль такой теплой и живой нотой, или он ее просто придумал?

Сказка про Шекспиру

Английский режиссер Деклан Донеллан российским зрителям знаком не понаслышке - с русскими актерами он поставил четыре спектакля - «Зимнюю сказку» в Малом драматическом в Петербурге, «Двенадцатую ночь», «Бориса Годунова» и «Три сестры» в Москве. На этот фестиваль он привез свой британский театр Cheek By Jowl c недавней премьерой шекспировского «Цимбелина». Одна из последних пьес Шекспира, «Цимбелин» идет на сцене очень редко - пьесу и пересказать-то непросто, а уж как ставить такую причудливую и путаную сказку, которую принято называть трагикомедией? Здесь есть злая мачеха, которая мечтает погубить и мужа своего, короля Цимбелина, и дочь его принцессу - только чтобы ее родной сын от первого брака занял трон. Принцесса же Имогена влюбляется в Постума, некоролевских кровей человека, и выходит за него замуж, а мачеха все плетет свои интериги, в результате которых Постум оказывается в Риме и там спорит с одним латинским мачо, что его жена ни на кого другого не посмотрит, а тот обманом выкрадывает у Имогены браслет... Принцесса переодевается мальчиком и бежит на поиски Постума, чтобы оправдаться. Потом оказывается, что у Цимбелина было еще два сына, которых в младенчестве украл благородный королевский воин, оскорбленный недоверием короля, и воспитал их в лесной пещере в похвальной простоте нравов - надо ли говорить, что Имогена в своих странствиях попадает как раз в эту самую пещеру? В общем, любое мексиканское «мыло» отдыхает - Шекспир придумал круче.

Первая же мизансцена - застывшая группа людей с яркой, рыжей и эффектной девушкой в красном платье в центре. Словно фотография с сегодняшнего приема в королевском дворце. Нерешительный король, решительная королева-мачеха, романтическая и отважная принцесса... Все очень современно - замените дворец на офис, могут родиться вполне знакомые аллюзии. Действие развивается стремительно, резкие ноты памфлета - власть всегда власть, и ее слабости с веками не видоизменяются - сменяются лирическими сценами объяснения Имогены и Постума... И тут вдруг выясняется, что режиссер отдал роли благородного Постума и отвратительного сына королевы Клотена одному и тому же актеру. От его мгновенных превращений спектакль заиграл спасительным и тонким английским юмором, и изящество театральной игры соединяется с безусловным градусом высоких подлинных страстей. Многое условно в этом «Цимбелине», только война безусловна и вполне современна: рвутся снаряды, люди в шлемах бросаются на землю, зажимая уши руками... Как нить, протянутая из сказки в жизнь: ушел король на войну, а война - вот она какая. Главное открытие донеллановского «Цимбелина» - принцесса Имогена (актриса Джоди МакНи), хрупкая и отважная, готовая на все ради любви, не узнанная родными людьми, не умеющими увидеть за личиной - лик.

Португалия глазами Пины Бауш

«Города, пропущенные сквозь сердце» - так знаменитый хореограф Пина Бауш называет серию своих спектаклей, поставленных с труппой ее Танцевального театра Вупперталя (Вупперталь - город в немецкой земле Северный Рейн). Создаются они так: труппа в полном составе выезжает в выбранный город, впитывает его атмосферу, знакомится с традициями и потом создает такой танцевальный репортаж. В основном танцевальный, поскольку пластика и танец - главное, но намешано много всего, в том числе гэги и короткие диалоги, в том числе с залом - причем разговор ведется на языке той страны, где идет спектакль. Таким образом Пина Бауш познакомила зрителей разных стран с Будапештом, Гонконгом, Римом, Стамбулом и со страной Кореей. «Мазурка Фого», вопреки польскому названию, повествует о Португалии. О, какая это ПОРТУГАЛИЯ! Какие мужчины - на все вкусы: брюнеты, блондины, застенчивые, агрессивные, деликатные, кокетливые и очень любвеобильные. А какие женщины - разного цвета кожи, разного сложения (одна так просто копия с полинезийских картин Гогена), чувственные, игривые, насмешливые... Жизнь бурлит, и она прекрасна - вот главная мысль этого спектакля, в котором разные сценки, не связанные друг с другом, но каждая является просто маленьким шедевром изобретательности. Какой бассейн делается на глазах у зрителя из простого пластиката! С каким энтузиазмом купаются в нем актеры! А уж когда в апофеозе на сцену из-за кулис выплывает ванная на роликах, где в мыльной пене восседает шикарная негритянка, которая, оказывается, таким способом просто моет посуду - вытаскивает из мыльной пены тарелки одна за другой - тут зрители просто полегли от смеха и радости от такой сценической находки.

Знающие творчество Пины Бауш критики заметили, что если раньше она анализировала трудности жизни с въедливостью доктора Фрейда, то сейчас строит идеальные миры. Возможно. Во всяком случае, Фрейд в «Мазурке Фаго» тоже очень ироничен - наверное, именно от его лица произносится философская фраза-реприза: «Оргазм бывает трех видов - положительный, отрицательный и метафизический»...

Интересно, что в программе седьмого чеховского фестиваля есть несколько пластических и танцевальных спектаклей из разных стран - и все абсолютно разные и по жанрам, и по природе существования, и по стилям. Из трех виденных мною аргентинский «Тангера» имеет подзаголовком расшифровку «Любовь и смерть в Буэнос-Айресе» и действительно является сюжетным хореографическим полотном с характерами и судьбами (и прекрасным оформлением). Японская «Нина - материализация жертвоприношения» это чистая пластика с философским содержанием - женский бунт против агрессивного мужского доминирования и поразительным мастерством владения телом. «Мазурка Фого» - великолепный калейдоскоп жанровых картинок. Пластика в современном театре приобретает особое значение - эту тенденцию в мировом процессе четко отслеживает чеховский фестиваль.

Театральные небеса

Фестивали, подобные московскому чеховскому - это мировой уровень, это ведущие форумы, в которых принимают участие выдающиеся мастера мирвого театра. И делаются они как для развития театра в целом, так и - в первую очередь - для зрителя, который имеет возможность увидеть все лучшее, что есть в мировом театре, проследить тенденции, понять, где прокладывается основная ветка развития. Конечно, это очень недешевое для страны-организатора удовольствие: бюджет нынешнего, седьмого, по словам гендиректора чеховского фествиаля Валерия Шадрина, составляет 300 миллионов рублей, из которых треть - средства самого фестиваля (поэтому билеты дорогие, но на каждый спектакль есть и дешевые, доступные), треть - выделило правительство Москвы и еще треть - федеральные деньги. Чеховский фестиваль, который проводится раз в два года, еще молодой, ему всего 15 лет, но он уже давно и прочно входит в группу Great Club вместе с Авиньоном, Эдинбургом, осенними фестивалями в Париже и Берлине . По объему он такой же, как Эдинбург и Авиньон, а по именам - по оценкам западных экспертов - даже представительнее. Что приятно.