"МЭ" Среда" | 15.08.07 | Обратно

Кому инфляция, а кому рост цен...

С экономистом Хейдо ВИТСУРОМ беседует Татьяна ОПЕКИНА

Фото Элины ПЯЗОК

— Иногда статистика высказывает вслух наши мысли. Мысли рядовых граждан и неграждан, рядовых покупателей и потребителей. Опять выросли цены! Они растут постоянно, и нет этому ни конца, ни края. И как тут быть? Как жить? Вот об этом и хочется поговорить с вами — экономистом, который не только хорошо понимает, что к чему, но и умеет это доходчиво объяснить, в отличие от финансовых аналитиков, изъясняющихся на птичьем языке («Вливающиеся в экономику кроны лишь раскрутят инфляцию и увеличат импорт, сведя на нет попытки предприятий сохранить свою конкурентоспособность путем реорганизаций»).

— Если речь идет об инфляции, то Россия тут ни при чем, если только мы не говорим о ценах на энергию, но эти цены формируются на мировом рынке, и не одна Россия их диктует. Их диктуют спрос и предложение в мировом масштабе. Каковы же движущие силы инфляции? Я бы выделил по крайней мере три из них. Первая и наиболее весомая — это количество денег в обороте. Предложение денег. Чем их больше печатается или кредитуется, тем дешевле они становятся, а значит, растут цены. Второе обстоятельство: когда лет 20-25 назад мы говорили, что в одном уголке большого советского котла нельзя сварить щи погуще и пожирнее, чем во всем котле, то эта истина справедлива и для другого — европейского котла. Не можем же мы, находясь в Евросоюзе, держать свои, низкие цены на ту же рабочую силу (зарплату). Если экономика открыта, если вокруг цены на рабочую силу в несколько раз выше и они понемногу растут, это не может не оказывать на нас влияния. А поскольку цены у нас намного ниже, зарплата ниже, то простор для роста, конечно же, есть. Третье обстоятельство связано вообще с быстрым ростом нашей экономики, который с неизбежностью приводит к росту спроса, а значит, и росту цен.

Что касается нынешнего рекордного роста потребительских цен, то на это есть административные причины, а именно введение акцизов и повышение налога с оборота на тепло. Но это единовременный шаг, не имеющий решающего значения. Инфляция у нас высокая уже не один и не два месяца, а годы.

— По-моему, государство очень даже заинтересовано в росте цен, который экономистам предпочтительнее называть красивым словом инфляция. Чем выше цены, тем больше «весит» налог с оборота, тем быстрее наполняется казна. Парадоксальная складывается ситуация: чем населению хуже, тем государству лучше? Или я что-то неправильно понимаю?

— Так можно было бы рассуждать, имей государство дефицитный бюджет. Но у нас бюджет имеет позитивное сальдо, доходы превышают расходы, так что денег в государстве достаточно, и ежегодно в резервный фонд отчисляются миллиарды крон. Такой бюджет называют консервативным, и государство последовательно придерживается этого принципа. Предприняв сейчас сразу несколько непопулярных административных шагов (мы уже говорили об акцизах, о налоге с оборота), государство в лице правительства, Министерства финансов и Банка Эстонии надеется, что в следующие годы инфляция успокоится и однажды не будет превышать 2,5 процента, что и требуется, согласно Маастрихтским критериям, для введения евро.

— А евро нам нужен? Всему государству и каждому отдельному его жителю?

— Видите ли, эстонская крона — это маленькая, слабенькая валюта, и нам не дано предугадать, что ее ожидает в будущем. Финансисты во всем мире — а мы являемся частью мировой экономики — эстонскую крону не очень-то любят, потому что не очень хорошо представляют, что это за валюта. Так что куда выгоднее иметь солидную мировую валюту. Это лучше и для инвесторов, и для населения. Да и процент по кредитам немного снизится.

— Вернемся к росту цен. Более всего подорожали услуги по содержанию жилья — тарифы на тепло, воду, электричество, вывоз мусора. Должно ли государство держать под присмотром, под контролем уровень расходов на содержание жилья, чтобы он, этот уровень, не превышал допустимые пределы?

— Думаю, что если у нас рыночная экономика, то государство не должно контролировать эти цены, но оно должно создать такую систему поддержки, при которой малообеспеченные семьи могли бы получить от муниципалитета или от государства некую компенсацию, чтобы не остаться без средств к существованию.

— На последнем собрании нашего квартирного товарищества много говорили, точнее, удивлялись и поражались, как далеко зашли аппетиты мусорщиков: около 100 крон с квартиры в месяц приходится платить за вывоз мусора. А в товариществе — 48 квартир...

— При ответе на этот вопрос я бы обратил внимание на две стороны медали. Одна заключается вот в чем. Если раньше мусор вывозили на свалку и на том дело заканчивалось, то теперь мусор надо сначала сортировать, а затем перерабатывать, что стоит немалых денег. Есть и вторая сторона медали. Из-за некоторых, довольно давних решений сложилась ситуация, при которой на этом рынке нет нормальной конкуренции. Почти монопольное владение рынком дает частному предпринимателю серьезные преимущества. Увы, когда с ним заключали договор, многого не смогли предвидеть.

— Вы уже упомянули о процессе постепенного — впрочем, довольно быстрого — выравнивания нашего уровня цен с уровнем цен в других странах Евросоюза. В то же время разница в зарплатах, а тем более в пенсиях, пока еще велика. К тому же в так называемых старых странах Европы цены тоже не стоят на месте и все время растут. Означает ли это, что мы запрограммированы на отставание, на бедность? Нас не догонят, как поется в песне. Вернее, их не догоним. Так ли это?

— Не так. Давайте вернемся года на два назад. Цены на товары и продукты у нас росли процентов на десять, а зарплата в среднем — на сорок процентов! Так что мы движемся в сторону увеличения зарплат очень быстро, может быть, даже чересчур быстро. Особенно в строительстве. Зарплата в этом секторе экономики увеличивалась столь стремительно, что цены на новое жилье стали людям не по карману. Но снизить зарплату строителей нельзя. Их и так не хватает, к тому же по ту сторону залива, в Финляндии, их рабочие руки ценятся намного дороже. Наши строители, особенно квалифицированные, при желании везде в Европе могут найти себе работу.

— Когда я с таким беспокойством говорю о травмирующем росте цен, то прекрасно понимаю, что часть нашего населения (какая часть?) очень легко его перенесет, ибо получает вот эту все увеличивающуюся зарплату. На днях стало известно. что средняя зарплата в первом квартале этого года выросла по сравнению с тем же периодом прошлого года на 20 процентов и составила 10322 кроны! Кого из знакомых ни спрошу, никто о подобных доходах и не слыхивал. Быть может, 10322 кроны — это средняя температура по больнице?

— Да, примерно так. Более реальную картину дает не среднеарифметическая заработная плата, а так называемая медиана, показывающая уровень доходов в тех сферах, где трудится больше всего людей. Медиана процентов на двадцать поменьше рекордной на сегодняшний день средней зарплаты.

— А хуже всех, как всегда, пенсионерам — старым, больным и неконкурентоспособным людям.

— Я бы так не сказал. У нас многие пенсионеры работают и потому они — не самые малообеспеченные на сегодняшний день в Эстонии люди (в других европейских странах строго следят, чтобы пенсионеры не работали, не занимали рабочие места). Более всего страдают у нас молодые мамы с ребенком, которые имели низкую зарплату. Двадцать или даже двадцать пять процентов эстонских детей живут на грани нищеты. Конечно, в таком же сложном положении одинокие неработающие пенсионеры, инвалиды.

— При этом государство демонстрирует явную расточительность: сначала допускает, а потом платит сахарный штраф, сначала провоцирует массовые беспорядки, потом выплачивает компенсации за убытки и закапывает в клумбу на Тынисмяги уже не первый миллион крон...

— Что касается сахарного штрафа, то он, изымая деньги из оборота, уменьшает спрос, сокращая пространство для повышения цен. А высадить цветы или отремонтировать кусочек дороги на макроэкономическом уровне – значения не имеет. Дело выбора. Нельзя сказать, что наше государство расходует очень много денег. Оно, быть может, даже слишком мало их расходует. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть, в каком состоянии находятся наши дороги, школы, больницы и т.д.

— А премии, а компенсации в сотни тысяч крон тем же членам правления принадлежащей государству фирмы Eesti Post?!

— Это действует на нервы, но не на экономику. Несколько сотен тысяч или несколько миллионов крон на фоне 70 тысяч миллионов государственных расходов — это сотая доля процента. На них можно было бы отремонтировать сто метров дороги.

— Или сто пенсионеров получили бы высококачественные зубные протезы.

— Конечно, конечно. Это и вправду действует на нервы, но, повторяю, не на экономику.

— О политике и политиках рядовые жители страны судят по тому, стало ли им лучше жить. Понятно, что рост или стабильность цен играют в этих суждениях немаловажную роль. И вот что мы видим: цены растут, жить трудно, а тот же Март Лаар выступает за рубежом с лекциями о прекрасном, заслуживающем подражания опыте Эстонии...

— При той системе, которая сложилась в Эстонии, блага распределяются неравномерно. В развивающихся, быстро растущих экономиках чаще всего так и бывает. Конечно, история знает и другие примеры — те же западноевропейские страны после Второй мировой войны. Увы, то, что было возможно в пятидесятых годах прошлого века, невозможно сейчас. Тот опыт не повторить хотя бы потому, что тогда страны были довольно закрыты, свободного движения капитала, товаров, услуг и рабочей силы, как сейчас, тогда не было. Они могли иметь свою социально-экономическую политику, и никто им в этом не мешал. Теперь все это невозможно. Так что инфляция у нас продолжится в течение многих лет и будет выше, чем в старых странах Европы, потому что нам надо их догонять. Но и зарплаты тоже будут расти.

— Спасибо за беседу.