"Молодежь Эстонии" | 24.08.07 | Обратно

Деды, отцы и внуки

Когда вдумываешься в историю БСРЗ, завода, положившего начало концерну, сопоставляешь факты, события, имена, детали, начинаешь понимать, что этих людей отличает нечто особенное. На протяжении десятилетий складывался этот особый, этот упрямый, этот гордый, неповторимый характер.

Наверное, те, кто не мог, не умел соответствовать этому характеру, этим традициям, просто уходили с завода. А другие оставались…

На заводе знают историю о некоем инженере Замяткине. Она замечательна, эта история…

Когда в 1913 году здесь были заложены первые военные корабли, германская фирма «Вулкан» по контракту обязалась поставить для них «начинку» — котлы и турбины. Но меньше чем через год началась война, и германская фирма разорвала контракт. Что было делать? Не оставлять же недостроенные корабли на стапелях… И на заводе решают самостоятельно создавать котлы и турбины, то есть делать совершенно несвойственную для себя работу. Трудно даже представить себе, какая ломка, перестройка, если хотите, какая огромная, тяжкая работа стояла за всем этим. Но уже в январе 1916 года завод сообщает, что «председателем наблюдающей комиссии, его превосходительством генерал-майором Петровым официально принята турбина, построенная под руководством начальника турбинной мастерской инженера Замяткина».

Военные корабли, сошедшие со стапелей завода в те годы, были оснащены вот этими самыми, рожденными здесь же турбинами.

Мы не знаем, что сталось с инженером Замяткиным, с другими людьми, работавшими в те годы на заводе. Но то, что такой Замяткин был, остался в родословной завода, возможно, подспудно, незаметно, но все же сыграло свою роль.

Нынешние инженеры, командиры производства, руководители компаний пошли гораздо дальше. Почти все они выросли здесь же, на заводе. Генеральный директор концерна, председатель его правления Федор Берман говорит, что это совершенно надежные люди, на них можно положиться. И вот что удивительно… Сформировавшись фактически в прежней системе, они научились работать в условиях рыночной экономики, они научились делать то, что было бы совершенно немыслимым прежде на этом заводе. Именно они, а не люди, пришедшие извне, произвели на заводе столь крутые перемены, о которых говорят, что их можно сравнить разве что со сменой экономического строя в государстве. Да, собственно, так и было. Федор Берман, которого называют «гениальным директором», само имя которого считают настоящим брендом концерна, вместе со своей командой полностью изменил экономический, если можно так выразиться, производственный строй на заводе, создав новые структуры, новые, экономические отношения между ними. А ведь и сам он вырос на этом же заводе, среди этих же людей. Он не учился в Оксфорде, или в Итоне, или в Стэнфорде. У него не было за спиной богатой семьи, как у Форда, или у Кеннеди, или у Ханта…

Удивительно, быть может, но многие нынешние работники связаны с заводом прямо-таки родственными связями. У Евгения Колесникова, начальника инженерного центра, здесь работал отец. Отец Вероники Ивановской, заместителя генерального по экономике, тоже отдал заводу многие годы. Его и сейчас хорошо помнят на заводе. Каково это — приходить на предприятие, где работали прославленные отцы, и знать, что ты по крайней мере должен быть не хуже? Честь семьи — это ведь не пустой звук. Так же, как и честь завода…

А у Светланы Бутаковой, директора компании ElmeTrans, работниками завода были еще дед и бабушка. Они отработали здесь по 45 лет. Вот они еще видели завод, каким он был в послевоенные годы. Разрушенный, разбитый, засыпанный обломками, снарядными гильзами. На дальнем причале мальчишки, дети рабочих, которые росли здесь же на заводе, бывало, жгли оставшийся после войны порох, и он горел, далеко разбрасывая вокруг себя искры.

Потом на заводе 20 лет отработала мать Светланы. Стоит ли удивляться тому, что и сама Светлана пришла на завод, когда ей было всего лишь 18 лет?

Да и Галина Михайловна Александрова пришла на завод совсем еще девчонкой, в далеком 1959 году. Сейчас она уже на пенсии, но остается членом Совета концерна. Не может оторваться от предприятия, да и концерн нуждается в ней. Нуждается в ее опыте, в ее знаниях, в ее тонком чутье экономиста. Да это и понятно. Начав на заводе помощником токаря на кроватном участке, были времена, когда здесь делали железные кровати, она за эти годы прошла путь от токаренка до директора по экономике крупнейшего концерна. Вместе с Федором Берманом она приняла на себя всю невероятную тяжесть крутой ломки на заводе, все возникающие в связи с этим риски.

Да, на заводе работают целыми династиями. Так было раньше, так остается и теперь.

В компании Markеtex и сейчас работают отец и сын Семеновы. Оба — слесари-сборщики металлоконструкций, оба на заводе больше десяти лет.

А в компании Rekato мы увидели Морозовых, отца и сына. Старший Морозов, Александр, слесарь-трубопроводчик, работает на заводе уже 32 года. Пришел сюда сразу после окончания школы. Да и куда ему, бывшему детдомовцу, было еще идти, как не на этот завод, о котором ему говорили работавшие здесь прежде мужчины, родственники?

Мы постояли возле Александра и сына его Константина, работавших в цеху, видели, какая у них нелегкая мужская работа. Александр Николаевич был сосредоточенным, как будто даже немножко хмурым. А сын его, высокий, на голову выше отца, красивый, сильный, казалось, управлялся с трубами играючи. И даже успевал улыбнуться, заметив направленный на него фотообъектив.

А потом в небольшом помещении, которое здесь называют «комнатой совещаний», мы немножко поговорили с отцом и сыном. И поняли, что Александр Николаевич не зря привел сюда, на этот завод сына. Константин здесь уже 5 лет и уходить не собирается. Тем более, что и начальство им довольно.

Сам Александр Николаевич пережил вместе с заводом разные времена — и благополучные, когда дела шли неплохо, когда он, завод, был знаменит своим поточно-позиционным методом, о котором писали чуть ли не все газеты Советского Союза, и самые тяжелые годы, когда в начале 90-х делалось все, чтобы спасти завод, его ядро, его основной костяк, когда отключали котельную, забиравшую слишком много топлива, закрывали столовую, которая не могла обеспечить едой, сокращали тех, без кого главное производство могло обойтись. Но даже в самые трудные моменты люди здесь, как говорит Морозов, регулярно, каждый месяц получали зарплату. И это давало уверенность в том, что руководство завода думает о людях, что оно правильно рассчитывает свои силы и действия, что оно не даст заводу погибнуть. Да так и получилось, говорит Морозов. Завод пошел вперед, стал подниматься. Да и условия для рабочих теперь не сравнить с прежними. Сам он, например, оставаясь слесарем-трубопроводчиком, работает уже в новом корпусе. А старые, махнул он рукой куда-то, остались там, «на горке».

Так что с заводом он, Морозов, связан накрепко. Тем более, что здесь 27 лет работала и его жена. Мог ли он не привести сюда и сына?

Быть может, вот такие, преданные заводу люди, рабочие и инженеры, составляющие его костяк, пережившие с ним все или почти все, что может пережить человек, и помогли спасти завод, двинуть его вперед, обеспечив ему подъем.