"Молодежь Эстонии" | 27.08.07 | Обратно

Медный всадник 225 лет скачет по Петербургу

Татьяна СИНИЦЫНА,
обозреватель
«РИА Новости»

Фото Юрия Абрамочкина

Ливень, обрушившийся на столицу Российской империи утром 7 августа 1782 года, не остановил толпу, стремившуюся к площади перед Сенатом, где должно было состояться открытие удивительного памятника.

Простой люд облепил даже крыши ближайших домов. Знать разместилась в специально возведенных галереях. Императрица Екатерина II со свитой восседала на балконе Сената. Неву заполнили военные корабли, на площади застыли гвардейские полки.

Перед началом церемонии дождь вдруг стих, город залило солнце. После сигнального выстрела парусиновое покрывало соскользнуло с массивной фигуры в центре каре, и глазам собравшихся предстал император Петр Великий — на вздыбленном коне, с властно распростертой десницей. Площадь ахнула. Одни упали на колени, другие крестились. Военные отдавали честь, корабли салютовали. Били барабаны, палили пушки городских крепостей.

Так легендарный император вернулся в созданный им город. Полвека спустя Александр Пушкин посвятил петровскому монументу поэму, назвав его «Медным всадником». С легкой руки гения это имя навсегда сохранилось за памятником.

Пышными торжествами в честь открытия монумента Екатерина II утверждала бессмертие монарха-преобразователя, сумевшего стряхнуть с России дрему, ввести ее в европейскую семью народов. Замысел императрицы, конечно, простирался и на ее собственную личность. Просветительница по духу, она считала себя наследницей «дел Петровых» и неустанно реформировала Россию.

Идею соорудить памятник, достойный личности и деяний Петра Великого, Екатерина вынашивала с тех пор, как заняла русский трон. Все проекты, что ей предлагались, она отвергала. Тогда, по рекомендации Дидро и русского посла в Париже князя Голицына, был приглашен французский скульптор Этьен Фальконе, который в ту пору находился в зените славы. Маэстро не любил покидать Париж, но отозвался на приглашение русской монархини, почувствовав, что новый заказ дает ему шанс выразить себя до конца.

Скульптор приехал в Петербург вместе с юной и очень талантливой помощницей Мари Анн Коло. Они создавали «Медного всадника» 12 лет.

Скульптор нарушил традиции изображения коронованных особ, спокойно восседающих на коне среди аллегорических образов. Новое решение Фальконе подсказали история России, значение в ней Петра I. Мастер видел не только самодержца-деспота, но и политика-мудреца, человека абсолютной воли и незаурядного ума. Он воздел на голову своего героя лавровый венок победителя, поднимающегося на коне поверх скалы — символа преодоленных трудностей. Под ногами вздыбившегося коня — змея как побежденное зло.

Скульптору позировал генерал, могучим телом похожий на Петра. Под ним был лучший конь из знаменитых орловских конюшен. Генералу пришлось выезжать на рукотворный холм много раз, пока Фальконе не почувствовал форму. Важнейшим делом было также подобрать пьедестал, похожий на выступ скалы.

Подходящий монолит весом в 1600 тонн нашли в окрестностях Петербурга. Местные жители прозвали его «гром-камень» — за то, что он был надколот молнией. Невероятными усилиями каменную глыбу тащили из болота сотни крепостных, потом волокли ее на полозьях с медными шарами к Финскому заливу. Далее на мощных плотах гигант был доставлен к петербургскому берегу, на Сенатскую площадь.

Сорок каменотесов обсекали монолит, пока он не приобрел форму, задуманную скульптором. Предстояло выбить надпись, и Екатерина выбрала вариант, предложенный Фальконе: «Петру Первому воздвигла Екатерина Вторая». Но, подумав, государыня убрала глагол, придав надписи абсолютную краткость: «Петру Первому — Екатерина Вторая. Лета 1782».

Фальконе лично руководил работами по отливке памятника. Он точно рассчитал устойчивость бронзового коня, опирающегося только на две задние ноги. Отливка выполнялась виртуозно, однако по небрежности одного из мастеров вспыхнул пожар, уничтоживший верхнюю часть памятника — голову Петра. Фальконе был в отчаянии, но Мари Коло за одну ночь заново вылепила утраченную форму. За этот творческий подвиг она была удостоена звания российского академика.

Еще два года петербургские чеканщики и шлифовальщики отделывали монумент, а на последней стадии — покрывали медью. И тут Фальконе лично приложил руку к металлу, поставив на одной из складок императорского плаща автограф: «Лепил и отливал Этьен Фальконе, парижанин, 1778».

Фальконе, отправляясь обратно во Францию, написал объяснительное письмо Екатерине и взял от предложенных ею щедрот только ту часть денег, которые считал заработанными. Письмо Екатерина сочла «дерзким».

В день открытия памятника о Фальконе даже не вспомнили. Лучшей наградой и почестью для него остается благодарность русского народа.