"Молодежь Эстонии" | 08.01.07 | Обратно

Язык регулировать бесполезно

Филологические и гастрономические предпочтения писателя Петра ВАЙЛЯ, главного редактора русской службы радио «Свобода».

— Наступающий 2007 год объявлен в Росcии Годом русского языка. Как вы относитесь к этому начинанию?

— С распадом Советского Союза русский сильно повысился в статусе. Если раньше он был, что называется, языком межнационального общения, то сейчас сделался внешнеполитическим и приобрел новое, небывалое до сих пор значение.

Что касается Года русского языка в самой России, то это, конечно, хорошо, тут есть что обсудить. Я совершенно не разделяю ту точку зрения, будто русский язык засоряется иноязычными привнесениями и жаргонами. Тут бояться совершенно нечего. Язык гораздо умнее и сильнее не только каждого из его носителей, но и всех вместе. Он сам возьмет, что ему нужно, а что не нужно — сам же и отбросит. Регулировать его нельзя.

Если уж говорить об опасностях для русского языка, то это скорее единообразие, которое льется в первую очередь с телеэкранов. Раньше законодателями языковой нормы в России традиционно были писатели. Сейчас — тележурналисты, которые, к сожалению, говорят удручающе одинаково на всем пространстве от Камчатки до Калининграда. И вслед за ними так же начинает говорить весь народ, одними и теми же оборотами.

Вот это самая большая опасность для языка. Думаю, здесь нужно апеллировать к самолюбию, самоуважению человека, чтобы его личный язык отличался от языка другого. Тогда все будет хорошо.

— Согласны ли вы с утверждением, что Россию хорошо любить издалека? Не является ли иллюстрацией этого ваш выбор нынешнего места жительства?

— Судьба человека складывается по-разному. Сейчас нормальные люди уже не спрашивают, какое у тебя гражданство и местожительство, если ты считаешь себя принадлежащим к русской культуре и русскому языку. Мой выбор был сделан во времена Советского Союза, это была другая страна.

— Как вы думаете, почему средний россиянин больше знает, к примеру, о Нью-Йорке, чем о соседнем областном центре?

— На эту тему Козьма Прутков рассуждал так: «Почему иностранец менее стремится жить у нас, чем мы в его стране? Ответ: он и без того живет за границей». Заграница для россиянина всегда была запретной. Я говорю не только про советские времена, но и про более ранние. Вспомним, например, что Пушкин никогда не бывал за границей, хотя очень хотел. Напротив, Запад — тем более далекая Америка — Россией интересуется очень мало. Как человек, 17 лет проживший в Нью-Йорке, я говорю это с большой долей ответственности.

— Не думаете ли вы, что ответственность за тот хаос и развал, который произошел с Россией и странами бывшего СССР после 1991 года, во многом лежит на советской интеллигенции, которая вместо сохранения страны сделала все для ее коллапса, а также собственного переселения в более чистые и приятные страны?

— Не надо преувеличивать количественные масштабы эмиграции. В конце концов, из страны, которая состоит из десятков миллионов, уехали десятки тысяч. Так что на советской интеллигенции вина ровно такая же, как и на советском рабочем классе и крестьянстве.

— Как наблюдательному ценителю неповторимых черт самых разных городов мира какой вам видится сегодняшняя Москва? Не утеряла ли она навсегда своего «гения места»?

— Сегодняшняя Москва такая интересная, какой не была никогда. И «гениев места» в ней становится все больше. Именно поэтому я никогда бы не смог написать книжку «Гений места» о российских городах. О зарубежных — написал книгу. Но я слишком внутри русской культуры, чтобы, например, выделить одного «гения места» для Москвы или Петербурга. Их слишком много.

— Почему вы сегодня не живете в России?

— Когда меня об этом спрашивают, я в первую очередь думаю, не хочу ли я вернуться в Нью-Йорк, где прожил 17 лет и где случились мои самые главные встречи в жизни. Там я встретил свою жену, там подружился с Сергеем Довлатовым, там водил тесное знакомство с Иосифом Бродским. Россия для меня страна моей культуры и моего языка, но жить я хочу в Европе.

— Русская литература — литература России? Если не только, то кого читают за рубежом из авторов, пишущих на русском?

— Есть три писателя, которые входят в умственный обиход западного образованного человека. Это Толстой, Достоевский и Чехов. К сожалению, этим практически исчерпывается весь перечень. Только узкие специалисты знают кого-то еще.

— Какой город мира вам самому нравится больше всего?

— Венеция. Это единственный город без наземного транспорта. Человек в нем передвигается либо пешком, либо по воде. То есть так, как делали наши предки. Кроме того, город лежит на островах, не разросся пригородами, не распространился новостройками. В какой-то мере Венеция есть наше общее прошлое. Потому-то она так очаровывала и продолжает очаровывать самых разных людей. Думаю, если мне ничто не помешает, остаток своей жизни я проведу в Венеции.

— Посещая страну, куда вы отправляетесь в первую очередь? Где в большей мере можно сразу окунуться в местный колорит?

— В первую очередь надо идти на рынок. Там ты сразу видишь, что реально производит эта страна, что она любит, как местные люди общаются друг с другом. Нет ничего более непосредственного, чем общение продавца с покупателем. Даже если ты не понимаешь ни слова на местном языке, ты видишь пластику, жестикуляцию, мимику, интонацию.

— Как вы относитесь к кавказской кухне?

— Мои гастрономические предпочтения — французская и итальянская кухня. Больше всего люблю рыбу и морепродукты, всякую морскую живность, которую так замечательно готовят средиземноморские народы. Так что на Западе — Франция, на Востоке — Япония. Раньше очень любил китайскую кухню, сейчас меньше. Японская мне нравится лаконизмом и изысканностью. К грузинской кухне отношусь замечательно. Считаю, что это украшение российской кухни, лучшая ее часть. Если где-то сохранилась империя — российская или советская — то это, конечно, в застольях.

— Как и где вы встречаете Новый год? Отмечаете ли католическое Рождество вместе со всей Европой?

— Этот Новый год я встречаю в Бретани, в городе Сен-Малос, у друзей. РАМИ «РИА Новости»