|
"МЭ" Суббота" | 13.01.07 | Обратно
Я рисую подобие рая
Николай ХРУСТАЛЕВ
4 х фото Николая ШАРУБИНА |
В эти дни в Русской галерее при посольстве РФ В Эстонии продолжается выставка живописи и графики известного
московского художника и поэта Бориса Кочейшвили. Работы гостя находятся в собраниях Третьяковской галереи,
Русского музея, в Гравюрном кабинете Музея изобразительных искусств имени Пушкина, художественных музеях России,
частных российских и зарубежных коллекциях. Таллиннская выставка мастера продлится до 22 января.
- Борис, свидетелями ваших работ мы стали в канун рождественских праздников,
сегодня отмечаем Старый Новый год, насколько, по-вашему, созвучно то, что
вы делаете с рождественским, новогодним настроением?
- Созвучие, может быть, в том, что я никогда не рисовал ужасов, трагедий,
отчаяния, хотя, конечно же, я их ощущаю, раз они происходят в мире. Тем
не менее всегда стремлюсь отобразить некое подобие рая, для меня всегда
очень важен заряд радости, который должен присутствовать в искусстве. Гадостей
и горестей хватает и так. На самом деле Рождество и Новый год рождают в
душе что-то детское, взрослея, мы становимся прагматичнее, рассудочнее,
а вспомните, что переживали сами когда-то, наряжая новогоднюю елку.
- Рай у каждого - свой. Как представляете его вы?
- На самом деле рай - понятие условное, а на листе или полотне - это законченная
гармония, соотношение пространства, плоскости, фигур, чем, собственно,
и занимается от века все мировое искусство, по крайней мере, великое.
- У ваших работ достаточно простые названия - «Обед», «Четыре женщины»,
«Старое кладбище», но само общение с ними нередко требует какого-то ключика,
чтобы их «отпереть».
- Мне кажется, что этот вопрос и для художника, и для того, кто встречается
с его работой. Многое зависит от уровня понимания, степени предыдущей «насмотренности»,
личной эмоциональности. Так что насчет ключей не знаю, но если человек
смотрит и получает радость от той поверхности, что перед ним, от того,
как на эту поверхность нанесена краска, - уже немало. А если еще угадывает
некую авторскую глубину, какую-то, пусть доморощенную, но философию, то
может расслышать даже то, о чем художник и не подозревает, потому что автор
просто делает, а на уровне подсознания зрителя происходит своя отдельная
работа.
- Вы не раз говорили о том, какое влияние на вас оказало мировое искусство
в целом.
- Но сначала было русское искусство с Андреем Рублевым и его силуэтами,
у него они просто грандиозные, и грандиозно соотносятся друг с другом в
той же «Троице». А еще есть Эль Греко, Тициан, Гойя, есть канонические
искусства древности - ассирийское, египетское, есть Индия, Китай.
- Все, что вы называете, - очень далекое или просто далекое прошлое, и
возникает чувство, что современность с ее идеологией вас никогда не интересовала.
Можно предположить, что социальных заказов времени вы не выполняли никогда?
- Может, я бы их и выполнял, но не давали, точнее, Бог от них берег, что
ли. Работать сейчас по заказу, а через пять минут - для себя - это не для
художника, так не бывает. Все, кого я люблю, вряд ли могли бы работать
по такому принципу. Конечно, порой художникам и приходилось писать королевские
семьи, но если сейчас посмотреть на эти полотна, то остается только удивляться
тому, что королевские особы вешали у себя такие картины, где, кроме детей,
пожалуй, чаще всего изображены какие-то уроды. Ведь художники понимали,
что королевские портреты отнюдь не изображение правящих личностей, но картины,
где художник преодолевал социум. Теперь и не вспомнить имен королей, королев,
их детей, а картина оказывается на века, вечной.
- Может показаться, что происходящее за пределами вашей мастерской вас
не интересует.
- Это не так. Просто своим искусством, если его так можно назвать, я защищаюсь
от внешнего мира. Будь я политиком, я бы принимал, не знаю уж на чьей стороне,
участие в жизни, но погружаться во что-то иное меня не тянет, хватает и
своих картинок. Но все равно я хорошо представляю, что происходит вокруг.
- Считаете ли вы то, что делаете, принадлежащим именно русскому искусству?
- А что есть русское искусство с его иконописью, каменными бабами, Малевичем,
Фальком? Вообще, по-моему, самый русский художник - это еврей Левитан.
Это он придумал русский пейзаж в отличие от русского Ивана Шишкина, который,
скорее, писал пейзажи немецкие. А Левитан с его простотой и чувственностью
стал Чеховым русской живописи. Так что кто делает русское искусство - грузин
или еврей, или русский - какое это имеет значение? Мое искусство кажется
мне русским. Французское представляю совершенно иначе.
|
