"МЭ" Суббота" | 27.01.07 | Обратно

Дело «паэского бомбиста»: следы причастности

Любовь СЕМЕНОВА

Мярт Рингмаа обвиняется в совершении 13 преступлений, в том числе многолетней серии взрывов на улице Паэ в Таллинне.

На этой неделе в Харьюском уездном суде прошло четыре заседания начавшегося в понедельник громкого процесса по делу Мярта Рингмаа, обвиняемого в совершении 13 преступлений, в том числе серии взрывов на улице Паэ в Таллинне. Четыре заседания - это ровно половина времени, отведенного на судебное разбирательство. Предварительные итоги: неоспоримых улик, на основании которых можно было бы с уверенностью говорить о безусловной причастности Мярта Рингмаа к инкриминируемым ему взрывам, суду пока представлено не было.

Первые дни процесса показали, что он обещает быть сложным для всех его участников.

Возможно, причастен…

Ведущий государственный прокурор Маргус Курм и защитник Рингмаа, присяжный адвокат Рауль Отса перед заседанием суда. Через несколько минут они разойдутся по местам и во мнениях. 4 х фото Никиты ЧЕРНОВА

Гособвинителю, ведущему государственному прокурору Маргусу Курму придется приложить все усилия, чтобы представить по всем пунктам обвинения такие вещественные доказательства виновности Мярта Рингмаа, которые просто невозможно было бы оспорить.

Суду под председательством Юлии Верниковой предстоит самым тщательнейшим образом взвесить все «за» и «против» при вынесении приговора: доказательная база представляется слабоватой.

Даже специалисты Центра судебной экспертизы и криминалистики, обнаружившие сходство генетических проб, взятых у Рингмаа, со следами ДНК, «снятыми» с частиц взрывных устройств, найденных на местах преступлений, не заявляют о 100-процентной идентичности материала, а говорят лишь о совпадении. По словам заведующей химико-биологическим отделом Центра судебной экспертизы и криминалистики Ану Ааспыльд, причастность Рингмаа к инкриминируемым ему взрывам «нельзя исключить».

За что тут же ухватился защитник Рингмаа, присяжный адвокат Рауль Отса: «А можно ли подтвердить?»

Тот самый дом на улице Паэ, 48, в котором несколько лет назад случился один из самых страшных и разрушительных взрывов.

Сам же обвиняемый Мярт Рингмаа признал свою вину только в подделке документов. А это означает «всего лишь» мошенничество, за которое Пенитенциарный кодекс предусматривает наказание в виде штрафа или лишения свободы на срок до 3 лет. Это наказание по сравнению с пожизненным сроком, который может грозить Рингмаа в случае, если будет доказана его вина в гибели семи человек, можно считать легким шлепком по мягкому месту.

Несколько томов уголовного дела. Тринадцать пунктов в обвинительном заключении. Семеро погибших и шестеро раненых в результате 12 взрывов. Материальный ущерб, исчисляемый семью миллионами крон. Не поддающийся подсчету моральный ущерб, причиненный тысячам жителей окрестностей улиц Паэ и Пунане, которые несколько лет жили, словно на пороховой бочке.

Свидетелей и потерпевших в деле столько, что за одно заседание всех опросить не удалось, и дача показаний продолжится на следующей неделе.

Из тех, кто уже дал показания, один свидетель, Атс Коппель (сын ныне покойного Яака Коппеля, соучастника Мярта Рингмаа по одному из «взрывных» эпизодов), заявил, что помнит, как 13 лет назад Рингмаа с его отцом будто бы мастерил дома бомбу. Которая позже взорвалась на участке соседа по деревне, превратив в руины баню.

После взрыва на улице Паэ, 56. Фото Николая ШАРУБИНА

После столь ошеломляющего заявления свидетеля Коппеля присутствовавшие в зале суда переглянулись: неужели Рингмаа и впрямь тот самый бомбист? Ведь если он мог участвовать хотя бы в одном «взрывном» деле, почему не мог быть причастен к целой серии подобных преступлений?

Однако в ходе дальнейшего допроса свидетеля, продолжавшегося более часа, показания Коппеля громко затрещали по всем швам. Выяснилось, что в их основе ничего более существенного, чем сообщение о том, что Рингмаа дружил с Коппелем-старшим, а тот был известен своей тягой ко всему «взрывоопасному», не содержалось. Да и про бомбу свидетель, в то время ребенок, знает в основном из разговоров с отцом.

К тому же отношения свидетеля и обвиняемого, состоящих друг с другом в родстве, иначе как неприязненными не назовешь. Что позволило защитнику усомниться в правдивости и объективности данных Коппелем суду показаний. По мнению Рауля Отса, плохие отношения между родственниками вполне могли стать основанием для дачи свидетелем ложных показаний, подводящих Рингмаа под весьма серьезную статью.

Возможно, свидетели, которых будут допрашивать в суде на следующей неделе, вспомнят о более конкретных «привязках» Рингмаа к взрывам.

Факты «за»

Бывшие однокурсники Мярта Рингмаа не верят в его причастность к взрывам и пришли в суд его поддержать.

Итак, обвинение располагает следующими уликами, позволяющими говорить о причастности Мярта Рингмаа к серии паэских взрывов, повлекших гибель людей.

Во-первых - это следы взрывчатки на одежде обвиняемого, а также различные вещества и детали, пригодные для изготовления взрывных устройств, которые были обнаружены в доме Рингмаа в ходе обыска. И они идентичны тем, что были найдены на местах преступлений.

Во-вторых - следы ДНК обвиняемого, по составу идентичные обнаруженным на частицах взрывных устройств на местах преступлений. Самые четкие следы ДНК, давшие основание говорить о возможной причастности Рингмаа к взрывам, были найдены на неразорвавшихся взрывных устройствах.

В-третьих - почерк преступлений был всегда одним и тем же: взрывное устройство в полиэтиленовом пакете было оставлено в общественном месте, и когда случайный прохожий интересовался содержимым пакета - гремел взрыв.

В-четвертых - Мярт Рингмаа имеет высшее техническое образование и «взрывной» темой хоть в малой степени владеет. Это косвенно подтвердили и присутствовавшие на заседаниях суда его бывшие однокурсники по Таллиннскому политехническому институту Антс Алендер и Тойво Калмо, которые на вопрос, может ли выпускник ТПИ собрать бомбу, утвердительно кивнули. И добавили, что взрывное устройство может собрать любой школьник, изучавший химию.

В-пятых - несколько лет назад Рингмаа проживал в Таллинне, в этом самом районе, который теперь фигурирует в данном уголовном деле. И этим вполне может быть обоснован такой его интерес.

В-шестых - 68-летний Рингмаа вполне подходит под психологический портрет преступника, составленный Полицией безопасности еще до его задержания. Уже тогда полицейские высказали предположение, что преступник ведет уединенный образ жизни, не особенно общителен, старше среднего возраста. Последнее обстоятельство особенно важно в свете того, что при устройстве бомб использовались специфические детали, применявшиеся много лет назад, которые современные люди использовать не стали бы.

Аргументы «против»

Однако в этом сложном деле есть и моменты (их меньше, но они есть), заставляющие усомниться в причастности Рингмаа именно к паэским взрывам. В первую очередь, это отсутствие в уголовном деле четкого мотива, которым руководствовался обвиняемый, если данные преступления совершал действительно он.

Мотив преступления - это очень важная составляющая, так как его отсутствие вкупе с тем, что обвиняемый категорически отрицает свою причастность к преступлениям, может стать очень мощным подспорьем для выстраивания адвокатом схемы защиты.

Например, в случае с подделкой документов (где Рингмаа своей вины и не отрицает), а также в эпизодах с подрывом двух банкоматов (которые он на себя не берет) мотив прозрачен: получение материальной выгоды. Вполне просматривается мотив и в «банном» взрыве, где стороны не пришли к единому мнению по некоторым спорным вопросам.

Зато взрывы на Паэ (особенно последние, грохотавшие с периодичностью раз в полгода), где преступления были направлены против случайных жертв (согласно обвинению Рингмаа не имел никаких контактов с убитыми и ранеными), больше походили на «забавы» психически ненормального человека. В то время как Рингмаа таковым совсем не выглядит. Мало того, для человека, находящегося на скамье подсудимых, он слишком хорошо собой владеет, позволяет себе иронизировать по разным поводам и вообще отличается завидным самообладанием.

Тогда какой у него мог быть мотив? Месть? Кому и за что? Материальная выгода? Никакой! Выплескивание комплексов? Вот уж мотив так мотив!

Доминировавшая после задержания Рингмаа полицией версия о том, что взрыв - дело рук националистически настроенного «бомбиста», подтверждения не получила практически сразу после появления. (Хотя цепочка «эстонец Рингмаа против русскоговорящих жителей Ласнамяэ» выглядела очень даже логичной и для кого-то привлекательной.)

Но Государственная прокуратура категорически отвергла мотив о «бомбисте-националисте», заявив, что нет никаких свидетельств, которые могли бы подтвердить предположение о националистической настроенности Рингмаа.

Так что и этот мотив, наверное, можно считать «немотивом».

Присутствовавший на процессе бывший государственный прокурор Хейно Тынисмяги на вопрос одного из журналистов, удастся ли суду доказать вину Рингмаа, ответил, что занимавшаяся расследованием преступлений Полиция безопасности проделала отличную работу.

«Не будем забывать, что в правосудии действует золотое правило: ни одно доказательство не имеет для суда заранее установленной силы», - сказал он.

А если этот совсем даже не тот?

И все-таки сомнения терзают некоторые души.

Например, в связи с эпизодом восьмилетней давности, касающимся взрыва в доме на улице Паэ, 48. Те, кто давно живет в этом районе, хорошо помнят, что этот небольшой трехэтажный дом (сейчас он муниципальный) на протяжении нескольких лет был предметом криминальных разборок между представителями двух «равноуважаемых» группировок, которые никак не могли поделить расположенную на первом этаже бильярдную.

По этой причине в бильярдной и около нее регулярно случались то мордобои, то «стрелки», то перестрелки. А кульминацией затяжного «спора» как раз и стало подкладывание бомбы под дверь квартиры, где проживали представители одной из воинствующих сторон. К сожалению, пострадали от взрыва совершенно невинные люди, которым просто не повезло проживать по соседству с теми, кого «заказали».

На вопрос корреспондента «Молодежки», каким боком Рингмаа причастен к этому эпизоду, бывший сотрудник прокуратуры, пожелавший, чтобы его имя не называлось в газете, ответил: «Он мог продать взрывчатку тем, кто это сделал».

Мог, конечно, но как это теперь доказать?

И еще. Рингмаа был арестован в ноябре 2005 года, а через полгода, в конце апреля 2006-го, в Таллинне, в одной из квартир дома номер 64 на уже известной улице Паэ, было обезврежено самодельное взрывное устройство. Подозреваемый в его изготовлении мужчина 1961 года рождения, проживавший в этой квартире, был арестован.

Операцию по задержанию опасного жильца блистательно провела Полиция безопасности, однако впоследствии оснований предполагать связь задержанного с организатором взрывов, прогремевших на Паэ ранее, не нашлось.

В то же время соседи по дому говорили о задержанном, как о человеке неуравновешенном и отличающемся весьма странным и непредсказуемым поведением.

Это к вопросу о неясном мотиве в действиях серийного «бомбиста».

Процесс действительно обещает быть сложным для всех его участников. И если суд признает Рингмаа виновным, хотелось бы, чтобы это решение опиралось на такие факты, которые ни у кого не вызывали бы сомнений.