"Молодежь Эстонии" | 10.07.07 | Обратно

«В роще под Ревелем»

Лев ЛИВШИЦ

3 х фото Никиты ЧЕРНОВА

«Памятники, отлитые в формы
искусства, говорят и сегодня сво-
им сыновьям, каковы они есть и
каковы должны быть».
Густав Суйтс

Доверенному человеку Юрию Кологривову было поручено Петром I найти в Италии и пригласить в Россию архитектора для проектирования и строительства загородных дворцов и устройства парков в окрестностях Петербурга. В начале 1717 года царь получил из Рима письмо от Кологривова, в котором он писал о зодчем Никколо Микетти: “…он хорошо знает механику, мануфактуру и художества, и к тому же добрый архитектор, пишет живописное гораздо не худо, особенно перспективы…” Прибывшему вскоре в Петербург Микетти было заказано создание загородных парадных резиденций под Петербургом, в Петергофе и Стрельне, а также в “роще под Ревелем”.

В хронике царских деяний

За 22 июля 1718 года записано - “Петр Великий, будучи в Ревеле, изволили на загородном дворе и близ того же двора размеривать фундамент, где быть палатам и огороду, в присутствии был архитектор Микетти”. Придворные составители хроники отвели итальянскому архитектору довольно скромную роль - “был в присутствии…” А между тем Никколо Микетти (1675-1759 гг.) был учеником и сподвижником выдающегося итальянского архитектора Карло Фонтана, автора многих сооружений в Риме и знаменитой ватиканской библиотеки “Минерва”.

В России Микетти пробыл недолго, около пяти лет, с 1718 по 1723 год. Его деятельность ограничилась в основном созданием пригородных дворцовых резиденций в окрестностях Петербурга и Ревеля. Из иностранных архитекторов, работавших в петровское время в России, он был наиболее ярким мастером стиля барокко. Самые значительные его творения - дворцы в Петергофе, Стрельне и под Ревелем. Но если почти все созданные Микетти царские усадьбы под Петербургом впоследствии по разным причинам перестроили, то только дворец “в роще под Ревелем” с начала ХVIII века сохранился в неизменном виде.

В вестибюле дворца на стене памятная доска с рельефами дельфина, царским гербом и латинским текстом: PETRUS PRIMUS DEI GRATIA ROSSIAE IMPERATOR AEDIFICARE SIBI DOMUM HOC LOGO QUOD EST REVALIAE ANNO 1718 JUL (Петр I, Божьей милостью император всероссийский приказал построить себе на сем месте в Ревеле в июле 1718).

Вернемся на 289 лет назад. Закладка “палат и огорода на загородном дворе” в тихом Ревеле в то бурное время явление не столь уж значительное. Что же происходило в России и в мире в 1717-1718 годах? Среди многих событий 1717 года визит Петра I во Францию и избрание его членом Парижской Академии наук, в 1718-м умер шведский король Карл ХII, судили царевича Алексея, и в восьмом часу пополудни 26 июля он скончался в одном из казематов Петропавловской крепости.

Так что прибыл царь Петр на закладку дворца в Ревель незадолго до страшной трагедии, разыгравшейся на берегах Невы, трагедии, в какой-то мере повлиявшей на дальнейшую судьбу России. Может быть, и уехал Петр из Петербурга строить дворец и парк в Ревеле, чтобы отвлечь себя от тяжких воспоминаний. Жестким был человеком, но все же…

Строгое и красивое здание

Итак, летом 1719 года на склоне между природными террасами стали рыть котлован и закладывать фундамент и цокольный этаж будущего дворца. Спроектировал его Микетти в модном в ту пору стиле барокко. Этот стиль в архитектуре отличали причудливая пластика фасадов, беспокойная игра светотени, слитность как бы текучих форм и объемов зданий. В парадных интерьерах архитектура слилась с многоцветной живописью, скульптурой, лепкой, резьбой. Зеркала и росписи иллюзорно расширяли пространство… И тем удивительнее, что, прибыв из страны, где барокко достигло наивысшего расцвета, Микетти в своих проектах дворцов на балтийских берегах очень тонко почувствовал сдержанную природу севера и создал в Ревеле созвучное с ней здание - строгое, в то же время красивое, даже нарядное.

Фасад дворца, поставленного на уступе террасы, имеет со стороны Нижнего сада три этажа, а со стороны Верхнего - два. В архитектуре главного, трехэтажного, фасада доминирует центральный ризолит (часть здания, выступающая за основную линию фасада), по бокам которого пилястры (плоские выступы, похожие на колонны) из тесаного камня. Большие окна и расположенное в центре так называемое “французское” окно и другие элементы убранства богато украшены лепниной. Дворец завершала более крутая, чем теперь, черепичная вельмовая (четырехскатная) крыша. Аналогично оформлен и противоположный фасад, однако более значительно выступали боковые ризолиты, а в центре была торжественная, украшенная балюстрадой наружная лестница, которая вела в парадный зал дворца.

По сторонам главного здания расположены более скромные по убранству боковые одноэтажные флигеля, объединенные с дворцом подпорными стенками террасы, расчлененные лестницами.

В обширной библиотеке Петра I хранилось немало книг по европейской архитектуре, но зодчим царь себя не считал. Мог выполнить набросок, сделать толковые замечания, но не строил дома. Был разумным и требовательным заказчиком. За свои деньги хотел получить то, что ему по душе. И когда загорался какой-то идеей, поручал ее выполнить тому, кто добротно это дело разумеет. Редко ошибался в людях и верно понимал, кто на что годен. Не ошибался и в способностях и таланте архитектора из Рима.

Руководя одновременно строительством дворцов, устройством парков в пригородах Петербурга, Микетти приезжал в Ревель редко и поручал руководство строительством своим помощникам. Сперва был итальянский подмастерье Гаэтано Киавери, а начиная с 1720 года руководителем работ здесь был Михаил Земцов. История этого талантливого человека была необычайно интересна.

Одним из первых учеников главного строителя Петербурга Доминико Трезини двадцатилетний служитель губернской канцелярии Михайло Григорьев сын Земцов был направлен царем вовсе не для освоения искусства архитектуры, а для изучения… итальянского языка. Оказалось, что любил он именно архитектуру, стал прекрасным рисовальщиком и быстро освоил строительное дело. Что это - случайное совпадение или прозорливость Петра I? Прошли годы, и Земцов оказался не только способным учеником, не только талантливым мастером, но и надежным другом Трезини, стал самостоятельным зодчим, который построил в Петербурге множество зданий, дворцов и храмов.

На памятной доске в вестибюле ревельского дворца под текстом стоят инициалы: ARCH MM (арх. Никколо Микетти), MS (Михаил Земцов).

Зал прекрасный света

В соответствии с барочной архитектурой в центре объема дворца располагалось главное помещение двухэтажного парадного зала. Под ним на цокольном этаже - вестибюль. Остальные помещения главного зала расположены по анфиладе коридоров, объединяющих комнаты. В свое время стены остальных помещений дворца были обиты дорогими тканями, рядом с парадным залом покрыты парчой и лиственным орнаментом. Это внутренее убранство не сохранилось к концу ХIХ столетия, зато до нашего времени дошли прекрасные “гамбургские образцы” изразцовых печей с сине-белой узорчатой росписью. Наряду с печами Летнего дворца в Петербурге сохранились во дворце в Ревеле печи из художественных керамических изделий ХVIII века, которым нет равных в других постройках петровской эпохи.

Парадный зал один из красивейших в архитектуре барокко Северной Европы. Белоснежные стены зала расчленены пилястрами и панно, разнообразными по очертаниям оконными и дверными проемами, богато профилированными карнизами. Элегантные и совершенные по форме лепные украшения и “зеркальный” свод перекрытия объединены в единое живописное целое. Два беломраморных уникальных камина на противоположных стенах зала, над ними бюсты Петра и Екатерины с монограммами РР - (Петр Прима - первый) и ЕР - (Екатерина Прима) и с ангелами с золочеными трубами. Центр украшен живописным плафоном с сюжетом из “Метаморфоз” Овидия “Диана и Актеон”. Охотник случайно увидел купание богини охоты Дианы и ее нимф. Разгневанная богиня превратила Актеона в оленя, которого загрызли собственные собаки.

Центральный плафон окружен четырьми малыми плафонами с латинскими девизами и символами, выполненными в золоте.

Этот прекрасный зал, заполненный игрой света, живописью стен и потолков, лепниной и уникальными каминами, оставил на память потомкам итальянский зодчий Никколо Микетти.