"Молодежь Эстонии" | 13.07.07 | Обратно

Молодежь как индикатор напряжения

Кайа ЯППИНЕН, вице-мэр Таллинна, отвечает на вопросы нашего корреспондента Нелли КУЗНЕЦОВОЙ

Фото Никиты ЧЕРНОВА

— В печати промелькнули сообщения, что в Таллинне разрабатывается своя интеграционная программа. И уже на разных уровнях высказываются сомнения в целесообразности такой работы на городском уровне. Есть-де государственная программа, и совершенно незачем пытаться создавать нечто дублирующее. А что вы, руководитель всей этой работы, думаете по этому поводу?

— В одной из радиопередач, где журналисты интервьюировали меня, был, представьте себе, тоже вопрос: зачем мы затеваем все эти форумы «Гражданский мир», будут ли они проводиться и в дальнейшем, уверены ли мы в том, что они действительно принесут пользу? Это вопрос, в сущности, из той же серии, что и вопрос об интеграционной программе.

Я уверена, что после печально известных апрельских событий нужно было дать людям возможность выговориться, рассказать о своих обидах, нуждах, интересах, о том, что их заботит. И уже первый форум, проведенный, так сказать, по горячим следам событий, показал, что есть она, эта возможность, достучаться друг до друга, есть возможность начать диалог и развивать его постепенно и планомерно. А если диалог уже существует, если он налажен, можно спокойно, не бросая друг другу разных обвинений, обсуждать самые острые вопросы. Это как в семье… Могут возникать споры, наслаиваться проблемы, расти недоверие, но важно остановиться, подумать, поговорить. А потом уж и искать решение.

Бесконечно обвинять друг друга — бесперспективно, это тупиковый путь. Надо искать иной выход. Я думаю, многое сейчас затруднило этот поиск правильного пути, в том числе и средства массовой информации. Они не всегда освещали события, их последствия достаточно объективно. Много обвинений было брошено молодежи, прежде всего, русскоязычной.

— Но эти мальчишки, эти молодые люди, собравшиеся на Тынисмяги в те тревожные дни, выросли уже в независимой Эстонии. Они видели, как живут, как продолжают жить их родители, они уже знают, чувствуют, какие у них перспективы.

— Да, они, по существу, стали индикатором положения, проблем, существующих в обществе. Хотя нельзя не признать, что молодыми людьми легко манипулировать.

— Ну, тут и манипулировать не надо. Причины для такого протестного взрыва были достаточно ясны. Или кому-нибудь это не ясно?

— Я ознакомилась недавно с результатами исследований, проведенных еще в 2005 году. 42 процента молодежи в Таллинне в возрасте от 15 до 30 лет составляют неэстонцы. И оказалось, что 90 процентов этой русскоязычной молодежи, даже больше — 91 процент, считают, что у них мало перспектив на успешное будущее в Эстонии. Они опасаются остаться без работы, они убеждены, что не смогут продвинуться, занять лидирующие позиции среди политической элиты, на государственных постах в Эстонии. 95 процентов неэстонской молодежи считают, что у эстонцев с самого начала позиции выше, возможностей больше, чем у них. А если говорить о населении в целом, то надо отметить, что лишь 12 процентов неэстонцев считают позиции равными. Ученые недаром предупреждают, что сложившаяся ситуация привела к отчуждению русскоязычного населения, его влияние на развитие общества Эстонии, на управление государством чрезвычайно мало, фактически ничтожно. И это положение нельзя считать нормальным. Мы ведь хотим, чтобы все люди, живущие здесь, чувствовали себя нормально, комфортно в этой стране, в нашем городе, чтобы они ощущали Таллинн таким же своим, родным, близким, как и эстонцы.

— Результаты исследования вас обеспокоили?

— Конечно. Они ведь показывают, что проблемы лежат глубоко, что общественные риски, выражаясь языком социологов, велики. Мы ведь не знаем, повторятся ли апрельские события, мы не знаем, что, как и когда прорвется в следующий раз.

— Ну, если положение не изменится, массовый протест может, очевидно, и повториться. Неизвестно лишь, в какой форме…

— Вот я и думаю, что надо делать очень конкретные шаги. Отсюда и родилась мысль об интеграционной программе.

— Кстати, в Европе создание интеграционных программ в городах, где много иноязычного населения, представителей национальных меньшинств, считается не только вполне нормальным явлением, но и весьма желаемым. Во всяком случае, создавать интеграционные программы на городском уровне в таких условиях очень рекомендуется. Так что возражать против разработки такой программы в Таллинне вроде бы нечего, если мы хотим быть на уровне развитых европейских столиц…

— Кстати, в начале 2001 года в Таллинне уже была попытка разработать такую программу. Был создан проект, но он не только не был реализован, но даже не обсуждался ни в городском собрании, ни в мэрии. Я думаю, это можно и нужно считать все-таки ошибкой. А вот теперь мы вместе с социологами подготовили опрос. Он будет проходить в городе в июле. И я думаю, что уже в конце июля — начале августа мы получим новые данные. Очевидно, будет немало такого, над чем стоит призадуматься.

— Исходя из этих исследований, вы и будете готовить городскую интеграционную программу?

— Да, мы создали 5 рабочих групп для разработки программы. В каждую из этих групп войдут по 5-10 человек. И это будут отнюдь не случайные люди. Достаточно сказать, что руководить работой 1-й рабочей группы — «Законодательство и равноправие» — будут такие известные в Эстонии люди, как Владимир Вельман, депутат Рийгикогу, и Алексей Семенов, директор Центра информации по правам человека.

— Это очень серьезная и важная тема. И можно только приветствовать создание такой рабочей группы. Но скажите, какова ее роль? Вы ведь не можете на городском уровне издавать законы…

— Но у городского собрания есть право на законодательную инициативу. Мы можем предлагать поправки в законодательство. Рабочая группа и должна сформулировать проблемы и предложить варианты их решения. На этой основе городское собрание и может вносить свои предложения.

1-я рабочая группа, например, должна, опираясь на статистические данные и социологические исследования, выяснить, в каких масштабах и каким образом русскоязычные люди подвергаются отторжению и дискриминации, в чем конкретно эта дискриминация и отторжение проявляются, в какой степени это коренится именно в законодательстве. В задачу этой группы входит и выяснение цены этого отторжения. Насколько негативно сказалось на развитии Эстонии отторжение здешних русских на рынке труда, в общественной жизни, в политике и т.д? К каким новым опасностям и рискам может привести дальнейшее отторжение русскоязычных людей в Эстонии? Как обеспечить в республике запрет дискриминации на законодательном уровне? И это еще далеко не все вопросы, поставленные перед рабочей группой…

— Что ж, вопросы действительно острые, прямые, можно сказать, бьющие прямо в цель…

— Уверяю вас, и перед другими рабочими группами поставлены столь же острые и конкретные вопросы. 2-я рабочая группа будет заниматься проблемами обеспечения качественного образования и будущего русскоязычной молодежи в Эстонии. Руководят этой группой Майлис Репс и Максим Криворученко.

3-я рабочая группа должна постараться найти общую составляющую в культурной жизни русских и эстонцев. Мы считаем, что это очень важная задача. Мы ведь все видим, что русские и эстонцы живут в разделенных, по существу, культурных мирах. Эта разделенная культурная жизнь берет начало еще в детстве, в школьные годы. И преодолеть эту изолированность достаточно сложно.

— Большинство русскоязычных молодых людей хорошо владеют государственным языком, однако общение между группами русских ребят и эстонских не налаживается. Значит, дело не в языке…

— Очевидно. Но в чем причина? До сих пор эту разделенную культурную жизнь вовсе не считали серьезной проблемой. И я думаю, напрасно. Поскольку не использовался практически один из важнейших интеграционных каналов. А мы должны понять, как расширить общую культурную составляющую, из каких компонентов она может состоять, с чего начать это расширение, кто именно должен стать инициатором этого расширения?

Так что и 3-я рабочая группа будет решать очень важные и сложные задачи. Руководить ею будут Лидия Кылварт, председатель Союза национально-культурных обществ «Лира», и Лаури Леэзи, директор Французского лицея, один из ярчайших представителей эстонской интеллигенции.

4-я рабочая группа под руководством профессора Ханона Барабанера должна проанализировать, насколько действовавшая интеграционная политика способствовала решению проблем некоренного населения, насколько она соответствовала его ожиданиям. Мы рассчитываем получить от этой группы рекомендации: в какой интеграционной политике нуждаются русскоязычные люди в Эстонии.

— Да, это один из коренных вопросов. Но скажите, будут ли рассматриваться в городском интеграционной программе роль и задачи эстонцев? Ставятся ли такие вопросы перед рабочей группой? Или и здесь снова собираются интегрировать только русских? Тогда и эта программа обречена на провал.

— Нет, мы как раз убеждены, что интеграция — это не одностороннее движение, это именно двусторонний процесс.

Среди представителей среднего и более старшего поколения, выросших еще во времена Советского Союза, немало таких, кто учился в Москве и Ленинграде, в других российских городах. Я, например, тоже получала второе высшее образование в Москве. У меня много друзей в России. И мне трудно понять, почему у людей, особенно молодых, сложилось столь негативное, неправильное представление о русских.

— Да, многие наши читатели с горечью, с обидой говорят и пишут нам об искажении образа русского человека в эстонских средствах массовой информации. Вряд ли это способствует укреплению доверия, снятию напряженности в межнациональных отношениях.

— Мы решили, что должна быть и 5-я рабочая группа, которая и будет заниматься средствами массовой информации. Надо проанализировать, какое влияние эстонские и русские СМИ оказывали и продолжают оказывать на формирование общественного мнения по проблемам, связанным с межнациональными отношениями. Мы ожидаем от этой рабочей группы рекомендаций и предложений, как уменьшить или даже предупредить возбуждение межнациональных напряжений в эстонских и русских средствах массовой информации. Надо найти средство преодолевать барьеры, налаживать конструктивный подход при освещении всей этой сложнейшей проблематики. Мы рассчитываем получить от членов этой рабочей группы и предложения по поводу того, как мотивировать эстонских журналистов проявлять больший интерес к проблемам русскоязычного населения, чтобы они, эти проблемы, более объективно и адекватно отражались в эстонских изданиях. Все эти вопросы кажутся нам очень важными. Добавлю, что руководить работой этой группы будут Эстер Шанк и Лео Вайно, хорошо знающие сферу информационного обеспечения.

Вы, кстати, заметили, что во главе рабочих групп стоят, как правило, руководители и с эстонской, и с русской стороны? В этом, очевидно, тоже кроется ответ на ваш вопрос, ставятся ли задачи перед эстонцами в процессе интеграции.

Если мы хотим быть полноправными членами Европейского союза и НАТО, если мы хотим считать себя настоящей европейской страной и гордиться этим, то надо четко представлять себе, что такое — толерантность, надо ясно понимать, что Эстония в действительности мультикультурная страна. В Таллинне, например, живут представители 125 национальностей. В Европе не так уж много городов со столь разнообразным населением, со столь сложной национальной структурой. Нам надо научиться оценивать это как богатство, как значительный резерв развития. Нельзя смотреть на культуру национальных меньшинств с неким пренебрежением, как бы свысока, это полноценная, полноправная часть общей культуры Эстонии. Эстонцы тоже должны понимать, что русские жили здесь, живут и будут жить. Так было, есть и будет. И мы не можем во всех своих решениях считаться лишь с одной половиной населения, учитывать лишь ее настроения, интересы. Никто не должен чувствовать себя обделенным, обиженным.

Ведь и в истории с Бронзовым солдатом главным было, наверное, не то все-таки, где именно стоит Солдат, а то, как был осуществлен перенос, как это было сделано. Без учета настроений русскоязычного населения, его пожеланий…

— Да, удар был нанесен, что называется, в самое сердце. И эта боль останется надолго…

— Я была недавно в Брюсселе. Мы защищали там свой проект «Таллинн как культурная столица Европы в 2011 году». Наш доклад слушали и оценивали 7 виднейших деятелей культуры из разных стран. Было задано много вопросов, и 75 процентов из них касались проблем русскоязычного населения. Нашим слушателям было непонятно, что, собственно, происходило в Таллинне в конце апреля, что лежит в основе этих апрельских событий. И суть всех этих вопросов была понятна. Ведь при решении вопроса о культурной столице Европы не может не учитываться фактор безопасности, внутренней безопасности.

Нас спрашивали, как общаются представители разных языковых общин между собой, как мы будем строить отношения между русскими и эстонскими коллективами культуры.

Не буду скрывать, для нас был трудным этот разговор. Было сложно объяснить, что здесь происходило. Ведь в том, что касается собственно культуры, проблем нет. Мы поддерживаем культуру национальных меньшинств. У нас налажены культурные связи, в том числе и с Россией. Постоянно приезжают с гастрольными спектаклями театральные группы, эстрадные артисты. Вот скоро будет выступать Иосиф Кобзон. Как будто все в порядке…

Но нам сказали, что культурные связи — это одно, а повседневная жизнь, повседневная, реальная политика — совершенно другое. Нам предложили представить проекты, программы, где будут отражены реальные, конкретные шаги в развитии интеграционного процесса, смягчении обстановки. Над этим надо работать. Мы, собственно, и начали эту работу.

Особенно хочу отметить, что в разработке интеграционной программы примут участие ученые, социологи. Они будут оценивать и предложения рабочих групп.

Очень важно, как мы выглядим в глазах современной, цивилизованной Европы. Но очень важно и то, как мы выглядим в собственных глазах, как мы будем развивать свою страну, свой город — столицу этого государства, обеспечивая в нем мир, безопасность, нормальную, комфортную жизнь для всех. Не хотелось бы, чтобы Европа видела нас как в кривом зеркале…