"МЭ" Суббота" | 14.07.07 | Обратно

Это делают все, но не все сознаются

Елена СКУЛЬСКАЯ

Фото Николая ШАРУБИНА

Не смотреть сегодня сериалы все равно что прийти на день рождения или свадьбу и под каждый тост сообщать собравшимся, что алкоголь яд, зеленый змий и превращает человека в обезьяну.
Ну и сиди тогда дома и читай Герцена!
Моя подруга говорит: «Я в молодости прочла всего Герцена, теперь имею право смотреть сериалы».

В той самой молодости детективы глотали жадно и спешно, но стыдились и в парке на скамейке сидели, томно подняв к глазам томик Элюара. Матерились, но только среди своих, избранных, а публично поражали окружающих пленительностью русской медлительной речи. Влюблялись за пределами семьи и брака, но к штампу в паспорте относились как к татуировке, которую делают на всю жизнь. Ханжество и лицемерие, натяжение между внутренней пестуемой свободой и внешним унылым рабством, шизофреническая раздвоенность поведения были величайшим благом, поскольку делали личность многомерной и объемной.

Жили подтекстом.

Ну и что? Вот Лев Толстой жил без подтекста, и ничего. Все у него было в тексте, все высказано. Правда, читать тяжело в полном объеме, давит, душит, но вот в кратком изложении, а еще лучше в балетном пересказе, как у Эйфмана, где Анна Каренина, дыша ребрами (очень худая), застряла в шестеренках партнеров и погибла под настойчивые напоминания ударных инструментов, очень славно и просто.

Раньше художники были бедными и очень много думали, потому что все равно больше было заняться нечем - денег не было. И зрители-читатели были бедными и тоже, дураки, думали. Теперь художники стали богатыми и не думают совершенно. А когда? Нужно все время создавать новые художественные ценности в режиме форс-мажорного зудежа, чтобы быстрее и быстрее крутились шестеренки, перемалывающие сюжеты, образы, темы, еще быстрее, фортиссимо зритель крутит башкой, как болельщик в настольном теннисе, разве он заметит, что ни о каких художественных ценностях речи давно нет, а есть убедительный рокот, гипнотическое говорение, которым цыганки на базарах заставляют ротозеев выворачивать кошельки.

Так оставьте меня в покое, дайте посмотреть сериал.

Смерть шпионам и вообще

Вот, например, сериал «Смерть шпионам». Восемь серий. Режиссер Сергей Лялин. Про то, как немцы в 1944 году с помощью советских ученых-предателей изобрели страшное секретное оружие, которое почему-то хранилось в бункере под водой в одном сельском местечке, где был военный госпиталь. Ну, понятно, девушки-медсестрички для любви водолазы, всплывающие из-под воды с автоматами, облепленными тиной, для устрашения безупречный офицер Смерша для патриотизма чего еще?

А вот чего! Офицеры Смерша в российском кинематографе (как только появилась возможность сказать о них правду) всегда были частью сталинской машины подавления личности, растаптывания человека раб системы становился на войне свободным и смелым, он шел в бой и побеждал, но чтобы он помнил о своих цепях, за ним присматривал Смерш. Смершевцы расстреливали своих, они фабриковали доносы на фронтовиков, они были на фронте представителями большого Страха… (Вспомните хотя бы смершевцев в прекрасном фильме «Анкор, еще анкор!»)

И вот в «Смерти шпионам» обаятельный и простодушный капитан Смерша с говорящей фамилией Сирота в исполнении Никиты Тюнина громоздит муторную ложь, благодаря которой шпиономания становится всего лишь необходимой производной бдительности. Подозреваются все: у кого-то есть немецкие корни, кто-то зачем-то ведет дневник, кто-то в очках и подозрительно интеллигентен, кто-то не в меру сластолюбив, и главное - все подозреваются не зря, иначе не разоблачишь врагов!

В сериале нет ни одной крупицы правды: солдаты, галдя и заигрывая с девицами, собирающими ягоды, прочесывают лес в поисках диверсантов на общих планах медсестры из массовки ходят в кроссовках мертвые враги легко оживают, совершают немыслимые марш-броски и продолжают вредить неведомо откуда берутся раненые в госпитале, хотя бои уже давно ведутся на вражеской территории и никакой санитарный транспорт ниоткуда не прибывает к месту действия фильма. И наконец, какой цели хотят добиться фашисты, тревожа время от времени гладь озер своим появлением, - непонятно…

Сквозь смутную тягомотную бредятину картонных событий проглядывает эмбриональная попытка использовать камуфляж Второй мировой войны для создания костюмного представления, где армейская форма - не более чем дресс-код, пули - не более чем конфетти, а любовь - не более чем вставной танцевальный номер. Только патриотизм взрослый, таков политический заказ.

Это все заразно. Сидишь, ешь перед сном шоколадные конфеты из огромной коробки, подаренной завистливыми подругами специально, чтобы ты поправилась, и к третьей серии совершенно смиряешься. Нет такой глупости и пошлости, к которой человек не мог бы привыкнуть. Нет такой бездарной поделки, которую СМИ не смогли бы заставить считать шедевром. Если пять человек говорят тебе, что ты пьян, то иди и проспись, а не ори, что ты вообще не пьешь.

Тайный знак: продолжение следует

Хорошо, оставим в покое художественные ценности, может быть, сериалы по определению не только не имеют, но и не должны иметь к ним отношения. Воспитывают здоровый, физкультурный патриотизм, и спасибо. И артисты, может быть, вовсе не обязаны хорошо в сериалах играть: сценарий им не дают - его как раз дописывают, репетиций нет - какие репетиции, если артист берет по 4 тысячи долларов за съемочный день, а почти весь бюджет фильма уже украден и поделен, а актриса, приглашенная на главную роль звонкой девушки, согласилась сыграть задешево только потому, что беременна на восьмом месяце и в арт-хаусе пока сниматься не может, а оператор все равно снимать не умеет, ну и так далее…

Значит, можно предположить, что у сериалов какие-то другие задачи. Воспитательные. Не просто же так нас превращают в дебилов. С какой-то внятной целью. И бывает, очень редко, но бывает, что эта цель совпадает с нормальными человеческими целями. Так произошло с сериалом Бориса Дурова «Тайный знак».

Не будем, конечно, делать вид, что это произведение искусства. Борис Дуров когда-то участвовал в съемках «Вертикали», сам снял «Пиратов ХХ века», так что в принципе понимал, за какую поделку берется и чем будет заниматься. Вероятно,  думал, что зато сможет сказать правду, которая необходима людям. И сказал!

Действие сериала разворачивается в маленьком городе, где даже телевидения нет, а есть только своя радиоточка, стеклянная будочка, в которой круглосуточно сидит девушка - Скрипка и весело общается со своими земляками. Еще в городе есть школа, где молодой и подтянутый преподаватель информатики создал секту члены секты клянутся в верности загадочному Хозяину, презирают обычных «тварей дрожащих» и готовятся к неким великим событиям, которые помогут им перебраться в Москву и там уже зажить совершенно счастливо. Есть еще в городке клуб «Филин» с тренером по кличке Гора, подельником преподавателя. За всеми тайнами стоит обычная торговля наркотой, а мистическим хозяином оказывается следователь, ветеран Афгана, поверивший еще в тех боях в свою исключительность и право на власть. Ну, понятно, еще есть маньяки, убийцы, несколько любовных историй, сложности педагогического коллектива, проблемы отцов и детей.

Все играют плохо или очень плохо. Машут руками, орут, выпучивают глаза, как это всегда делают в школьной художественной самодеятельности, где за постановку берется любимый классный руководитель. Конечно, Владимир Стеклов и Артур Смольянинов резко выделяются на общем фоне, но и они пользуются наработанными штампами, стараясь из приличия не петь соло в этом нестройном хоре.

И все равно дело не в этом. А в том, что фильм ясно показал: подросток не может быть один, как герой Хемингуэя, который тоже перед смертью понял, что одному быть нельзя. Подростку хочется участвовать в какой-нибудь игре, подразумевающей верность, товарищество, романтическое отношение к жизни и мощный ритуал - флаги, салюты, клятвы, соревнования, физкультурная подготовка, палаточный лагерь, песни у костра, единая форма, святая вера во что-нибудь. И тогда, маршируя и бия в барабаны, подросток пойдет туда, куда направит его хорошо продуманная старшими товарищами идея - кто продавать наркотики, кто убивать, кто бороться за «освобождение человечества».

Тяга к частной жизни, к укрытию и независимости приходит гораздо позже, проклятая свобода для подростка хуже тюрьмы. И ведь все так просто, так давно апробировано: кружки, студии, секции, лагеря, поездки, а если их не будет, то будут секты и то, что показано в «Тайном знаке», только сыграно будет «кровавее» и достоверней.

Кстати сказать, ни один из героев сериала ни одного раза не ссылается на какое-нибудь произведение искусства - ни на музыку, ни на книгу, ни на фильм, ни на спектакль все это совершенно перестало быть хоть какой-то жизненной ценностью для большинства. Раньше фильмы про школу всегда выделяли учительницу литературы, теперь на общем сером фоне чуть рельефней выглядят училки по химии и по английскому.

Раньше делали вид, что читают, что думают, что есть какие-то убеждения, а теперь не делают даже вида. А все-таки если делать вид, если притворяться, если сидеть на лавочке с томиком Рембо, то ведь есть надежда, что случайно опустишь взгляд и прочтешь несколько строчек, и изумишься, и не сможешь оторваться…