"МЭ" Суббота" | 28.07.07 | Обратно

Обряд-то есть, нет таинства

Елена СКУЛЬСКАЯ

Новый фильм Алексея Балабанова «Груз 200» выплевывает на экран тошнотворные сны, непереваренные куски яви, коричнево-зеленые обшарпанные цвета, упорядоченные безумием лица, бледные отечные рассветы. Концентрация омерзительного столь велика, что порой напоминает романы де Сада, в частности, такой эпизод: изнасиловав девочку-подростка, участники оргии решают ее отпустить, но сначала выкалывают ей глаза, чтобы она не могла опознать насильников, потом протыкают ей барабанные перепонки, чтобы она не могла слышать вопросов во время дознания, потом отрубают ей руки, чтобы она не могла сделать письменные признания. При этом на экране у Балабанова появляется титр: «Фильм основан на реальных событиях».

Наиболее близок «Груз 200» фильму «Про уродов и людей», но там все было подернуто неким декадентским флером, все происходило как бы за некой полупрозрачной занавеской, был элемент юмора, пусть и черного, но помогающего отстраниться и прохладно наблюдать за изящной композицией кадра или изысканной постановкой света. «Про уродов и людей» был событием светской жизни, уместным сопровождением журфиксов, он предполагал широту взглядов образованных людей.

Демократичные «Брат» и «Брат-2» показали, что Алексею Балабанову симпатичны не тайные извращенцы, пускающие слюни над своими жертвами, но преступники брутального типа, скинхеды, знающие, что правда в стволе, в пуле, в автоматной очереди… Иногда кажется: заповедный, тайно лелеемый идеал Балабанова - отличник боевой и строевой подготовки с вынутыми из черепной коробки мозгами, поддерживающий порядок в стране, очищенной от пьяниц, сексуальных извращенцев, да и вообще всех тех, кто позволяет себе разговорчики в строю.

Такой вот прапорщик мирового кинематографа, но владеющий профессией куда лучше многих генералов.

В фильме «Груз 200» Алексей Балабанов соединил в одном человеке то, что ему всегда было отвратительно - вялую осклизлость помыслов, рвотную порочность и то, что для него, по сути, привлекательно - бесстрашие и готовность стрелять и стрелять до конца. Он сделал главным героем своего нового фильма маньяка.

Капитан милиции Журов, сыгранный невообразимо талантливо Алексеем Полуяном, кроме всего прочего, объясняет зрителям, почему они никогда не смогут распознать маньяка в своей среде. Потому что маньяк ведет себя спокойнее, разумнее, последовательнее, чем нервно дергающиеся, противоречивые особи, которые его окружают. Его лицо практически лишено суетливой мимики, он говорит очень мало, не частит, но все его редкие слова звучат как приказы, которым следует беспрекословно подчиняться. И он поставлен как раз в том месте - в милиции, - где все только и хотят подчиняться безумцу, насильнику, там его действия кажутся всем без исключения единственно возможными.

По обшарпанным, замызганным коридорам отделения милиции города Ленинска в 1984 году (так обозначено время в фильме) шляются разнокалиберные, скучающие, тупые фигуры единственное, что вносит разнообразие в их болотную, трясинную жизнь, - избиение задержанных. Они бьют практически беззлобно, без остервенения, но ногами, но так, чтобы забить до смерти или хотя бы сделать инвалидом. Они бьют, а капитан Журов бросает отрывисто и толково: «Оформить сопротивление при задержании», «оформить попытку к бегству».

Какие средства хороши в борьбе со скукой?

Да и сами задержанные во главе с Александром Башировом, извлекшим из себя весь максимум тошнотворного «обаяния», не лучше ментов лечатся от скуки - самогоном, чтобы потом тоже кого-нибудь бить - например, облезлую сожительницу. Сцена задержания дебоширов назойливо отсылает к фильму Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин», где милиционеры вламываются в барак к бандитам и обезвреживают их. У Балабанова одни выродки нападают на других, одна гадина убивает другую, а когда жалостливая сожительница в обносках начинает голосить, кто же, как не капитан Журов ставит ее на место: «Пикнешь, забью твоего до смерти!»

На обочине дороги стоит хутор, возле хутора бродит все тот же капитан Журов. На хуторе гонят самогон и продают ночью, когда закрыты магазины. Хозяин хутора - привычно мужественный Алексей Серебряков рассуждает о совести, о душе, о Боге, рассуждает страстно, пьяно, пока не напивается до безумия и не валится под стол. Всем домочадцам он объявил, что построит на этом хуторе настоящий город Солнца, предсказанный Кампанеллой, где все женщины и дети будут общими. Хутор этот - как цитата из песни Высоцкого, как фрагмент из страшного рассказа Алексея Константиновича Толстого, - лубок с нечистью. Постепенно все персонажи стягиваются к пьяному и дикому городу Солнца заезжает сюда и член партии, преподаватель атеизма Ленинградского университета, уверяющий хозяина, что нет ни Бога, ни души, а хозяин ему с усмешкой: «Я к тебе со всей душой, хоть у тебя ее и нету!» И опять капитан Журов наводит порядок, поскольку не любит он пьянства, а любит жизнь трезвую, под грибной супчик, который ему и подает мрачная подруга хозяина.

Оказывается на хуторе и восемнадцатилетняя дочка секретаря райкома партии, ярко сыгранная Агнией Кузнецовой, и ловкий фарцовщик Валера, и таращит на девушку с вожделением дикие глаза хозяин хутора, и переживает за девушку тихий пьяненький вьетнамец Сунька, и прячет девушку в хлеве мрачная подруга хозяина… Ясно, что пока не прольется кровь, никому отсюда не уйти. Только это не придуманный хутор, как в фильме «Жесть» (к которому несколько раз отсылает Балабанов), а реальная западня, конечный пункт. И над всем этим гремят и гремят мелодичные, лиричные песни восьмидесятых про Вологду-где, про магнолии у моря, про ту жизнь, полную очарования и томления, которую с заботливой ностальгией вспоминают пережившие и выжившие.

А ранним утром по промышленному пейзажу, мимо труб и заводов, вдоль железной дороги на фоне романтичного голубого неба, зовущего в дальние страны, едет на мотоцикле с коляской в голубой рубашке, выпрямив гордо спину, капитан Журов. А в коляске, пристегнутая наручником, едет зареванная дочка секретаря райкома. Журов спокойно и вдумчиво, толково и обстоятельно изнасиловал девочку бутылкой, застрелил сердобольного вьетнамца, позвонил в милицию и свалил убийство на хозяина хутора. Все у него путем, все у него ладно, и не боится он, что фарцовщик Валера, привезший девочку на хутор, видел в окно, как Журов ее увозил, не боится, потому что Валера - трус и мразь и не посмеет вмешаться, да так оно и оказывается.

Сказка о царевне и мертвом женихе

«Грузом 200» называли воинов-афганцев, прибывавших в цинковых гробах на родину. В одном из таких гробов оказывается и жених девушки, прикованной наручниками к кровати в квартире Журова естественно, организовать торжественные похороны поручают капитану. Ему вообще поручают все - и расследовать убийство вьетнамца на хуторе, и исчезновение дочери секретаря райкома партии, у всех надежда только на Журова.

Кроме девочки в квартире Журова живет еще спившаяся его мать, сидящая у телевизора с неизменной банкой самогона, она и прикованной девушке самогонку подносит, и пирожком с капустой готова ее угостить, словом, добрая мирная мамаша, подтанцовывающая под телевизор и не обращающая внимания на выстрелы в квартире.

В финале на железной кровати с серым скомканным бельем (под кроватью пустые бутылки и ведро для нечистот) лежит прикованная, обезумевшая, состоящая из одного воя девушка, рядом с ней догнивает труп ее жениха в орденах, полученных за выполнение интернационального долга, поперек кровати валяется труп алкаша Александра Баширова, которого Журов - импотент, как, наверное, все маньяки - привез, чтобы тот насиловал за него девушку привалившись к окну лежит только что застреленный Журов (его убила мрачная подруга хозяина хутора после того, как сам хозяин стараниями Журова был расстрелян в подвале тюрьмы) по квартире летают жирные большие мухи, веселая мамаша слушает концерт по телевизору.

Одни московские критики написали, что растерзанная девушка - это изнасилованная Русь, другие, что Русь - это спившаяся мамаша Журова. Мне же было просто душно внутри этого фильма, который не дает ни малейшей надежды на то, что когда-нибудь на отдельно взятом хуторе или в отдельно взятой России, или вообще в мире людей что-то изменится.

Бессилие ищет и находит выход в насилии - вот итог, к которому подводит зрителя Алексей Балабанов. Бездарность торжествует, унижая талант, неуч празднует победу, растоптав специалиста, безумие ликует, обыграв разум. Так было и так будет, и другого пути человечество не знает.

И все-таки откуда-то же берутся таланты, умные люди, специалисты. Как бы их ни унижали, как бы их ни гноили, а избавиться от них невозможно, извести их совершенно нельзя, они все равно будут. Вот об этом всегда, во всех своих фильмах пытается забыть Алексей Балабанов, а оттого, при всем мастерстве автора и убийственной силе воздействия, его картины оказываются бездушными, как преподаватель научного атеизма. Этот преподаватель идет потом в церковь и спрашивает, как пройти «обряд» крещения. Но «обряды» не могут помочь ни ему, ни Алексею Балабанову...