"Молодежь Эстонии" | 30.07.07 | Обратно

У стен дремлющего замка

Йосеф КАЦ

«Спящий красавец» — замок Колувере. 3 х фото автора

У жемчужины острова Сааремаа – знаменитого Курессаареского замка, по праву гордящегося званием «единственного сохранившегося в целости и сохранности со Средних веков» на территории то ли Эстонии, то ли земель бывшего Ливонского ордена, то ли всех стран Балтии, есть «меньшой братец» на материке. Переживающий нынче не лучшие времена – но оттого не менее примечательный.

Нет, пожалуй, от города Таллинна до поселка Икла и от реки Наровы до полуострова Кыпу места в Эстонии, более подходящего для экранизации знаменитой андерсеновской сказки, чем Колувере. Весь антураж налицо: и заброшенный пруд с полуобвалившимся мостом над затянутой тиной водой, и скользящий по зеленоватой водной поверхности одинокий лебедь, и гнездо аиста на трубе ближайшего амбара. Да и сам Колувереский замок, как никакой другой, подходит на роль «гадкого утенка» на фоне своих собратьев.

Пыль веков

Мост над уснувшим рвом.

Навряд ли есть в замковой архитектуре Эстонии что-нибудь ирреальнее насыщенно-розовых стен замка Колувере. А если есть – то два флюгера, венчающих его башни, наклоненных к земле под углом в почти точные девяносто градусов: очищенные до блеска места сгибов красочно свидетельствуют о том, что в одно место молния дважды, может, и не попадает, а вот в находящиеся на расстоянии десятка метров практически идентичные строения – очень даже может быть. Апофеоз «сюра» венчает общепитовского вида стеклянная столовая, пристроенная к основанию четырехугольной, более древней башни.

За свою без малого восьмивековую историю она, между тем, видала и лучшие времена. Если верить Брокгаузу и Ефрону, четырехугольная башня, ставшая впоследствии композиционным ядром будущего замкового ансамбля, была заложена дворянским родом Лоде в двадцатых годах XIII века: по фамилии основателей замок, кстати, получил свое немецкое название Лоден. В XIV столетии фортеции выпало, по неподтвержденным данным, пробыть некоторое время женским монастырем. Следующий век принес с собой переход под власть сааре-ляэнеских епископов, а в веке шестнадцатом, то есть – в эпоху Ливонской войны, замок переходил из рук в руки бесчисленное количество раз. Но, что характерно – практически не пострадал. Что сыграло с ним очередную невеселую шутку – он чуть было не превратился в тюрьму для высокопоставленных лиц «общеимперского масштаба». Правда, это было уже при Екатерине II, в XVIII веке – за три года до его окончания замок перешел во владение старинного рыцарского рода Буксгевденов.

Восстанавливавшие замок после пожара 1840 года для нужд своей резиденции остзейские бароны едва ли догадывались, какие испытания выпадут на его долю в следующем столетии. Начиная с 1924 года в экспроприированном у помещиков замке основали школу для подростков, которых принято обозначать эвфемизмом «трудновоспитуемые». Учреждение не сменило свой профиль и после смены в Эстонии власти. Лишь после бунта в колонии для малолетних преступников, случившегося в начале шестидесятых годов, у замка появился шанс стать туристической достопримечательностью. Но увы – по малообъяснимому с точки зрения современного человека решению в древних стенах был размещен приют для страдающих серьезными расстройствами нервной системы, съехавший в новые корпуса лишь несколько лет тому назад. Sic transit gloria mundi!

В лучах славы

Даже подсобный гидроэлектродвижок начала ХХ века упрятан в Колувере в подобие средневековой башенки.

Сияющую эту «глорию», то бишь – славу, особенно явственно ощущаешь, когда обращаешься к перечню лиц, так или иначе связанных с историей Колувереского замка. По странному стечению обстоятельств лица и фигуры эти связаны с российским прошлым. Так что крепость, находящаяся на порядочном расстоянии от восточных рубежей Эстонии и в стороне от больших дорог, вполне может претендовать на звание «самой русской» в наших краях – среди провинциальных так точно.

Судите сами. Именно в сражении при Лодене погиб в 1573 году опричный боярин Иван Шуйский: отец того самого Василия Шуйского, который, худо ли бедно, но занимал престол московских самодержцев с 1606 по 1610 год. Петр I колувереские окрестности почему-то обошел стороной, зато Екатерина II подарила в 1771 году имение с замком своему фавориту Григорию Орлову. Что не помешало ей, однако, через полтора десятка лет задумать обратить Колувере в место заключения. В частности, именно сюда была сослана тезка императрицы Екатерина Нелидова, бывшая смолянка, запечатленная на известном по многочисленным репродукциям полотне Дмитрия Левицкого. Впрочем, заключена она была в Колувере уже не самой Екатериной, а Павлом I...

Самое пикантное в данной истории – пожалуй, то, что, согласно плану самой императрицы, именно Колувере должно было стать местом ссылки для самого Павла: мягко говоря, недолюбливавшая собственного сына Екатерина намеревалась передать право наследования престола через его голову непосредственно внуку, будущему Александру I.Безвестная эстляндская глушь подходила для заключения «российского Гамлета» идеально, и лишь внезапная смерть императрицы не дала Колувере стать «побратимом» Павловска и Гатчины.

Ловить момент

И все бы, казалось, есть у Колувере – и богатая громкими именами история, и прекрасно сохранившийся, хотя и пребывающий в запустении памятник средневекового фортификационного зодчества, и живописный парк с остатками крепостного рва. Но тишина стоит в окрестностях замка, и массивный замок, закрепленный на двери, закрывающей проход во внутренний двор, навевает щемящую тоску.

После того, как лечебное учреждение покинуло древние стены, государство так и ищет покупателя, который бы не просто приобрел памятник архитектуры, но и обеспечил свободный доступ в него всем желающим. Таковой объявляться не собирается – по крайне мере до сих пор.

Но, может, оно и к лучшему. Ведь рано или поздно сюда поедут туристы. Защелкают фотокамеры, а подъезды к замковому парку плотно оккупируют автомобили и автобусы. А пока – старинный замок неспешно дремлет в неподвижной тишине. Смотрит каменные сны о днях минувших и мечтает о днях будущих. Ради того, чтобы ощутить это, прислонившись ладонью к выкрашенной в нелепо-розовый цвет, но тем не менее подлинно-шершавой, неровной, старинной стене, стоит, право, съехать на два километра в сторону от дороги, ведущей от развилки Ристи к порту Виртсу.