"Молодежь Эстонии" | 04.06.07 | Обратно

Саммит прошел, что дальше?

Дмитрий ДАНИЛОВ,
заведующий отделом европейской безопасности Института Европы — для «РИА Новости»

Фото Владимира Родионова

Встречи на высшем уровне между Россией и ЕС, по словам российского президента Путина, играют ключевую роль в принятии стратегических решений на перспективу. Участники майской встречи под Самарой не скрывали, что в отношениях сторон накопилось много проблем, что их мнения по некоторым острым вопросам не совпадают. Несколько сбить накал страстей на саммите удалось, но что нас ожидает впереди?

Россию в сегодняшней Европе воспринимают крайне негативно, и это не может измениться в короткий срок. Российское руководство, со своей стороны, устало отбиваться от западной критики, крайне раздражено ею. Отсюда и попытки Кремля не столько прийти к общему знаменателю в «ценностных» спорах, сколько перевести стрелки, дать понять, что не бывает «чистой демократии».

Может быть, действительно попытаться отделить зерна от плевел, поставив во главу угла интересы прагматического сотрудничества? Может, прав Путин, говоря, что морально-нравственные ценности Евросоюза не мешают его стратегическому партнерству с некоторыми другими странами, с которыми эти ценности тоже заметно расходятся? С США, например?

Но, во-первых, озабоченности ЕС в отношении России связаны не с отдельными проблемами ее демократизации, а с растущим убеждением, что страна вообще не движется в направлении демократии, даже откатывается назад. Во-вторых, в этих условиях прагматическое сотрудничество в любом случае явно будет ограничено несовпадением позиций по принципиальным вопросам, будет носить характер вынужденного, а отнюдь не стратегического партнерства.

Допустим, завтра Польша снимет свое вето на начало переговоров о новом соглашении Евросоюза с Россией. Но можно ли считать, что Варшава впредь станет рассматривать Россию как стратегического партнера?

Председатель Совета ЕС Меркель и председатель Еврокомиссии Баррозу с предельной ясностью озвучили на саммите тезис европейской солидарности: ЕС состоит из 27 равноправных членов, и потому проблема Польши, Эстонии или Литвы — это проблема всего Евросоюза.

Но если так, то и Россия должна воспринимать ЕС именно в таком качестве. Соответственно, негативная повестка дня в отношениях России с рядом новых членов Евросоюза (как и солидарность ЕС с ними) становится неотъемлемой составляющей отношений России с ЕС.

Москва по-прежнему заинтересована в переговорах о новом соглашении с ЕС. Она предпочла бы, вероятно, еще при германском председательстве разблокировать начало переговорного процесса, чтобы активизировать партнерство Евросоюза с Россией и саму Германию — как приоритетного партнера Москвы. Но шансов на это крайне мало.

Берлин так и не смог добиться понимания Варшавы, которая продолжает настаивать на снятии российского эмбарго на поставки мяса из Польши. Самарский саммит недвусмысленно продемонстрировал: ЕС поддерживает польскую позицию, а Польша с еще большей гордостью готова нести флаг своего вето. А ведь призывы к общим санкциям ЕС против России, к отмене саммита раздавались и из Эстонии, и из Литвы. В ЕС, таким образом, есть, кому принять эстафету от Варшавы, а затем и выступать единой командой против курса на реальное стратегическое партнерство с Россией. Сторонникам такого партнерства — той же Германии — крайне проблематично изыскать возможность нажима на несговорчивых союзников по ЕС. «Солидарность» с новыми странами-членами становится необходимой платой, когда на кону стоит достижение единства по вопросам европейской конституции и будущего ЕС.

Канцлер Меркель внесла некоторые предложения в плане урегулирования «мясного дела», но оптимизма это не добавляет. Российская сторона, положим, предложения приняла, готова над ними работать. Однако неясно, на какой срок эта работа затянется и удовлетворит ли Варшаву и Брюссель. Даже благоприятное начало переговоров отнюдь не означает их успешного и относительно быстрого завершения. Да и прежний энтузиазм Москвы наверняка поубавится после того, как Германия сдаст свои полномочия в Совете ЕС сначала Португалии, а затем Словении.

Да и куда теперь спешить, если не за горами членство России в ВТО, что заметно меняет рамки ее договорных отношений с ЕС. По словам постоянного представителя России при Европейских сообществах В. Чижова, в этом случае треть действующего пакета соглашений о партнерстве и сотрудничестве (СПС) можно будет отправить в корзину. Автоматическое продление СПС и сейчас не отвечает задачам развития партнерства России и ЕС, а в таком усеченном виде вообще было бы лишено практического смысла.

Не исключено, что Россия все-таки будет искать смысл в оформлении отношений с ЕС, построенных на чисто прагматической основе, а не более солидной законодательной базе нового договора. Пока этот вариант не прорабатывается. Но на фоне дипломатических декораций состоявшегося саммита подобное развитие сюжета вполне можно себе представить.

От ратификации Энергетической хартии мы уже отказались. Сергей Ястржембский, помощник президента РФ по проблематике отношений с ЕС, подтвердил накануне саммита: «Вопрос решен раз и навсегда. Хартия нам невыгодна». Он добавил, что Россия готова «к расширению сотрудничества в разработке нефтегазовых месторождений — если это происходит совместно с Газпромом и на наших условиях».

Открыв переговоры с ЕС, Москва может придерживаться аналогичной тактики, жестко отстаивая собственные позиции в диалоге с брюссельскими переговорщиками. Относительно быстро может быть подписано только соглашение широкого политического характера, но обсуждение конкретных секторальных соглашений может затянуться весьма надолго. И даже ориентируясь на их благоприятное завершение, Москва должна быть в достаточной мере уверена, что процесс последующей ратификации нового соглашения в странах ЕС пройдет успешно. Самарский саммит показал, что Россия фактически может быть уверена в обратном.

С действующим СПС тоже были большие сложности, его ратификация затянулась на три с половиной года. Обсуждавшийся сюжет адаптированного ДОВСЕ, который партнеры России так и не ратифицировали и участие в котором Россия может приостановить, заставляет задуматься о ценности для нее подобных договоров. Не следует забывать, что в Европе и в России происходит смена политической власти. Вполне логично предположить, что, например, Саркози нет смысла искать прочных отношений с Путиным, особенно в условиях его сильной критики в западном сообществе. Так что новая страница партнерства с ЕС может быть открыта при будущем российском президенте.