|
"Молодежь Эстонии" | 02.03.07 | Обратно
Тихо! Идет операция…
Нелли КУЗНЕЦОВА
Фото Никиты ЧЕРНОВА |
Мы говорили с доктором Энном ТУУЛИКОМ, хирургом-онкологом, после двух тяжелейших операций, которые с утра в этот день ему пришлось делать. И он сидел, откинувшись на спинку кресла в ординаторской, где в этот час, кроме нас, уже не было никого. И было видно, что он устал, что еще не совсем отошел от операций, какие-то подробности, пережитые моменты еще прокручиваются в голове, еще живут в душе.
У одной из его больных, лежавшей перед ним на операционном столе, злокачественная опухоль выползла из щитовидной железы, захватила гортань, трахею и что-то еще. И операция была трудной, обширной.
Уже потом, позже он сказал, что бывают безнадежные случаи и врачи знают, что больной безнадежен, что жить ему осталось недолго, и все равно оперируют, хотя это трудно, чтобы продлить человеку жизнь на два-три месяца, хотя бы на месяц, чтобы он мог дышать, чтобы его можно было хотя бы искусственно кормить. Это, в самом деле, упорная, порой изматывающая борьба за человеческую жизнь, тот тяжелый труд, который никак не похож на поэтическое единоборство рыцаря в крахмальных доспехах со смертью, о чем так любят порой порассуждать любители «красного словца».
Доктор Туулик — один из четырех (всего четырех!) врачей в Эстонии, делающих операции в области, как он выразился, головы и шеи. Впрочем, под этим кратким определением скрываются опухоли самых разных видов ротовой полости, носа, гортани, щитовидной железы, кожи и т.д. А я и не знала, что раковая опухоль может разъедать даже такие маленькие, тонкие, но необходимые части нашего организма, как, скажем, язык или слюнные железы. И честно скажу, слушать врача было страшно, как будто неведомая, но грозная опасность, которой до сих пор не замечал, как не замечает ее считающий себя здоровым человек, подступила совсем близко.
Кстати, эти четыре хирурга-онколога оперируют все опухоли в области головы и шеи — и злокачественные, и доброкачественные. Это такая работа, за которую врачи общей хирургии не берутся.
…Энн Туулик решил, что будет врачом, еще в школьные годы. Он учился в той таллиннской школе, которая теперь носит название Пелгулиннаской гимназии. В семье никогда не было медицинских работников, Энн Туулик с улыбкой называет себя «врачом в первом поколении». Хотя, может быть, судьба повернулась бы иначе, если бы не близкий друг семьи, который работал патологоанатомом в Онкологическом центре в Хийу. Он хорошо относился к мальчику, с интересом следил за его развитием и не раз приглашал его к себе в отделение, где препарировались, анализировались «операционные препараты», те самые опухоли, которые вырезались, «вынимались» хирургами из человеческого организма. Энн видел и разрезанные, вскрытые тела умерших людей. Странно, быть может, но этот добровольный наставник, показывая все это мальчику, школьнику, не вызвал отвращение, страх, ненависть к крови, грязи, смерти, а, наоборот, сильнейший интерес к медицине, спасающей людей, некое даже, как я поняла, чувство миссии.
Естественно, после окончания школы путь был лишь один — медицинский факультет Тартуского университета.
В студенческие годы Туулик, без отрыва, так сказать, от учебы, работал в клинике, как он выразился, «медсестрой». Но и то, что он увидел там, с чем пришлось ему столкнуться — перекладывание с каталки на кровать и с кровати на каталку, исправление повязок, уколы, наконец, простите, клизмы — простые и сифонные, как часто делается в больницах для размывания непроходимостей в кишечнике, все это и многое другое, реальная больничная жизнь — не отвратили его от медицины. На старших курсах он только встал перед выбором: работать в области детской хирургии или стать онкологом. Невозможно не отметить, что обе эти области медицины непомерно трудны, требуют и опыта, и умелых рук, и сильного характера.
Быть может, детская хирургия потеряла от того, что нет там такого врача, зато онкология обрела специалиста, каких буквально, без всяких дураков, без всяких преувеличений, совсем мало.
Кстати, у дверей его кабинета в поликлинике Онкологического центра собирается обычно очень много народу. Именно по этому количеству людей можно угадать, найти его кабинет. «Почему? — спросила я у него. — Почему страждущих попасть к вам больше, чем где-либо?» И он коротко, как-то очень буднично объяснил, что оперирует уже 18 лет, за это время через его руки прошло множество людей, и многие из них живы, приходят к нему показаться. Действительно, он никогда не бросает своих больных, считает своим долгом следить за их здоровьем, консультировать их, даже если они уже давно здоровы. Но главное, пережив у него операцию, они живут долгие годы. Хотя, увы, не все, конечно…
— А все-таки скажите, доктор, почему так много людей в Онкологическом центре? Рак растет?
— К сожалению, да. По данным Министерства социальных дел, количество больных раком за последние тридцать лет увеличилось вдвое. А исследования Всемирной организации здравоохранения показывают, что к 2025 году количество больных возрастет еще приблизительно вдвое.
— А с чем это связано? Что думаете вы, 18 лет работая в этой сложной сфере, наблюдая больных?
— Трудно сказать. Причины, наверное, разные… Очевидно, играют роль социальные причины, ведь от социальных условий, в которых живут люди, многое зависит. Возможно, сказываются стрессы… Люди любят загорать, такое злокачественное, например, заболевание как меланома кожи напрямую связано с солнечным облучением.
Конечно, особое внимание надо обратить на профилактику. Тогда риск трагического исхода заметно уменьшается.
— Некоторые специалисты считают, что врачам, так сказать, низшего звена, семейным врачам, в частности, не хватает зачастую онкологической настороженности. И к вам, в Онкологический центр больные поступают уже нередко слишком поздно. Так ли это, на ваш взгляд?
— Да, нам приходится иметь дело с запущенными больными. И это очень горькие, очень трудные случаи.
Но я бы сказал, что далеко не всегда виноват семейный врач. Люди подчас сами поздно обращаются к врачу. Но есть и другое… Есть разные виды опухолей. Скажем, рак гортани — очень коварная болезнь. Она развивается незаметно, в тишине. Когда появляются заметные симптомы — изменение голоса — это часто уже означает, что рак вступил в третью стадию. И необходима уже радикальная операция.
Хорошо, конечно, когда семейный врач и внимателен, и опытен, и при первых же признаках направляет пациента к специалисту. Если изменение голоса длится уже, скажем, две недели, то необходима срочная консультация специалиста.
Да, это хорошо — попасть к врачу вовремя. Это спасение… Но ведь все мы знаем, что в поликлиниках — или как они теперь называются? — записывают к специалисту лишь на 2-3 месяца вперед. Любой человек, если он — не депутат Рийгикогу, не высокопоставленный чиновник, может в этом убедиться. Впрочем, тех, кто занимает высокие посты и имеет значительную зарплату, наши поликлиники интересуют мало. У них иные возможности…
Да и в Онкологический центр попасть сложно — очереди очень велики. Хотя врачи в этом не виноваты. Энн Туулик, например, работает с предельной нагрузкой.
Удивительно, как верят ему люди. Его слово поразительно весомо. Я знаю, я видела это. Я, газетчик, даже испытала это на себе. Слушая доктора Туулика, вдумываясь в его слова, я невольно спросила вслух: «Что же есть в нем такого, что заставляет людей так безгранично верить ему?» Спросила негромко, больше у себя, чем у него. Но он услышал: «Душа, наверное…» И улыбнулся своей мальчишеской, своей пленительной улыбкой. Я видела, как улыбаются ему в ответ его больные. Люди чувствуют, что он искренне, всей душой хочет им помочь, что он весь направлен на это.
Не знаю, слышал ли Туулик о школе хирурга Спасокукоцкого. Наверное, слышал, тем более, что бывал в России на курсах и семинарах по повышению квалификации. Эта школа была поистине замечательной: в ней сочетались отличное хирургическое мастерство и высокая клиническая медицина. Растолковывать это понятие можно пространно. Но ограничимся простым: доктор, исповедующий такие постулаты, — в самом деле отличный хирург, но над оператором в нем довлеет вдумчивый, научно мыслящий врач. Доктор Туулик — как раз такой… Впрочем, возможно, это школа Гаврилова, когда-то создавшего этот Онкологический центр и в течение многих лет бывшего здесь главным врачом. Александра Николаевича уже нет, увы, в живых, но имя его по-прежнему окружено здесь особым ореолом, особым уважением.
Между прочим, у знаменитого доктора Гаврилова не было научной степени. Нет ее и у доктора Туулика. Им некогда было составлять диссертации, писать научные статьи. Все их время без остатка занимала, а у доктора Туулика и продолжает занимать, реальная практическая работа по спасению людей, операции, выхаживание тяжелых больных и т.д.
Говорят, хирургия театральна. Строгие световые табло над дверьми операционных. Колдовство мытья рук. Обряд облачения в стерильные доспехи. Тысячи «табу», накладываемых строгими правилами асептики на каждого, попадающего в «святая святых»: это не трогай, здесь не стой, с этой стороны не проходи… Никелевый блеск инструментов. Короткие команды: «Шприц», «Зажим». Для непосвященного все это — таинство, колдовство, священнодействие. Но доктор Туулик говорит об этом скупо, я бы даже сказала, прозаически. По его словам, главное в том, чтобы хорошо подготовиться к операции, заранее продумать весь ее ход. Существуют, конечно, общие методики, но ни одна операция не похожа на другую. Всегда есть какие-то особенности, которые нельзя не учесть.
Я, между прочим, обратила внимание на его руки. Длинные, гибкие пальцы… А сам Туулик высок, почти двухметрового роста. Удивляешься порой, как он проходит в дверь, не задевая головой за притолоку. А операционное поле, на котором он работает, ограниченно, анатомия здесь чрезвычайно сложна. Одно неверное движение — и последствия могут быть необратимыми. Вот уж где нужна поистине ювелирная точность… Иные операции идут по 10 часов. Какого бесконечного терпения от врача это требует, какого напряжения всех душевных сил, наконец, просто физической выносливости. Доктор Туулик по этому поводу говорит: «Мало двигать руками, главное — думать, думать и еще раз думать…»
— В вашем отделении, доктор Туулик, как я заметила, больше мужчин, чем женщин. Что — раком гортани, ротовой полости, скажем, чаще болеют мужчины?
— Да, мужчины болеют чаще, чем женщины, в 10 раз.
— Неужели? А почему?
— Причины тут разные. Конечно, надо учитывать некую генетическую предрасположенность. Но очень сказывается и злоупотребление крепкими спиртными напитками. У нас таких пациентов как раз много.
— То есть коньяк и водку пить нельзя?
— Ну почему же? В меру — можно. Но этот риск все-таки надо учитывать.
Между прочим, не помню, когда к нам поступали больные раком гортани, вообще с опухолями в области шеи с островов — Хийумаа и Сааремаа.
— Что же — там не пьют?
— Может быть, много не пьют. Может быть, как-то не так идут общественные процессы. Возможно, меньше стрессов. Может быть, экологические условия иные. Трудно сказать. Но факт остается фактом. Рака гортани почти нет…
На следующий день после нашего разговора доктор Туулик улетал в Барселону. Там открывался большой европейский конгресс онкологов-хирургов и терапевтов. Туулик говорит, что это очень важно: знать о новых методах лечения и быть готовыми незамедлительно освоить их. Медицина развивается очень быстро, появляются новые препараты для онкологических больных, новая медицинская техника. Туулик считает, что членство Эстонии в Евросоюзе дало возможность эстонским врачам войти в разные европейские профессиональные организации, где можно быстро получить свежую информацию, в том числе и в сфере онкологии. Это как-то все-таки обнадеживает…
Хотя споров, разных подходов, разных позиций в медицине много. В Эстонии, например, в сфере онкологии обращается сейчас особое внимание на углубление специализации молодых врачей. Если я правильно поняла, до сих пор хирург, отвечающий за своего больного, решал вопрос не только об операции, но и о химиотерапии, скажем, до или после операции, или об облучении, конечно, используя коллективный ум, совет консилиума. Теперь же, если новый подход будет принят, больному придется в ходе лечения сталкиваться с двумя или даже тремя врачами, переходить от одного к другому. Один будет делать операцию, другие — назначать химиотерапию или облучение. Но полезно ли это для пациентов? Нужно ли это им? Не опрокидывает ли это все, о чем я говорила — особые отношения между врачом и пациентом, доверие к врачу? Вот о чем болит голова у настоящих врачей, в том числе и у Туулика. Вот что не может быть безразлично и нам. Ведь никто из нас, увы, не застрахован… Власть врача над больным безгранична. Что сотворит он, то и сотворит. Никто не спросит, никто не осудит за испорченную или неисправленную жизнь. Поэтому так дороги, так важны для нас настоящие врачи, специалисты с опытом и с отзывчивым сердцем, которые видят больного независимо от национальности и языка, на котором он говорит, видят его боль и страдания и помогают ему изо всех сил…
|
