"Молодежь Эстонии" | 08.03.07 | Обратно

В поисках женского образа

Йосеф КАЦ

Таким представляли себе воплощение «Торговли» и «Промышленности» жители Ревеля в последней трети XIX cтолетия. 4 х фото Николая ШАРУБИНА

Согласно подобранной некогда стихотворной строчке Таллинн – «город-рыцарь и город-музей», оба поэтических определения демонстрируют недвусмысленную принадлежность к мужскому роду. Но представить себе столицу Эстонии без прекрасных дам попросту невозможно – как живых, из крови и плоти, так и запечатленных в камне и металле.

Если верить эпосу «Калевипоэг», то на первых же страницах таллиннской биографии следует «искать женщину»: холм Тоомпеа, с которого и началась некогда городская история, был создан руками безутешной вдовы богатыря Калева. Правда, память о ней на протяжении добрых семи веков сохранялась в нематериальной форме: захватившие городище эстов Линданисе датчане не испытывали перед преданиями местных жителей никакого пиетета. Да и католическая церковь увлечение языческими героинями, мягко говоря, не поощряла.

Бессмертный мотив

Дева Мария над аркой ворот Люхике Ялг.

Официальным патроном средневековой Ливонии во времена католичества стала Дева Мария. И потому обидно даже, что оригинальных ее изображений от соответствующей эпохи практически не дошло: хрестоматийные примеры, вроде полихромного барельефа над проходом воротной башни Люхике-Ялг или стилизованной фигурки, лет десять тому назад установленной на углу дома, стоящего на пересечении опять же улицы Короткой ноги и Рюйтли, – современные реконструкции.

Самое старое из украшающих городской пейзаж изображений Мадонны относится к барочным временам. Для того чтобы увидеть его, стоит, право, подняться на Тоомпеа и поднять взгляд выше дверей Домского собора: главная церковь города изначально была посвящена святой Марии. Неудивительно, что при строительстве в конце XVII столетия нового входа-притвора в храм его решено было украсить каменной фигуркой Богоматери – камерной и изящной одновременно.

Впрочем, от Средневековья в наследство таллиннцам сохранился и женский образ, запечатлевший черты не мифологического персонажа, а реальной горожанки. Звали ее Кунингундой Шотельмунд, была она супругой Готтшлака Шотельмунда, ревельского ратмана, человека не бедного и в городе уважаемого. Похоронившего скончавшуюся в 1381 году жену под полом Доминиканского монастыря. И заказавшего каменную плиту с портретом покойной – ту самую, которую и по сей день можно видеть закрепленной на стене бывшей монастырской церкви в переулке Катарийна кяйк: старейшее обращение к женской теме в таллиннском искусстве, по счастью, общедоступно в любое время суток.

Рабочая и колхозница

Таллиннская «Колхозница» на бульваре Каарли.

Практически до самого конца ХIХ столетия обращение к женской тематике в художественном оформлении таллиннских улиц ограничивалось мифологическими персонажами. В качестве единственного, пожалуй, исключения можно вспомнить бюст супруги польского короля Сигизмунда III Анны, украшающий с 1597 года фасад Дома Братства черноголовых.

Новые времена воспевали новые образы. Дом, возведенный архитектором Николаем Таммом-старшим к 1879 году на углу нынешних улиц Вана-Виру и Айа для русского купеческого семейства, одним из первых в новой истории города был украшен оригинальными скульптурами: персонификациями торговли и промышленности. Сложно сказать, кто был их автором, но работал он вполне по моде своей эпохи: и «Торговля», и «Промышленность» изображены в виде женских фигур с соответствующими атрибутами. Первая с якорем, стоящими у ног тюками с товаром и жезлом Меркурия, вторая – с молотом, наковальней и кузнечными щипцами: представить подобные инструменты в руках дочек хозяина домовладения было, понятное дело, немыслимо…

До непосредственного воплощения в таллиннском искусстве образа работницы дело так и не дошло. Зато собственная «Колхозница» имеется – именно такое название изначально было присвоено скульптуре Юты Эскель, и поныне стоящей на той стороне Каарли пуйестеэ, что примыкает к стене бывшего Ингерманландского бастиона – современной горки Харью. Сам автор, однако, предпочитал называть свое творение куда как нейтральнее: просто «Девушка с миской». Скромная девичья фигура из шамота, установленная в 1964 году, сохранилась до наших дней практически без изменений. Разве что нижнюю часть миски неизвестные вандалы отбили еще в начале восьмидесятых годов. Ну да, может, так оно и символичнее – где теперь и колхозы, и колхозницы?!

Канон красоты

Женский образ начала третьего тысячелетия – скульптура у входа в торговый центр Viru Keskus.

Не то чтобы современные таллиннские скульпторы полностью обходили женскую тему стороной. Совсем наоборот – установленная в 1998 году на улице Яама в Нымме скульптура-фонтан «Ныммеская мать» даже попала на туристические открытки. Чего не скажешь о другой, расположенной в более известном месте: у входа в универмаг Viru Keskus со стороны перекрестка улиц Лайкмаа и Гонсиори.

Импровизация Маре Микоф, выполненная по мотивам работы классика эстонской пластики Аугуста Вейценберга – «Сумерки» и установленная в декабре 2004 года, незамедлительно получила в народе малопочтительное прозвище «Зеленая баба»: по цвету тонированной под благородную патину бронзы. Не будем обвинять в не слишком развитом вкусе ни горожан, ни автора: подождем. В конце концов, каких-нибудь восемьдесят лет назад вершиной дурного вкуса многие таллиннцы считали фигуры египтянок, украшающие собой и поныне фасад галереи «Дракон» на улице Пикк…

Поживем, как говорится, увидим: кто знает, как будут относиться к первому в третьем тысячелетии обращению к женской тематике в монументальной пластике Таллинна те, кто «тусуется» ныне в теплое время года у постамента «Сумерек». Каноны красоты – вещь переменчивая. Попытки же запечатлеть ее в пейзаже городских улиц для будущих поколений – вечны. И этому, пожалуй, невозможно не порадоваться.