"Молодежь Эстонии" | 18.05.07 | Обратно

Эндель Пусэп — человек, которого мы помним…

Нелли КУЗНЕЦОВА

65 лет назад 19 мая 1942 года легендарный летчик Эндель Пусэп поднял в воздух самолет с министром иностранных дел СССР Молотовым, чтобы перевезти его через океан в США, к президенту Рузвельту.

Это был опаснейший, смелый до дерзости полет над сражающимся миром, над государствами, утопающими в огне войны, над огромным океаном. И это — на самолете, далеком от тех технических средств, коими оснащена авиация сегодня. Но этот беспредельный риск был оправдан. Визит Молотова в Америку имел огромное историческое значение. Речь шла об открытии второго фронта, о создании антигитлеровской коалиции государств, вместе вставших против фашизма.

Сегодня об этом событии, о подвиге эстонца Энделя Пусэпа в Эстонии предпочитают не вспоминать, а если и вспоминают, то с какой-нибудь очередной ложью, нагромождаемой вокруг имени легендарного летчика. Однако президент США Рузвельт в 42-м лично принял экипаж Пусэпа, подчеркнув тем самым высокую значимость полета и признание мастерства, героизма летчиков. А на обратном пути — самолет летел через Англию — то же самое сделал Черчилль, пригласив к себе Пусэпа и его экипаж и поблагодарив их за смелость и профессионализм.

Об этом рассказывал Арнольд Мери, Герой Советского Союза, близко знавший Пусэпа. Он же, бывший в 80-е годы председателем Эстонского общества дружбы и зарубежных связей, вспоминал, как в Москве в те годы в связи с очередной годовщиной полета Молотова была сформирована делегация для поездки в Америку. По предложению Эстонии в состав делегации был включен и Эндель Пусэп. И когда американцы узнали, что этот человек и есть тот самый летчик, который в далеком 42-м году вел самолет, его буквально засыпали цветами. Его носили на руках. Он стал популярнейшей фигурой. Ему присвоили звание почетного гражданина одного из штатов США. В глазах американцев он был и оставался героем до конца.

А уже в 90-е годы, как вспоминает Зоя Арсеньевна Корчемкина, муж которой, бывший председатель Госкомитета Эстонии по науке и технике, дружил с Пусэпом, и которая сама близко знала и любила его, из Белоруссии за Пусэпом прислали самолет, чтобы он мог принять участие во встрече летчиков-участников войны. И Пусэп, совсем уже больной, отправился на эту встречу и вернулся оттуда просветленным, поздоровевшим и всем рассказывал, что удалось повидать настоящих людей и даже «посидеть за штурвалом», о чем, видно, долгие годы тосковала его душа.

Он был военным летчиком, все, кто действительно знает историю войны и смотрит на события непредвзято, помнят, что в самые тяжелые летние месяцы 41-го года, когда Россия и Европа задыхались в борьбе с гитлеровскими войсками, он летал на тяжелом бомбардировщике бомбить Берлин. Но, в первую очередь, он был летчиком полярным.

Многие ли представляют себе, что это значило — летать над вьюжной ледяной Арктикой при тогдашнем состоянии авиационной и прочей техники? Пусэп не раз летал на «Северный полюс-1», был знаком с легендарным Папаниным и другими прославленными летчиками той поры, бывал и на других арктических станциях, в том числе и тех, что были расположены на льдинах. Надо ли говорить, какого мужества, умения требовали такие полеты?

Он был из тех, кто в 30-е годы осуществил поворот в освоении Арктики, что было важно не только для Советского Союза. И можно только гордиться тем, что эстонец Пусэп входил в когорту самых известных, самых популярных в те времена людей. Он высоко поднял престиж Эстонии. Но вот поразительно… О шахматисте Пауле Кересе говорят, что это был великий эстонец, в память о нем в Эстонии проходят торжественные события, приглашаются шахматные гроссмейстеры с мировыми именами. А Пусэп, сделавший так много для страны и для Эстонии, в частности, не просто забыт своей страной. Мог ли он подумать в те годы, когда, рискуя собственной жизнью, спасал других, могли ли мы все, понимающие высокую цену его подвига, всего того, что он делал, представить себе, что настанут времена, когда его имя будет беззастенчиво, беспардонно использоваться, если надо скомпрометировать каких-либо политиков или деятелей, осмелившихся положить цветы на его могилу. Но цветы все равно приносят. И в майские дни венки, корзинки с цветами приносили на его могилу и представители ветеранских организаций, и люди, знавшие его, и те, кто гордится им, несмотря ни на что. Он тоже в определенной степени, спустя годы после смерти, стал жертвой пересмотра времен, событий, позиций и т.д. И это очень горько. Это несправедливо по отношению к человеку, чьей славой, чьим подвигом могли бы гордиться его народ, его страна. Но это не отменяет и высокой значимости, именно общечеловеческого звучания того, что сделано им.

И хорошо, что теперь Центр национальной славы России в своем знаменитом проекте «Служение Отечеству: события и имена» отдает дань уважения легендарному летчику. Это только справедливо. Он был героем нашей общей истории, а прошлое, как бы этого кому-то ни хотелось, нельзя отбросить, как ненужную тряпку.

На днях в Москву уезжает делегация, которая примет участие в торжественных мероприятиях, посвященных памяти Энделя Пусэпа. И когда она вернется, мы попросим ее членов рассказать на страницах нашей газеты о том, как вспоминали, как чествовали легендарного летчика, нашего эстонского и российского соотечественника.

В составе группы, очевидно, поедет и Зоя Арсеньевна Корчемкина. Она, кстати, замечательно рассказывает, как однажды после какого-то торжественного события Пусэп, обычно не носивший орденов, зашел к ним в парадном своем облачении. И помогая ему снять китель, она охнула и присела, ошеломленная его тяжестью, чуть ли не до самого пола, так много было на этом кителе государственных наград. «Господи, — сказала она, — как ты носишь всю эту тяжесть?» Но Пусэп только улыбнулся…

Он был талантливым человеком, талантливым во всем. Прекрасно рисовал, играл на аккордеоне. Сам, не прибегая ни к чьей помощи, написал две книги, одна из них вышла в Москве, другая — в Красноярском крае, где он родился.

Любил путешествовать на байдарках. В такие путешествия, подчас рискованные, он отправлялся вместе со своим другом Борисом Корчемкиным. Но вот смешная деталь: Зоя Арсеньевна вспоминает, что Пусэп совершенно не умел плавать. И однажды даже вполне серьезно тонул, так что Корчемкину пришлось его спасать. «Неужели?» — спросила я. Неужели он, летавший над океанами, Атлантическим и Северным Ледовитым, он, переносивший тяжелейшие условия Арктики, он, проводивший немало времени на воде, даже сам построивший катамаран для себя и своих друзей, неужели он не умел плавать? «Да вот, представьте себе…» Борис Корчемкин даже шутил, что он, Пусэп, сразу идет на дно как кусок золота…

Да, он был человеком самой высокой пробы, как рассказывают все, кто его знал, и о чем свидетельствуют многочисленные его награды. Но он не был и сверхчеловеком. Не претендовал, кстати, на почести, на особое положение. Ему и военную-то российскую пенсию «выбили» друзья. А то бы так и бедствовал со своей красавицей-женой, казачкой Ефросиньей Михайловной.

После событий 91-го он замкнулся. Потом и совсем слег. Но никому не хотел показывать свою слабость. Сильный был человек…